— Для тебя есть кое-что получше. Однажды я был на свидании в лесу. Перед тем изрядно набрался, потому подташнивало. Настал момент, когда предстояло поцеловать барышню. Но я не растерялся и побежал между елей, искать, где блевануть. А знаешь, что случилось потом? Я помог ей вернуть бывшего парня. Всяко лучше с ним, чем с таким, как я!

Второй некрозуб согласно кивнул головой и растворился.

— Меня ты такими попсовыми темами не прошибёшь! — с ненавистью произнёс третий некрозуб.

— Зато мы прошибём! — раздался голос Лысого, — Мы с товарищем считали, сколько у каждого некрозуба зубов. Получается, у вас одинаковое количество, шестьдесят три штуки. Сегодня как раз шестьдесят третий день, когда мы вышли на охоту. Не веришь, сам посчитай. Мне тридцать лет, и моему коллеге тридцать. Получается, в сумме шестьдесят. А ты — третий некрозуб, по нелепой ошибке оставшийся в живых. Удивительно, правда?

Бейсболка грохнулась с его головы. Он простонал:

— Ненавижу софистику!

Я с удовлетворением констатировал, что с некрозубами покончено.

Глава 4. "Колючий щит".

Перед тем, как получить следующее задание, нужно попробовать ещё раз использовать «Рефракционную память». Я сел прямо на землю, закрыл глаза, попытался в деталях воссоздать картину того дня, когда проломили мой «Колючий щит». Дня, когда я ещё беззаботно полагал, что Первый дом неприкосновенен.

К моему удивлению, заклинание сработало. Блок снят. Изображения замелькали в голове, будто видеоряд музыкального канала. ***

Мимо моей башки пронеслась зелёная магическая стрела, от которой мне удалось увернуться. Она попала в наездника на гигантском носороге. Боевой барабан, предназначенный для тактических заклинаний, грохнулся на землю.

Стрекотали пистолетные выстрелы, какие-то незнакомцы выкрикивали в мой адрес оскорбления. Плевать.

— Если увидишь чего поинтереснее, чем эти идиоты, дай знать, — лениво сказал я оруженосцу, который едва поспевал за моими широкими шагами. Мы двигались по полю, усеянному ландышами и пионами.

Между нами висел шар, который позволял мне общаться с низшими сословиями. Всем известно что, если аристократ заговорит с кем-то, кто ниже Пятого дома по статусу, то его могут лишить одной из перчаток на целую неделю. Получается, половину заклинаний использовать не выйдет. Недопустимая ситуация для мага.

— По вашей воле, господин, — отозвался оруженосец и тоскливо поправил висящие на затёкшем плече мешки.

Если бы я только знал, что менее, чем через сутки окажусь на самом дне местного социума, я бы действовал иначе.

Но в тот момент мне было безразлично, что разворачивалось вокруг. Я аристократ, потому не позволю себе даже повести бровью в ответ на жалкие попытки привлечь моё драгоценное внимание. Мне нужно попасть на очередную аудиенцию к смотрителю, потому отвлекаться не стоит.

Я один из десяти наследников Первого дома, поэтому даже не суйтесь, ничтожества.

Один из нападающих с моей подачи превратился в большой стеклянный кувшин. Мой оруженосец пнул его, кувшин с треском рассыпался.

За месяц на каждого из нас, наследников, совершено бессчётное количество покушений. Не потому, что так сложно посчитать, а потому, что нафиг не надо никому это. Мы из Первого дома, значит, заклинания-артефакты и тщательно обученные оруженосцы не дадут нам умереть.

Мне иногда даже жалко этих обезумевших неудачников. Некоторые пытаются убить нас из-за политических соображений, кто-то хочет забрать наши дорогостоящие вещи. Кто-то понимает, что, если устранить всех наследников Первого дома, главенствующим рано или поздно станет Второй – гораздо более сговорчивый.

Только вот мне не слишком ясна мотивация тех, кто соглашается совершать покушения. Если вероятность гибели почти сто процентов, зачем они пробуют вновь и вновь?

Кроме того, непонятно, почему главы домов такое допускают. Это же минимальный, но риск. Не проще ли после каждого покушения учинять расследование, ловить заказчиков и их демонстративно казнить? Как минимум, за то, что не оказали должного уважения аристократам.

Но результат один: пока нас защищают щиты и чёткие рефлексы, бояться нечего.

Почти нечего.

Монстр, классификацию которого я не успел срисовать, набросился на меня, призванный кем-то из нападавших, и связал мне кисти. Оруженосец в тот момент сражался с такой же тварью. Придётся справляться самому.

Тварина, выглядящая как опоссум с лианами вместо рук, заливала моё лицо слюной. Размахнувшись, я ударил его головой по скользкому носу. Судя по хрусту, перелом. Опоссум расстроенно заскулил и отпустил мои кисти. Через пять секунд я сжёг его огненным шаром. Затем та же участь постигла соперника оруженосца.

Я достал из сумки, сообщающейся с замком, бутыль с вином и смачно отхлебнул. Покосился на оруженосца. Как его зовут? Кажется, Лайонел? Нелепые у них имена. Обычные русские нравились мне больше. К счастью, вычурно здесь звали только чиновников с аристократами. Они даже меняли анкетные данные, чтобы перестать называться Ванькой.

— Угощайся, Лайонел, — сказал я через шар-посредник и кинул ему бутылку.

— По вашей воле, господин, — радостно осклабился оруженосец и приложился к пойлу. Ничто так не объединяет, как совместное распитие спиртных напитков.

Мы с братьями частенько спорим, у кого нападающие продержатся дольше. Но вот незадача: у нас примерно равные шансы, потому толку в споре нет.

Оруженосец присосался к бутылке. Его мне тоже жаль. Но он, наверное, считает, что ему офигенно повезло.

Моя жизнь так пронизана интригами, что они стали чем-то пресным, как простая вода. Уверен, мои братья чувствуют то же самое. Но мы из Первого дома, потому ныть нам не к лицу.

Придворная сестра Дефрон, возникшая из пурпурного телепорта, который схлопнулся, запачкав траву вокруг, в ужасе вздрагивала от выстрелов.

Приблизилась ко мне, словно проявляя искреннюю заботу. В неё даже не стреляли, кому Дефрон нужна? Но я ей не верю, как, впрочем, и всем остальным.

Здесь мне девятнадцать лет, и я уже научился отличать лицемерие от искренности. Все надеются на мою слабость, но им не удастся обмануть меня. Их игры, их двойные стандарты и их злорадство... Всем им я готов заткнуть гнилые рты.

В сумке булькнул звук доставки. Ох, фуа-гра. Люблю пробовать что-то непривычное. Я жестом велел Дефрон покормить меня. Первому дому нельзя пачкать перчатку. Такое позорище никому не нужно. Нельзя допустить, чтобы газетёнки потешались над Первым домом.

— Разрешите обратиться, ваше высочество Дюрейн? – спросила она нежным голосом.

Она из Четвёртого дома, поэтому можно обойтись без шара.

— Валяй, — сказал я.

— Вы любите подогретое? Или охладить? — Дефрон действительно интересовал этот вопрос. Конечно, ведь тратить магическую энергию на аналоговую микроволновку для неё расточительно.

Я не успел ответить.

— Дюрейн! — прозвучал звучный голос из шара-посредника. Когда я был на Земле, мы для коммуникации пользовались созвонами в мессенджерах. Но тут совсем другой компот.

— Что, советник Лемотори?

Опять он меня достаёт своими нотациями.

Я в мире, где каждый день приходилось играть чью-то роль. Каждый раз — не мою. Когда я зачем-то прикоснулся к «Своду правил аристократов», даже предположить не мог, что получится такая свистопляска. Вот до чего доводит тяга к женщинам в коротких юбках.

— Вы снова подвергаете себя опасности? — я не понимал, насмехается надо мной Лемотори или действительно полагает, что меня могут прибить на улице.

— В рабочем порядке. С утра где-то пять покушений. Три отразил «Колючий щит», два, эээээ, Лайонел, оруженосец.

— Он нормальный парень. Седьмой дом нам не обуза, не обижай его.

Не обижаю вроде. Снова мне пытаются рассказать, как жить. Тоскливо.

На Земле, в прошлой жизни, я возглавлял службу безопасности одного бизнесмена. Не самая лакомая должность для почти сорокалетнего мужчины, которым я был. Мой босс не слишком честен на руку, но платил он изрядно, деньги не кончались. Иногда, конечно, пахло жареным. Пусть девяностые закончились, но стрелки на пустырях никуда не делись.