Герцог Орлеанский, напряженно следивший за развитием событий, скривив губы, вполголоса со злостью произнес, бросив полный ненависти взгляд в сторону всадника:

– Черт бы побрал этого болвана! Он вырвал у меня из рук корону.

Покушение не удалось. Поняв это, герцог подъехал к наследнику престола и с удивлением, в ужасе вперив взор в глубину рва, наигранно воскликнул:

– Вот так пассаж! Кто бы мог подумать, ваше высочество! Не иначе как Всевышний уберег вас от падения в эту дьявольскую западню. Возблагодарим же Господа за ваше чудесное спасение!

– А ведь это вы направили меня сюда, любезный дядюшка, – ответил на это Карл. – Еще мгновение, и я бы вылетел из седла, разбив себе голову.

– Кто же мог знать, что здесь окажется такая ловушка? – сокрушенно развел руками герцог Орлеанский. – Разве можно было увидеть ее с того места, где мы стояли?

– Так или иначе, но я обязан жизнью вот этому человеку. – Принц кивком указал на Этьена де Вержи. – Должно быть, дядя, вам чертовски жаль, что так случилось, ведь если бы не он, корона досталась бы вам.

– Это так, разумеется, – натянуто улыбнулся герцог, – но мне, поверьте, достаточно и того, что королем Франции будет мой троюродный племянник. – Бросив быстрый, колкий взгляд в сторону молодого человека, он прибавил: – Полагаю, вашему высочеству следует отблагодарить своего спасителя, который, таким образом, избавил от траура все королевство.

– Награда не замедлит себя ждать, – ответил принц, – а пока я подарю вам, господин де Вержи, одного моего хорошего знакомого, с которым, уверен, вы подружитесь. Мне, во всяком случае, будет приятно всегда видеть вас вдвоем. – Он обернулся. – Эй, Рибейрак, иди сюда! Познакомьтесь, господа, и подайте друг другу руки.

От группы охотников отделился всадник (рост выше среднего, благородные черты лица, светло-каштановые волосы) и, подъехав к Этьену де Вержи, широко улыбаясь, протянул ему руку.

– Ну вот, – воскликнул обрадованный Карл, – знакомство состоялось, значит, вы будете друзьями, заодно и моими; право, мне всегда этого не хватало!

– Друзьями? Отлично! – весело проговорил Филипп де Рибейрак, придворный, двадцати двух лет. – Согласен, черт возьми, чем более что так пожелал сам король.

Этьен де Вержи явно не понял:

– Его величество? Но когда же это?

– Да только что, будь я проклят! Насколько мне известно, у Людовика Одиннадцатого больше нет сыновей и вряд ли они еще появятся. Но пусть даже и так, все одно королем быть принцу Карлу.

Дофин привстал в седле и вытянул руку в направлении, куда убежала свора:

– А сейчас, господа, вперед! Мы и так уже потеряли много времени. Я хочу посмотреть на этого оленя, пока он еще живой. За мной же, скорее! Ату его, Галаор!

Любимый пес Карла, услышав команду хозяина и увидев его вытянутую руку, сорвался с места и помчался вдоль оврага. Охотники с гиканьем понеслись вслед за ним.

Так Этьен де Вержи приобрел благорасположение дофина Карла, о чем, едва охотники вернулись, сразу же стало известно всему двору, что и подтвердилось льстивыми улыбками кавалеров и многозначительными взглядами дам. Но всего ценнее оказалось знакомство с человеком, «подаренным» ему будущим королем. До самого своего смертного часа будет благодарен Этьен небесам за то, что случай на охоте свел его с Филиппом де Рибейраком, лучше которого, как он говорил позднее, и выдумать нельзя.

Второй случай еще больше укрепил позиции молодого придворного и, разумеется, его нового друга, которого с тех пор называли не иначе как «подарок короля».

Удрученный неудачей на охоте, герцог Орлеанский позвал к себе личного астролога, некоего Эврара Велонна, сведущего ко всему прочему в оккультных науках, и спросил его, каким образом лучше всего отправить на тот свет человека. Астролог, имевший немалый опыт в такого рода делах, счел нужным уточнить:

– Речь идет о знатной особе или же…

– Конечно, о знатной, дьявол ее забери! – вскричал герцог. – Стал бы я ломать голову над тем, как отправить к праотцам простолюдина!

– В таком случае есть несколько способов, – авторитетно заявил Велонн. – Один из них – изготовление восковых фигурок. Епископ Трирский как-то задумал окрестить к Пасхе всех евреев его города; некрещеные должны быть изгнаны. Евреи в ответ на это слепили восковую фигурку епископа и попросили священника окрестить ее. В пасхальное воскресенье фигурка была расплавлена, и епископ упал мертвым возле купели во время обряда крещения.

– Сие не годится, – досадливо махнул рукой герцог. – К особе, о которой идет речь, такое действие неприменимо.

– Обратимся к смерти Жанны Наваррской, супруги короля Филиппа, – бесстрастно продолжал звездочет. – Как известно, в ее кончине обвинили епископа Труа. С помощью ведьмы он изготовил восковую фигурку королевы и, окрестив ее, дал ей имя Жанна. Затем он проткнул куклу иголками в нескольких местах. Спустя некоторое время королева заболела. Однако она никак не желала умирать. Епископ в гневе разломал фигурку, растоптал и бросил в огонь. Прошло совсем немного времени, и королева отправилась в мир иной.

– Чертовщина какая-то, клянусь головой святого Варула! – поморщился герцог.

– К вашему сведению, монсеньор, такой способ избавления от врагов практикуется со времен римлян.

– Я не желаю прибегать к чернокнижию, Эврар, и общаться с дьяволом и духами тьмы. Твои сатанинские методы могут проложить путь к костру. Неужели в твоем арсенале не найдется другого действенного средства, которое, как ты понимаешь, не позволило бы пасть на меня ни малейшей тени подозрения?

Астролог в задумчивости потер рукой подбородок.

– Если бы я знал о пристрастиях того лица, которое мешает вашему высочеству, о его вкусах, его любимых лакомствах наконец…

Герцог вспомнил:

– У него в комнате, на столе, всегда стоит коробочка с миндалем; прежде чем съесть, человек этот замачивает орешки в воде. Понимаешь? Чашка с водой… она тоже на этом столе.

Эврар хищно улыбнулся:

– Тогда все очень просто, ваше высочество. В воде можно незаметно растворить порошок, она сохранит при этом свою прозрачность и напитает все, что в нее положат, в том числе и орехи, и вот если съесть несколько таких орехов…

– Человек умрет? – весь напрягся герцог Орлеанский. – Как скоро? Что он почувствует и сколько пройдет времени: час, день, два?

– Это зависит от прихоти того, кому этот человек мешает.

– Меня устроят несколько дней… два или три. Этого, полагаю, будет достаточно.

– Желание вашего высочества будет исполнено, – кивнул Эврар Велонн. – Не далее чем завтра я принесу вам то, что вы просите.

Через несколько дней юный принц пригласил обоих друзей к себе в кабинет полакомиться миндалем. Все трое вошли, и тут Карл, заглянув в чашку, недовольно вскричал:

– Жерье! Черт возьми, куда подевался Жерье?

В эту минуту в дверях показался комнатный лакей.

– Я слышал, ваше высочество позвали камердинера?

– Ну да! А вы кто такой? И почему я не вижу Жерье?

– Увы! Должен сообщить, что слуга вашего высочества внезапно занемог; узнав об этом, меня попросили на время заменить его.

Лакей, согласно данной ему инструкции, готов был уже назвать имя того, кто его послал, но Карл, далекий от мысли о заговоре, не догадался об этом спросить, иначе в ответ услышал бы имя своего зятя – Пьера де Бурбона.

– Почему же в таком случае вам не дали указания в отношении моих любимых орешков? – И Карл ткнул пальцем в искусно вырезанную из дерева и инкрустированную рисунком из дубовых листьев, прямоугольной формы бонбоньерку с крышкой. – Вот они, видите? – Он поднял крышку. – Каждое утро, когда я еще сплю, Жерье замачивает мне их вот в этой чашке, хотя раньше я делал это сам, с вечера. – Палец вытянулся в сторону чашки. – Почему вы не сделали этого? Я не могу отправляться на прогулку, не отведав миндаля, – так советует мне врач.

– Ваше высочество, я не получил на этот счет указаний, – пролепетал лакей, опуская голову, – но если они именно таковы, то я буду в точности их выполнять.