Взять ту же мебель. Вот жили они в арендуемой квартирке, жили... И вроде все устраивало обоих. Зачем что-то менять, если можно подкопить денег и купить свое, пусть и в кредит? Вот они и копили, стараясь не обращать внимания на громоздкую уродливую мебель и старую кухню. А потом — раз! — и все изменилось. И даже мыслей про возможное свое жилье больше не возникало.
Нет, конечно, сначала они снова стали ночевать в одной спальне — Гермиона вспомнила, с каким довольным видом Рон согласился на ее просьбу, словно почувствовал себя настоящим героем — и это было настоящим шагом вперед после их скандалов. А потом они стали все больше общаться. Разговаривать. Обсуждать. Делиться своими мыслями. И не только по поводу личности мистера Уайта, но и на тему погоды, работы и даже цвета кухонных занавесок!
И среди разных обсуждений они дошли до того, что им абсолютно не нравилась мебель в их квартире.
Вроде бы, тут было все, что нужно... Кровать, две тумбочки и громоздкий шифоньер в спальне. Диван и журнальный столик в гостиной. Плита на две конфорки и старенькая духовка. Качающийся стол — но только если опереться на дальний угол. Ничего слишком невыносимого, конечно. Особенно учитывая, что последний год они проводили на работе чуть ли не больше времени, чем дома. Каждый думал, что другого все устраивало, и не хотел начинать обсуждение. Теперь все изменилось.
Оказалось, не так сложно переставить кровать и поменять один громоздкий шкаф на шкаф поменьше, пару комодов и туалетный столик. Вместо дивана-кушетки они поставили большой честерфилд [1], на котором вдруг оказалось так уютно сидеть вечерами в обнимку. Но больше всего преобразилась кухня — Рон взял несколько выходных и переделал шкафы и столешницу, а потом они поставили большой духовой шкаф и купили мощный миксер. Теперь на кухне было удобно готовить вдвоем, не толкаясь локтями, и, к удивлению обоих, у них появился маленький субботний ритуал — готовить завтрак совместно. А еще они купили кофеварку, и у Гермионы перестал убегать кофе, а также блендер — и Рон теперь с удовольствием замешивал тесто для блинчиков. Гермиона стала думать, что они теперь готовы разделить субботы — да и все свои дни — кое с кем еще... Кем-то, кто вторил бы смеху Рона и кого можно было бы нежно обнимать перед сном и рассказывать сказки... Но вряд ли Рон на это бы согласился.
Если бы еще полгода назад Гермионе сказали, что она будет не просто счастлива с Роном, но и хотеть от него ребенка, она бы просто посмеялась.
* * *
Рон брился. Обычно он доставал бритву не очень часто, хотя в последнее время старался делать это каждый день и тщательно избавлять от щетины даже шею, но, увидев старания жены — а Гермиона красилась очень редко, только перед важными событиями — он вдруг запаниковал, осознав, что сам он почему-то никак не готовится к очередному визиту, и отправился в ванную — приводить себя в лучший вид. Ему очень хотелось выглядеть рядом с супругой хотя бы достойно.
Рон был почти уверен в личности психотерапевта, но боялся настаивать, не имея никаких доказательств. К тому же... Уайт им действительно помог. Рону отчаянно нравилось то, какой стала их маленькая семья. Ему нравилось, как Гермиона целовала его, полуспящего, перед уходом на работу; ему нравилось иногда утаскивать ее от коллег на обед в облюбованный ими небольшой ресторанчик — когда он в первый раз пришел и подарил ей букет ромашек, она чуть не расплакалась! Ему нравились их обновленная квартира и вечера в обнимку на новом диване. Он немного боялся, что без визитов к психотерапевту все закончится. Но дело было даже не в этом...
Рон скучал по Гарри, скучал отчаянно и даже горько. И он понимал, что, несмотря на всю его наблюдательность вратаря — а он всегда обращал внимание именно на движения, оттачивая наблюдательность и на земле, — он мог сам себя обманывать. Да, мимику и внешность можно изменить, голос можно поправить, но мало кто думал о том, чтобы изменить походку. Не то, чтобы мистер Уайт слишком часто прогуливался при Роне...
Он был почти уверен, что это — Гарри. Но у него не было доказательств. И он боялся — прежде всего того, что сам себя обманывает и в ответ на прямой вопрос услышит искреннее и удивленное «Вы о ком?» А еще боялся того, что это все-таки Гарри, но он не захочет с ними общаться.
И все же, как ему казалось, у него была идея, как можно получить гарантии счастья — даже если в их жизни больше не будет ни Гарри, ни Уайта. Он не был уверен, что Гермиона согласится, — но, по крайней мере, готов был стать хорошим мужем и отцом. В себе он больше не сомневался.
* * *
— Это наша последняя встреча, — когда-то, давным-давно, Гарри уже говорил им такую же фразу. И почти знал, что услышит в ответ.
— Вы нас бросаете? — супруги сидели на том же диванчике, что и на первой встрече, но на этот раз касаясь друг друга плечами. Миссис Уизли явно была немного растеряна. А вот мистер Уизли скорее рад. Впрочем, Гарри его понимал: приятно сознавать, что проблем больше нет.
— Я думаю, что вам как семейной паре мои услуги больше не нужны. У вас прекрасные отношения. Вы проделали грандиозную работу за удивительно короткое время. Я восхищен и горжусь вами, ребята, — Гарри прикусил язык, но Рон и Гермиона не обратили ни малейшего внимания на фамильярность терапевта. — Думаю, сейчас самое время рассказать, за что вы благодарны друг другу.
Дальше Гарри слушал краем уха. Он знал, что скажет каждый из них. А поэтому просто отдыхал и любовался — смотрел на просветленное и такое умиротворенное лицо Гермионы, на глубокий, внимательный взгляд Рона, на смену выражения их лиц — смущение, радость, нежность...
И понимал, что на самом деле знает о них очень мало. Нет, с точки зрения психотерапевта — много, а вот как друг... И ему отчаянно хотелось это исправить. Говорить с ними как друг, пригласить в гости — Мишель любит гостей, да и он сам был бы рад. Сказать? Не сказать? Что изменится, если он раскроется?
Пальцы потянулись к шнурку амулета на шее...
Тональность разговора сменилась, Гарри моментально включился в него и широко улыбнулся.
— Кажется, я понял, — мистер Уизли наклонился к жене, и это выглядело... интимно.
— Что? — подняла брови она.
— Нам надо найти Гарри.
Мистер Уайт вздрогнул и опустил руку. В голове тут же пронеслось все то, что он представлял себе, когда Мишель задала вопрос о его возвращении.
— Как? — осторожно спросила Гермиона. — И... почему?
Мистера Уайта тоже весьма интересовал этот вопрос, так что он едва не забыл выдохнуть.
— Смотри. Мы познакомились из-за Гарри. Мы ругались из-за Гарри. Мы были вместе из-за Гарри. Мы ревновали друг друга к Гарри. И сейчас нам плохо потому, что Гарри нет рядом.
— Но он же ушел... Это его выбор, и мы должны уважать его, — растерянно произнесла Гермиона.
— Значит, нам нужен новый Гарри.
Мистер Уизли бросил весьма красноречивый взгляд на живот супруги и улыбнулся. Гарри опустил глаза — он видел множество куда более интимных моментов, но сейчас ему показалось, что он здесь лишний.
— Я... я не против, — смущенно опустила ресницы Гермиона, а потом улыбнулась и подняла глаза.
Они смотрели друг на друга так, словно увиделись в первый раз после долгой разлуки.
Гарри собрался, а потом взглянул на часы:
— Вы за довольно короткое время достигли столь многого, что работать с вами было огромным удовольствием для меня, — признался он. — Я надеюсь, что теперь у вас все будет хорошо. Вы научились обсуждать разногласия и слушать и слышать друг друга. Вы научились понимать. И я хочу вам искренне пожелать долгой и счастливой совместной жизни. Конечно, если у вас снова возникнут проблемы, обязательно приходите, но я, конечно, надеюсь, что больше никаких проблем не будет.
— Знаете, вы настоящий волшебник! — обернулась к нему Гермиона, и ее глаза хитро заблестели. — Мы обязательно порекомендуем вас всем нашим друзьям!
