Он резко взглянул на меня сквозь занавесь из волос. От такого жеста был без ума Габриель, видимо, волосы приносили им ощущение комфорта и напоминали мех.

– Ты первый человек, не ликантроп, с которым у меня был секс с тех пор, когда я сам стал волком.

– Полагаю, я польщена.

– И я боялся причинить тебе вред, как мой друг своей подружке, или тысячей других способов. Во время секса ты теряешь контроль. Это часть удовольствия. Я же не могу себе этого позволить, если только я не с другим ликантропом.

Я посмотрела на него.

– Что ты хочешь сказать, Ричард?

– Что ты можешь встречаться с нами обоими. И заниматься сексом с нами двоими. Я буду далеко не в восторге, но…

Я уставилась на него. То, что он не закончил фразу, мне не понравилось. Заставило меня нервничать.

– Но что, Ричард?

Он обеими руками убрал волосы назад, открыв окаменевшее лицо.

– Ты можешь встречаться с нами обоими, а я буду встречаться с другими ликантропами.

Я онемела и продолжала таращиться на него.

– Скажи что-нибудь, – попросил он.

Я открыла рот, закрыла, попробовала еще раз, и, наконец, у меня получилось.

– Хочешь сказать, что ты так и будешь спасть с Люси.

– Не с Люси, она… Ну, ты ее видела. Она никогда не сможет быть лупой в моей стае.

– Так значит, ты собираешься продолжить кастинг на лупу?

– Так или иначе, я знаю, что если ты спишь с Жан-Клодом, то я имею полное право спать с другими.

По идее спорить с ним я не могла, но мне ужасно хотелось.

– Так ты пытаешься заставить меня бросить Жан-Клода.

– Нет, – качнул он головой. – Я просто хочу сказать, что если ты не хранишь верность мне, то почему я должен хранить верность тебе?

– Видимо, ни почему. Кроме того, что… я думала, мы любим друг друга.

– Любим. Я люблю.

Поднявшись, он подобрал с пола джинсы.

– Но ты любишь меня недостаточно, чтобы бросить Жан-Клода. Почему я должен любить тебя так, чтобы отказаться ото всех остальных?

Я смотрела на него во все глаза, и чувствовала, как их заполняют слезы.

– Ну, ты и сволочь.

Он согласно кивнул, не надевая белья, скользнул в джинсы и осторожно их застегнул.

– И самое сволочное то, что я-то люблю тебя достаточно, чтобы отказаться от всех на свете. Но я просто не знаю, смогу ли делить тебя с Жан-Клодом. Просто не знаю, смогу ли перенести мысль о том, что ты у него в постели. Стоит мне представить, что ты с ним так, это выводит меня… – он покачал головой. – Пойду в душ. В конце концов, у меня еще остались мои тролли, которых надо изучать.

Я не могла даже начать думать о том, что он только что сказал. На один раз всего этого было слишком много. А когда теряешься, лучше сосредоточиться на деле.

– Мне надо поехать с тобой и поговорить с твоими биологами. Нужно узнать, покупает ли эту землю Фрэнклин Найли. Тот нападавший, который прошлой ночью потерял руку, его очень боялся. А тот, кто заставляет человека колебаться в окружении вервольфов, должен быть чертовски страшным. И обычные виды имущества такой ценности не имеют.

Ричард стремительно вернулся на кровать. Подхватил меня за талию и поцеловал. Он прижал меня к себе, ворвался в меня сквозь губы и закружил вокруг себя. Когда он опять посадил меня на кровать, я была чуть жива и еле дышала.

– Мне хочется все время к тебе прикасаться, Анита. Хочу держать тебя за руку и глупо улыбаться. Хочу, чтобы мы вели себя, как влюбленные.

– Мы и так влюбленные, – выдохнула я.

– Тогда, хотя бы на сегодня, давай отбросим все сомнения. Просто побудь со мной так, как мне всегда хотелось. Если мне захочется сегодня к тебе прикоснуться, я не хочу побояться это сделать. Хочу, чтобы то, что было прошлой ночью, все изменило.

– Хорошо, – кивнула я и улыбнулась.

– Не похоже, что ты уверена, – заметил он.

– Мне бы очень хотелось ходить и везде держать тебя за руку, Ричард. Но до меня только что дошло… О, дьявол, Ричард, что я скажу Жан-Клоду?!

– Я спрашивал у Жан-Клода, как тебя изменили метки, насколько труднее стало нанести тебе физический вред. Он тут же догадался, почему я спрашиваю. В результате он узнал всю грустную историю про моего друга и его покойную подружку.

Я пристально посмотрела на него.

– И что он сказал?

– Он сказал: “Будь в себе уверен, mon ami. Ты – не твой друг с его печальной историей. А Анита – не человек. С нами она больше, чем человек. Мы оба стремимся к ее человечности, как к последнему огоньку свечи в мире тьмы. И нашей же любовью мы делаем ее и менее человечной, и более”.

– Ты запомнил все дословно? – удивленно спросила я.

Ричард долго и очень внимательно посмотрел на меня. Потом кивнул.

– Запомнил, потому что он прав. Прав. Мы оба любим тебя по-своему, но по одной и той же причине. Его к тебе привлекает не только сила. Ты видела в нем монстра. И то, что ты больше так не считаешь, заставляет его чувствовать себя больше человеком.

– Звучит так, будто вы немало поговорили на эту тему.

– Ага, настоящий мужской разговор, – ответил он горько и устало.

– А еще звучит так, будто ты обсуждал с Жан-Клодом то, что собираешься заняться со мной любовью, до того, как поговорить об этом со мной.

– Не прямо, – ответил он. – Не слово в слово.

– И все равно это звучит ну очень похоже на просьбу разрешения, – продолжала я.

Ричард был уже в дверях ванной.

– А что бы ты сделала, если бы мы занялись любовью, а Жан-Клод потом попытался бы меня убить? Ты бы убила его, защищая меня?

Секунду я просто смотрела на него.

– Не знаю… Я… Я бы не допустила, чтобы он тебя убил.

Ричард удовлетворенно кивнул.

– Вот именно. Если бы Жан-Клод убил меня, или я убил его, или ты убила бы одного из нас, и даже если мы пережили бы смерть, к которой сводили бы нас метки, даже если бы мы с тобой выжили, ты бы никогда не простила себя за то, что убила его. Ты бы никогда от этого не избавилась. У нас не было бы никакой жизни вдвоем. Даже мертвый, Жан-Клод преследовал бы нас.

– И ты решил сходить в разведку, – задумчиво протянула я.

– И сходил, – кивнул Ричард.

– Спросил у него разрешения, – все еще с непонятной интонацией продолжала я.

Он снова кивнул.

– Спросил у него разрешения.

– И он дал разрешение, – сказала я, так и не задавая вопроса. Голос почти звенел.

– Думаю, Жан-Клод знает, что если он меня убьет, ты убьешь его. Что ради одного из нас ты принесешь в жертву всех.

Это было так. В таком контексте звучало это, конечно, глупо, но все же было правдой.

– Думаю, да.

– Поэтому, если я смогу это вынести, и ты сама этого хочешь, то можешь встречаться с нами обоими. Можешь делить постель с каждым из нас, – его руки сжались в кулаки. – Но если я не могу получить от тебя верности, то ты не получишь этого от меня. Честно?

Я пристально посмотрела на него и еле заметно кивнула.

– Честно, но меня от этого тошнит. Сильно тошнит.

Ричард мгновенье не двигался, потом кивнул.

– Хорошо, – и закрыл за собой дверь.

Еще через секунду я услышала, как бежит вода.

А обнаженная я осталась сидеть на кровати, со всем, чего мне хотелось, преподнесенным на серебряном блюдечке. Так почему я сидела, прижимала коленки к груди, и изо всех сил старалась не заплакать?

Мне хотелось одеться. Именно для этого я и принесла сюда из своего коттеджа чемодан, но перед этим мне нужно было принять душ. Прошлой ночью было слишком много борьбы, пота, крови и секса, чтобы обойтись без него. Поэтому я осталась сидеть в ворохе простыней, от которых пахло одеколоном Ричард, моими духами, и исходил сладкий аромат его кожи и секса. Не заплакать у меня получилось. На самом деле, если бы Ричард поклялся мне в верности до гроба, я бы пошла в душ вместе с ним. Но он этого не сделал, и я сидела в растерянности.

В дверь постучали. Я вздрогнула и уже собиралась не обращать на это внимание, притвориться, что мы еще спим или заняты чем-нибудь другим, как стук повторился еще более настойчиво. В третий раз в дверь заколотили так, что она затряслась.