Вдруг ему стало тревожно, что все это кончится – потому что это уже кончалось.

– А что… а что тебе не нравится здесь? – спросил он.

Диана вдруг стала серьезной.

– Многое, – сказала она. – Ну, например, мне никогда не нравился твой отец. Старый извращенец. Мне кажется, он сбежал сюда, чтобы развлекаться здесь с девчонками до самой старости – да, в общем, этим он сейчас и занимается. Я его ненавижу.

– Но ведь он – конунг, – прищурился Фил. – Он здесь управляет.

– А ты – его наследник. Поэтому я хотела найти тебя, и наконец нашла – там, в клубе, помнишь?

Фил сглотнул слюну.

– Зачем ты мне все это говоришь?

– Ты что, еще не понял? Ты сам должен стать конунгом, повелителем Ижоры. Хозяином этой реальности. Рано или поздно это все равно случится, так зачем тянуть?

– Вот, значит, какая ты, – произнес он. – Значит, ты не боишься, что…

– Не боюсь, – сказала Диана, глядя ему прямо в глаза. – Я такая. И всегда такой была.

Несколько минут Фил молчал.

– Я собираю команду, – сказал он вдруг. – Мы снарядим корабль и нападем на шведскую базу. Ингвар поручил это мне.

– Вот и отлично, – Диана тронула его за колено. – Ты глупый. Разве ты не понимаешь? Тебе давно уже пора было собрать свою команду. А потом, когда вы вернетесь, все станет твоим… ты понимаешь, о чем я?

– Он мне доверяет, – сказал Фил.

– Он и мне доверяет. А это вдвойне хорошо, правда?

– Я подумаю, – сказал Фил.

Диана обняла его. Провела ладошкой по рыжим волосам. Поднялась на ноги и скрылась в темноте. Вдали по-прежнему пылали и искрились костры.

Несколько минут Фил смотрел ей вслед. В голове шумело.

В отдалении раздался хруст веток и знакомый голос спросил:

– Можно с тобой посидеть?

– А, Ники, это ты, – сказал Фил. – Ну, садись. Ты откуда?

– Оттуда…

Младший ярл был бледен, хотя и пытался улыбаться. Он облизывал слегка припухшие губы.

– Что случилось?

– Ничего, – отвечал Ник нехотя.

– То есть, как ничего не случилось? А эта девчонка?

Ник скрипнул зубами.

– Можно, я не буду рассказывать? – спросил он. – Я думал, все бывает иначе. Наверно, я идиот.

– Ты мальчишка, – Фил не удержался и ухмыльнулся. – Как мы с тобой пойдем в поход, прямо и не знаю.

– В поход?

– В поход на Сигтуну. Знаешь Сигтуну?

– Мы с отцом были в Стокгольме, – сказал Ник. – Там рядом. Нас возили на экскурсию.

– Там живет король Олаф. Мы победим его. Понял?

Ник промолчал.

– Съешь таблетку, дурак, – сказал Фил. – Чего ты тормозишь?

– Мне нельзя, – угрюмо произнес Ник. – Не предлагай. Я пробовал однажды… в школе. Я мало что помню. Потом, правда, отцу звонили…

– Тогда мне отдай, – перебил Филипп.

[фрагмент удален по требованию российского законодательства]

– Я читал когда-то, – тихо заговорил Ник. – Был такой персонаж в истории. Один арабский старик. Он кормил парней гашишем, и им мерещились всякие чудеса. А потом он посылал их убивать, кого сам скажет. Эти парни назывались «асассинами».

– А какие им мерещились чудеса?

– Девушки в основном, – уточнил Ник. – Райские гурии.

– Ты думаешь, это чудо? А по-моему, просто телки.

Ник уселся на землю и опустил голову на руки. Фил усмехнулся и последовал его примеру.

– Смешно звучит: асассины, – пробормотал он. – Да пошел ты... пусть лучше будут гурии.

Костер все еще горел, когда в его голове что-то мягко перевернулось, будто тяжелый ком белья за круглым окошком стиральной машины (Фил вспомнил, что это уже приходило ему в голову, просто голова была тогда чьей-то другой), и после этого мысли потекли по-иному. Он попробовал сосредоточиться на какой-нибудь одной и обнаружил, что это довольно странная мысль: ему показалось, , что весь окружающий мир прислушивается к биению его пульса. Если сердце вдруг остановится, замрет и эта графика. Фил постарался не дышать, и игра удалась: сперва перестали шуметь сосны и потрескивать ветки в костре, потом и само пламя на мгновение перестало трепетать и словно бы даже стало плоским.

Фил замер.

Пламя костра вспыхнуло жарче и тут же потеряло форму, сделавшись расплывчатым и неопределенным, будто в центре поляны вырос светящийся смерч неясной природы. Круг темных сосен двинулся в сторону. А может, это сам небосвод поворачивался вокруг своей оси – причем ось эта проходила прямиком сквозь Филиппову макушку. Похоже было, будто кто-то снаружи отворачивает крышку громадной консервной банки, на дне которой сидят изумленные зрители. «Интересно, что будет, когда крышка откроется?» – только и успел подумать Фил, когда крышка действительно открылась.

* * *

В комнате на двенадцатом этаже было тихо и темно. Молодой человек в кресле у окна как будто дремал. Фил узнал его. «Только не просыпайся», – прошептал он.

На узкой кровати, обняв подушку, смотрела третий сон девушка, которую он узнал тоже, хрупкая и беззащитная, какой никогда не была в жизни, и которую – он отчего-то был уверен – он больше никогда такой не увидит. Печаль и нежность заполняли его сердце, и впервые в жизни этого было ему достаточно, как когда-то в детстве. Он не мог к ней прикоснуться. Он вообще не существовал.

Сидящий в кресле парень вздрогнул во сне. Шевельнулся, подтянул затекшие ноги. Фил на миг почувствовал, как по ногам бегут мурашки. «Спи», – приказал он самому себе – тому, другому, в кресле.

Но тот Фил вдруг очнулся и вытаращился в темноту. В этот миг что-то случилось: параллакс? – успел подумать кто-то из них, перед тем как стать одним, живым и ничего не понимающим спросонок Филиппом.

Я действительно ничего не понимал. Посмотрел в окно: дрянное, оловянное северное небо понемногу становилось розовым. Где-то за крышами соседних домов прятался рассвет. Я взглянул на часы: полпятого. Странно. Спать совсем не хотелось.

Поглядел на Ленку.

Неслышно встал. Подошел ближе.

Провел пальцем по ее голому плечу. Она не проснулась, только тихонько вздохнула и ткнулась носом в подушку.

Нет, это просто невозможно.

Что-то происходило со мной этой ночью. Я не узнавал сам себя. Мои желания были слишком реальными. Вот сейчас я…

Не открывая глаз, она потянулась и в полутьме взяла меня за руку. Легонько сжала мою ладонь пальцами.

– Ты мне снился, Flea, – прошептала она. – Но это был плохой сон.

– Почему? – спросил я.

– Мы с тобой почему-то шли по лесу. Ты, я и малыш Ники. Но с нами был кто-то еще. Девушка, но только такая… взрослая… Ты слышишь меня?

– Не знаю, о ком ты говоришь, – сказал я в беспокойстве.

Мне хотелось ее успокоить, но я не знал, как. Присел рядышком, погладил ее по стриженым волосам.

– Ты же никого не боишься, Lynn, – сказал я. – И я с тобой.

– Ты уйдешь. Ты бросишь меня, Flea. Ты уже уходил там, в этом сне. Ты уйдешь к ней.

– Не говори так, – сказал я.

И нагнулся, чтобы поцеловать.

Дверь комнаты распахнулась, будто по ней ударили ногой. За ней был свет. Больше я ничего не успел рассмотреть; только почувствовал, как стены рушатся прямо на меня, а потолок отчего-то вертится, все быстрее и быстрее. Я вскрикнул и почувствовал, что снова могу дышать.

– Что с тобой? – Ник тряс его за плечи. – Ты живой, Фил?

Филипп открыл глаза.

– Все вертится, – пробормотал он. – Меня тошнит.

– Я говорил, не нужно это есть. Это же слишком сильная доза. Может, отца твоего позвать? Он где-то здесь. Он только что подходил, хорошо, что ничего не заметил. Я позову его?

– Не надо, – слабым голосом промолвил Филипп. – Не надо. Я бы воды попил. Или пепси. У тебя нету пепси-колы?

– Откуда… Пойдем домой, а? А то Ингвар увидит.

Несколько мгновений Фил глядел на него, будто не понимал.