Но по итогу ничего дельного я для себя так и не узнал. В основном была голая теория, не подкреплённая никакой практикой. Что касается практических занятий, то они начнутся ещё не скоро. А слушать про классификацию магических путей, а также принципы их использования, мне не было особо интересно. Гораздо эффективнее использовать руны, которые можно активировать в любой момент, независимо от наличия магического пути рядом. Вот только предварительно их нужно сначала «запитать». Но это не является особой проблемой.

Вскоре скучное и нудное занятие закончилось, а мы стали перемещаться в другую аудиторию. Нас ожидал очередной урок по математике, на котором я планировал сегодня выспаться.

В кои-то веке моя задумка увенчалась успехом. Даже преподаватель, иногда косо посматривающий на меня, не мешал моему сну. Он знал, что если меня о чём-то спросит, то я запросто смогу это ответить. Поэтому лишний раз старался не трогать, поняв, что бесполезно меня поднимать, если я хочу спать. Он, конечно, мог выгнать меня из аудитории и устроить на своём экзамене сладкую жизнь, но понимал, что я всё равно выкручусь. Поэтому решил просто махнуть рукой и продолжать уроки для тех, кто его действительно слушает.

Время до обеда пролетело незаметно, и вот вскоре мы уже направлялись в местную столовую. Взяв привычный для себя вкусный обед, я направился к излюбленному месту. Обычно я обедал в гордом одиночестве, но сегодня моя соседка по парте решила почтить меня своим присутствием.

— Я присяду? — спросила она, поставив свой поднос на стол.

— Как хочешь, — пожав плечами, спокойно ответил я, приступая к супу. — Запретить не могу. Да и не хочу…

Выслушав пожелания приятного аппетита и пожелав в ответ, я в буквальном смысле накинулся на еду. За последнее время нормально не удавалось не только поспать, но и поесть. Времени буквально ни на что не хватало. Так что не удивительно, что на еду я накинулся словно дикий зверь.

Девушке оставалось лишь в удивлении смотреть на это. Но при этом она не проронила ни слова. Вместо этого она приступила к обеду, беря столовые приборы на манер какого-нибудь аристократа. Сразу видно, что у девушки соответственное воспитание. Вот только мне на это было глубоко плевать.

Свой обед я прикончил менее, чем за пять минут. Закончив с приёмом пищи, и отнеся грязную посуду в мойку, я первым свалил из столовой. Дожидаться, когда поест моя соседка по парте, я не стал. Возможно, это нехорошо с моей стороны, но увы сейчас у меня другие заботы. Вместо этого я планировал поспать ещё некоторое время. Почему-то у меня возникало стойкое ощущение, что этим вечером, а уж тем более ночью, мне явно будет не до сна. Не знаю почему, но так и было. Можете называется это проявлением своеобразной «чуйки».

Виталик Маслов со свёрнутым матрасом в руке зашёл в свою камеру в следственном изоляторе. Трое его новых соседей сидели за столом. Как только двери за ним закрылись, Виталик сразу же представился.

— Здравствуйте, люди. Меня зовут Виталик, прозвища из мест лишений свободы не имею. Есть только от коллектива, в котором, скажем так, работаю. Не подскажите, какое здесь место свободное? Куда можно кости кинуть?

Трое переглянулись. Во главе стола сидел коренастый лысеватый тип где-то около пятидесяти лет в спортивном костюме. Он смерил Виталика колючим взглядом. Тип хотел что-то сказать, но его перебил сидевший слева от него лысый тощий хмырь с впалыми щеками, у которого все пальцы и ладони были в наколках, он улыбнулся, показав свои чернеющие зубы.

— Всё по традициям, малец! — прохрипел он, — Возле параши! Все оттуда начинают!

И засмеялся. Только его смех был больше похож на крик осла в брачный период.

— А ты тоже оттуда начинал? — спросил Перец.

Улыбка сразу же сползла с лица хмыря. Возможно, он хотел как-то остро ответить Виталику, но встретившись с тяжёлым взглядом коренастого типа, сразу же передумал.

— Нет, малец. Я просто пошутил, — честно признался чернозубый.

Убедившись, что наступила тишина, коренастый, судя по всему он был здесь главным, взял слово:

— Меня зовут Вася-Богомолец, я старший на хате. Вещи клади вон на ту полку, — указал на верхнее место справа от него.

Виталик разложил там матрас.

— Садись, — пригласил Вася нового соседа за стол.

Перец сел на свободно место, а потом взял кружку и плеснул туда чай из общей посудины. Василий снова взял слово:

— Это — Гусь, — старший указал на чернозубого Хмыря, а потом на третьего соседя, всё это время молчавшего, — А это — Крокодил Гена.

Крокодил Гена был совсем не похож на добродушного и мудрого героя мультфильмов. Это был рослый и мускулистый тридцатилетний бычара. Судя по его внешнему виду, он был не простым бандитом, а выполнял очень даже мокрые дела.

Однако насладиться беседой с новыми знакомыми у Виталика не получилось. Засов камеры открылся и зашёл охранник:

— Маслов, на выход. К тебе адвокат пришёл.

Гарри Алкин сидел на полу своей палаты в смирительной рубашке. Ссадины и гематомы уже успели рассосаться, но не пережитый страх о случившемся. А ещё переломы ему то же вправили и даже кости срастили с помощью магии, но вот эмоциональная и психическая травмы остались. Его отец знал, что сын был провокатором. Он и в школе задирал детей и в Академии не изменил привычкам. Родитель полагал, что так сыну будет проще в жизни. Только получилось так, что Гарри напоролся не на того. Полиция и другие органы ничего не обнаружили, а в Академии просто не стали комментировать произошедшее, сказав, что это случилось вне стен Академии, а значит — вне их юрисдикции.

Как на зло у Алкина-старшего не оказалось и записей с камер видеонаблюдения. Помогла только частная беседа с одногруппниками сына, которые указали, что у Гарри был конфликт с неким Максимом Громовым. Алкин-старший напряг свои связи и нанял людей добывать информацию о круге моих родных и знакомых. Узнал и про сестру, но та оказалась вне его зоны досягаемости. Ремизовы были очень влиятельной семьёй, даже ещё более влиятельной, чем его собственная, а соваться к ним равно самоубийству.

Тогда отец семейства попытался напрячь свои каналы в ИМГБ, но там этому аристо ясно и доходчиво дали понять, что не будут заниматься ни Громовым ни кем-то из его окружения. Почти отчаявшись, Алкин-старший вспоминает, что у него есть друзья и в полиции, да и не последние люди. Именно к ним и обратился отец Гарри за помощью.

К его сожалению, полицейские на меня ничего нарыть не смогли. Я понимаю, что действовал осторожно, но никогда не поверю, что знающие профессионалы ничего найти не смогут. Скорее всего кто-то в своё время подчистил мне карму. Поэтому у правоохранителей оставался последний выход: взять кого-нибудь из моего окружения, а потом заставить говорить. Методы у них есть. Понаблюдав за мной, они вышли на парней и базу. И Виталику не повезло, он оказался слишком близко к ним, ближе, чем остальные. А потом Виталику не повезло влюбиться в Оксану Лаврентьеву, которая здесь вообще ни при чём, просто она случайно послужила поводом, который выманил Беззубого в центр города.

А потом местные пьяницы получили по пятьдесят имперских рублей и спровоцировали драку с Масловым. А дальше система просто схлопнула капкан: Виталик угодил на нары и превратился из потерпевшего в подследственного. Следователь получил указание сверху, предложить Маслову сделку: свобода взамен Громова. Почему-то стражи порядка решили, что Виталик окажется слаб духом и быстренько выдаст своего приятеля. Однако, они просчитались. Перец оказался крепче, чем им казалось: ни уговоры, ни запугивания о тюремных ужасах не сработали. Алкина-старшего это не обрадовало. Но его знакомые его заверили, что всё для Маслова, как и для Громова, только начинается.

В нужный момент всплывает прошлое моего незадачливого товарища, его приводы в полицию, плохие характеристики с мест учёбы и всё остальное. И на основании этого не составило труда получить в суде ордер на арест гражданина Маслова и отправить в следственный изолятор.