Вблизи существо выглядело еще более отвратительным. Оно напоминало паука или, возможно, дюжину пауков, слипшихся вместе. Его скрежещущие зубы перемалывали камень, раскалывая его на части, а лица на его лапах не просто кричали, они еще и жевали, смешивая камень с липкой слюной, а затем позволяя ей тонкими струйками стекать с их подбородков на землю внизу. Существо возвышалось надо мной, и я бы солгала, если бы сказала, что не дрожала от близости к нему.

Сссеракис рассмеялся про себя. Я чувствую твой страх, Эскара. На вкус он…

— Как твой собственный! — Я прошипела эти слова сквозь стиснутые челюсти, но мы оба прекрасно понимали, что это правда. Я тоже чувствовала вкус своего страха — скорее как ощущение, чем как настоящий вкус, — но у него был неповторимый аромат. Это был тот же самый аромат страха, который я испытала, когда чудовище за порталом пыталось препарировать Сссеракиса. Я спросила себя, не значит ли это, что мы оба были похожи.

Чудовище, стоявшее передо мной, продолжало жевать камни, пока они не превращались в пыль. Затем оно повернуло голову и выдолбило кусок из ближайшей стены туннеля. Оно все еще стояло передо мной, словно ожидая приказов.

Я отступила в сторону, прижавшись к стене туннеля, чтобы убраться с его пути. «Иди». И чудовище это сделало. Без колебаний оно двинулось вперед, скребя лапами по земле, жуя ртом, крича и пуская слюни. Я наблюдала, как оно перемещается, сегмент за сегментом. Их было около двадцати, и у каждого по две тонкие ножки.

— Что это было за существо? — спросила я, как только оно исчезло во мраке за пределами видимости ночного видения Сссеракиса.

Они копают, бесконечно. Это их цель, их пропитание и их приказы. Норвет Меруун постоянно растет, прокладывая себе путь в туннелях и пещерах моего мира, но она не может прогрызть твердую скалу. Она заполняет пустоты, которые оставляют после себя ее миньоны. Раньше я охотился на них. Это был самый простой способ остановить ее распространение.

С тех пор я провела исследование о копающих монстрах Другого Мира, и в моей личной энциклопедии Отерия есть целая глава, посвященная сегментированным существам. Я называю их геолидами. Они растут медленно, на формирование одного сегмента уходит много лет, а ног — еще дольше. Единственным источником питания для них являются камни, которые они употребляют в пищу, и это делает их панцирь твердым, как скала. По этой причине я пришла к выводу, что при охоте на этих монстров лучше всего использовать мясистые промежутки между сегментами. Пережеванный камень тянется за ними следом с лица на каждой ноге, он стекает, как ил, и быстро затвердевает, превращаясь в вещество еще более прочное, чем камень, которым оно было когда-то. Вот откуда берутся все выступы на полу этих туннелей — лепной камень, стекающий с сотен проползающих в них геолидов. Возможно, самое странное в этих существах то, что у них никогда не бывает двух одинаковых лиц. Они не являются, как ты мог бы предположить, безликими масками. Каждое из них индивидуально. И чем больше ты вглядываешься в эти лица, тем больше из них ты начинаешь узнавать. Севоари — это действительно мир, в котором воплотились наши кошмары.

— Почему геолид послушался меня? — Я действительно сомневалась, что он остановился из-за моего приказа. В конце концов, было мало шансов, что он говорил на земном языке.

Нет. Он услышал меня в твоем голосе. Это может быть один из миньонов Норвет Меруун, но все существа Севоари признают мою силу. Я страх.

Этот урок я усвоила и приняла близко к сердцу. Монстры из Другого Мира могли чувствовать Сссеракиса внутри меня. Бесы в разрушенном городе Джиннов распознали ужас раньше, чем я поняла, что́ несу в себе. Они обратились с мольбой к силе, которую понимали, к лорду, которому, как они знали, должны были служить. Командовать и контролировать, не прибегая к Источнику демономантии. Основа плана была заложена, шепотки о силе, которую я могла бы использовать для себя. Есть два способа создать одно королевство изнутри другого. Первый — подстрекательство к мятежу, подрывающее существующий режим и лишающее его власти, при этом придерживаясь любых законов, регулирующих жизнь населения. Второй — мятеж, военная сила, действующая в пределах границ государства. Я никогда не была склонна к тонкости.

Я привел тебя сюда не для того, чтобы показать геолида, Эскара. Следи за сердцебиением.

Я погрузилась в свои собственные мысли, обдумывая возможности и последствия. Вот почему я не сопротивлялась и не спрашивала, почему или даже куда направлял нас Сссеракис. Я думаю, отчасти из-за доверия. Древнему ужасу нравилось наводить страх, как на меня, так и на других, но я также верила, что он не причинит мне вреда и не допустит, чтобы мне причинили вред. Мы были связаны, мы двое. Со своей стороны, я признаю, что не хотела, чтобы Сссеракису причинили какой-либо вред. Не страх за собственную безопасность мешал мне открыть еще несколько порталов, а страх за ужас.

Не могу сказать, как долго я бродила по этим туннелям. Когда погружаешься в свои мысли, время летит незаметно. Мои визиты в Другой Мир были похожи на сон, даже если это были не совсем сны; время текло странно, пока мы были там. Иногда мне казалось, что прошло всего несколько минут; я просыпалась и обнаруживала, что прошла половина утра. Иногда мне казалось, что мы странствовали по Севоари несколько часов; я просыпалась и обнаруживала, что дремала всего несколько минут. Могу сказать, что я была рада только одному: я больше не просыпалась с криком при каждом посещении. Я уверена, что остальные были рады этому еще больше. Но я спросила себя, почему кошмары больше не пугают меня. На самом деле, я радовалась им. Я ждала их с нетерпением. Севоари начал казаться мне вторым домом, и у меня больше не было первого. Трудно признаться, но временами мне было там комфортнее, чем в моем собственном мире. Возможно, это было еще одним следствием моей крепнущей связи с Сссеракисом, так что я испытывала присущие ужасу приступы тоски по дому. Я думаю, возможно, этому есть другое объяснение. Меня всегда тянуло в Другой Мир. Меня всегда привлекали ночные кошмары и страх. Я всегда чувствовала — пусть даже слабо, — что мое место там, среди монстров. Но это не так. Ни одному землянину там не место.

Для меня было неожиданностью, когда, завернув за угол туннеля, я столкнулась с Норвет Меруун. Я была так поглощена своими мыслями, что не услышала, как сердцебиение стало сильнее, громче. Я не заметила, как воздух изменился, стал более влажным. Слабое пульсирующее свечение оставалось невидимым, до этого мгновения. Как лучше всего описать это существо? В темноте туннеля и бесцветным зрением Сссеракиса оно выглядело как дрожащая масса плоти. Теперь я знаю, что оно светится мягким красным оттенком, как кровь под тонкой, как бумага, кожей. С каждым ударом его сердца, с каждым толчком пульса плоть продвигалась немного дальше по туннелю. Немного, и его сердцебиение было медленным и равномерным. По моим подсчетам, существо перемещалась не более чем на ладонь в час, но его продвижение было неумолимым, и оно росло не только в том туннеле, в котором я стояла.

— Что это? — Я пыталась подобрать слова, когда стена извивающейся плоти перегородила туннель передо мной. Тонкие, эластичные щупальца высунулись из массы и с влажным чмоканьем ударились о каменные стены, а затем прошлись по их зазубренным краям. Чудовище медленно нащупывало свой путь вперед.

Норвет Меруун. Бьющееся сердце. Надвигающаяся гибель. Окончательная, неизбежная смерть Севоари. Это мой враг, Эскара. У меня тоже есть враги, как и у тебя.

Распространяющаяся опухоль, растущая по всему миру, невидимая под поверхностью. Или, по крайней мере, невидимая никакими Хранителями Источников. Сссеракис видел. Древний ужас воевал с Норвет Меруун столько, сколько существовал Другой Мир. Они были двумя созданиями, вырванными из кошмаров моего мира, которым Ранд придали форму, и бросили сражаться в вечной войне друг с другом. В этом была какая-то извращенная симметрия.