— Иваныч, а скажи, удалось ли заново освятить дом? Или лучше переночевать в форту? И кто это? Предупреждаю, мы уже прошли сегодня два допроса, не ели с утра и не были в бане с выезда с гор, и я не собираюсь терпеть третий допрос, ни над собой, ни над родичами. И, как старейшина рода, заявляю, что вообще не дам допрашивать родичей без меня!
Контрразведчик-колдун отточено козырнул и безукоризненно вежливо представился:
— Штабс-капитан Пантелеев, Маг по департаменту контрразведки княжества Тверского. Да помилуйте, какой же допрос! Мы с господином Деревянко беседуем запросто, и это как раз связано с вашим вопросом к нему, точнее, его причиной. То есть вампиром и некоторыми, так сказать, странностями, с оным вампиром связаными. Видите же, ни протокола, ни, тем более, строгостей никаких, всё спокойно и, можно даже сказать, по-дружески. Простите великодушно, как я могу к вам обращаться?
— Я Рарри, старейшина рода Гимри, что в Лесной гряде. А это всё — мои родовичи. Ну, кроме людей, конечно, — посопев, ответил штабс-капитану Рарри, и, продолжая дразнить его невниманием, снова обратился к хозяину гостиницы, — И что, всё же, ночной гость меня зачаруй, с освящением крова, Иваныч?
— Всё в порядке, и дом, и баню, и даже сарай, всё окропили и зачаровали, в смысле, друидка эта зачаровала, мы-то чего, стояли да ушами хлопали. А сейчас она к Николаю пошла, я за Саломи кухарку отправил… Так что и у него всё в порядке будет. И денег она не взяла, сказала, это долг её сейчас.
— Ну и хвала всем благим богам и богиням! Добрая друидка, правильная, хотя и армирка, да, — и, решив, что всему есть предел, даже его толстокожести, Рарри обратился к контрразведывательному колдуну. Он и впрямь рассчитывал своей грубостью отвлечь владеющего от Камня, прямо как утка, которая, волоча крыло, отводит лису от гнезда с утятами, — Вы бы ей хоть в сопровождение кого выделили, всё ж не ведьма она, а друидка. Столкнётся, оборони Первопредок от такой напасти, с кровососом — и не сдобровать ей. Доброе же дело для города делает. И да, какие ещё странности?
— А с чего бы это друидка денег не взяла, как вы думаете? — снисходительно поглядев на лобастого гнома, не менее снисходительно ответил ему невозмутимо-спокойный колдун Пантелеев. Очевидно, что теперь он пытался вывести гнома из себя — спокойствием и высокомерием. Но Рарри не зря был старейшиной. Внутренне улыбнувшись самому себе, уловка-то ему удалась, внешне он насупился и разозлился. Маг, похлопывая жезлом, зажатым в правой руке (кстати, не обычным, небольшим уставным, а массивным, и явно дорогим), по ладони левой, продолжил любезно-светским тоном, — Все жрецы светлых богов и приравненные к ним лица после известия о вампире оповещены, мобилизованы, распределены и повторно освящают те дома, которые в этом нуждаются. Кроме того, они также проводят ритуалы, позволяющие избежать погибшим недоброй смертью, не важно, кто они, жертвы или насильники, подъятия в виде нечисти. Каждый из жрецов поставлен на учёт, довольствие и оплату на время мобилизации, и каждому из них придана охранная группа. Так что не беспокойтесь за друидку, её как раз-таки оберегают. А странности… Странностей с этим кровососом хватает, и даже с избытком.
Тут вот какие несуразицы вылезают. Вампир тот был свежеобращённый, и пары дней не прошло. Но не напившийся ещё, а голодный. А потому — должен бы слабым быть. А он был быстр, как уже дорвавшийся до крови пару-тройку раз, и ещё силён и хитёр. Вот какая первая странность. Я бы мог усомниться, конечно, в словах патрульных (на этих словах и Фабий, и Феликс возмущённо сверкнули глазами, но промолчали). Всё же рассказы после боя бывают похлеще охотничьих баек, чего на свежем-то запале не припомнишь и не расскажешь? Но, во-первых, и раны одного из патрульных, и следы в лабазе всё это подтверждают. Во-вторых, патрульные эти отнюдь не новички, и не обозники какие-то, опыт упокоения вампиров у них имеется, причём богатый, так что я им полностью доверяю, сочинять они не будут. Ну и, в-третьих, рассказ господина Деревянко полностью их слова подтверждает, даже в самых мелких деталях. И очень было бы полезно понять, что же так взбодрило вампира. Не хотелось бы даже думать, что могло бы статься, уцелей он сейчас, и, наоборот, хотелось бы понимать, как такой резвости у новоявленных кровососов избежать в дальнейшем, понимать, случайность это или нет. А ещё более внимательно подумать над этим тянет вторая странность. По фону чувствуется, что в лабазе недавно колдовали. Совсем недавно. Вот примерно как раз в то время, когда вы там очутились, плюс-минус четверть часа. Не стану лукавить, остатки магии ничего не говорят о том, что это было какое-то запретное или тёмное колдовство, скорее, похоже на какую-то простенькую бытовую волшбу, что тоже странно. Видны также слабые следы действия амулетов патрульных, но они точно не могли подобным образом повлиять на вампира. Поэтому я намерен побеседовать… Именно побеседовать, а не допросить их, обращаю на это ваше особое внимание, досточтимый старейшина! Так вот, побеседовать с вашими родовичами. Так как кроме них и патрульных в лабазе побывал только наш добрый хозяин, а с ним я уже поговорил, и, повторюсь, сомневаться в его словах не приходится. Что скажете?
— А что тут скажешь? Беседуйте. Вампир дело такое, — Рарри неопределённо покрутил в воздухе сардельками пальцев, показывая, какое именно дело вампир, но тут же насупился ещё более сурово, хотя это и казалось невозможным, и повысил голос, — Но я буду при этом присутствовать!
— А что, вам есть что скрывать в этой истории? — бесцветным и неприятным голосом спросил Пантелеев.
— Нет, но я опасаюсь искажения их слов, сказанных в «беседе», без протокола. А я отвечаю за всех родовичей!
Колдун пожал плечами, мол, ну, что же тут поделать, развел руки и сказал, ласково улыбаясь одними губами:
— Ай-яй-яй… Неужто был печальный опыт, и именно с нашим департаментом? Прямо не верится! Но, даже если что-то подобное и случилось, что же, бывает! Однако я просто не могу поверить, что столь достойный и уважаемый гном, старейшина рода, мог затаить зло на службы, поддерживающие устои княжества и благочиние в нём! Особенно, ежели учесть, что этот почтенный гном был удостоен аудиенции у Его Высочества князя Тверского, Алексея Алексеевича, а разрешение на ношение винтовок в Пограничном ему подписывал лично сам господин действительный статский советник Петр Петрович Бердышов.
— Хватит обманкой блестеть! Кружавчиков наплетёте, да потом крови попьёте! Об этом вот и говорю… Затаил-не затаил… Не затаил! И не хочу, чтобы молодые и бестолковые после вашей беседы затаили, во избежание проблем у них в последующей жизни, ясно?
— Ясно. Ну, для этого нужно как минимум, чтобы эта жизнь была! А, с учётом вампиров во всей этой истории, она может выйти крайне недолгой. И уж из всех упомянутых кровь точно не мы пьём!
Рарри не мог не оставить за собой последнее слово, и пробрюзжал:
— Они нашу кровь не любят. Так что кровь именно вы пьёте. Но убить — да, вампиры могут запросто.
Покровительственно улыбнувшись, Пантелеев просто переждал это ворчание и обернулся опять к Гимли и Дарри:
— Ну-с, приступим? Начнем с вас, молодой… Простите, чуть не сказал человек. Гном, конечно же, гном. Как вас зовут, кто вы такой, как оказались в лабазе у купца Филоперсова и что там делали?
— У кого в лабазе? — почти хором возопили все родовичи, причём у Дарри крик был просто недоверчиво-удивлённый, Гимли был почти готов засмеяться, а голос Рарри был почти презрителен.
— У купца Филоперсова, — терпеливо повторил контрразведчик.
— Это Карташка, Гимли, — почему-то одному ур-бараку пояснил Иваныч, — Фамилие такое.
— Всё! Не могу больше, — трагическим, сдавленным голосом ответил ему старый гном. И заржал. Заразительно, как получается лишь у детей и некоторых стариков. Р-р-р-рокочуше, неудержимо и всеохватно, как сходящяя с гор лавина. Он грохотал как гром, квохтал и кудахтал несушкой, выл привидением, сгибался и махал в воздухе лопатами ладоней и молотил ими по коленкам и плечам неудачников, стоящих рядом. Наконец он просто сел обессилено на землю, продолжая сотрясаться уже почти беззвучно, лишь изредка всхлипывая и повизгивая и хлопая ладонью по земле:
