Это было весело, но одного человека (тебя) никогда не будет достаточно, чтобы удовлетворить меня. У меня есть все время, чтобы играть в их мире. И их так много, они ждут меня, чтобы завлечь, прикоснуться, лизнуть и трахнуть, и я потратил слишком много времени, отдавая его тебе.

Прощай, Коул. Не волнуйся! У нас всегда есть Париж.

С уважением,

Амбри.

Бумага выпала из моих дрожащих пальцев и покатилась по полу. Я уставился на людей в своем номере, не видя их.

"Что-то не так. Все не так".

Дэва наклонилась вперед. "Плохие новости, дорогой?"

Зерин придвинулся и встал рядом со мной. "Любовь непостоянна. Приходит и уходит. Трудно сказать, что из этого настоящее". Он предложил бокал с каким-то ликером. "Это поможет унять боль".

Я взял его и уставилась в стакан. Я мог бы нырнуть и утонуть в нем. Именно это я и делала. Что еще могло заставить утихнуть эту неистовую агонию в моем сердце?

"Все выходите".

Они стояли мгновение, обмениваясь неуверенными взглядами.

"Убирайтесь!"

"Да, возможно, нам стоит оставить Коула наедине с его мыслями", - сказал Пико.

Они поспешили к двери.

"Мы будем рядом, если мы тебе понадобимся", - добавила Дэва. "Только позови, и мы прибежим".

Когда в номере стало тихо, я вдохнул. Потом еще один, но боль в груди не утихала. В ней словно застрял нож, тяжелый и колющий при каждом движении.

Я опрокинул рюмку спиртного, взял бутылку с журнального столика и пошел в импровизированную художественную студию.

Вон Риттер однажды сказал мне - целую жизнь назад - выплеснуть свою боль в работу. Я рисовал, пока руки не свело судорогой, а глаза не заболели. Я рисовал, пока бутылка становилась все светлее и светлее. Проходили часы, а я не приближался к тому, чтобы найти конец боли.

Я знал, что никогда не найду.

Лондон

Тур закончился неделю назад, а от Амбри не осталось и следа.

Потому что я чертов идиот, думал я, стоя в беспорядке, который был моей спальней/студией в его квартире.

Я решил забыть, что он был демоном. Я стер его истинную природу, потому что это было неудобно для моего грандиозного плана покончить с одиночеством. Потому что с ним у меня было гораздо больше. Была любовь. Настоящая любовь.

Я думал, что она у меня есть.

Я думал, что она настоящая.

И я чертовски ошибался.

"К черту все".

Я отбросил кисть и поднял бутылку виски.

Вопреки всему, коллекция была почти готова. Я рисовал и пил, а когда не мог больше ни минуты, Пико был рядом, чтобы удовлетворить мои фармацевтические потребности в подкреплении сил.

Я знал, что хожу по краю бритвы, но что меня волновало?

Ничего

Это тоже ложь.

Я слишком сильно переживал. Я разрушил барьеры вокруг своего сердца, и теперь оно было разорвано в клочья. И я бросал разорванные куски на холсты, как кровь, позволяя версии монстра, преследующего Амбри, становиться все более чудовищным. Более опасным. Тьма поглотила его, и меня тоже поглотила.

Я изучал текущую картину. Когда она будет закончена, останется только одна. Самая важная.

Нельзя рисовать Амбри на подоконнике, будучи пьяным или под кайфом. Ты ведь знаешь это, верно?

Я сделал глоток спиртного. Может, и нет, но какое это имело значение? То, что я видела его тогда, было ложью.

В ту ночь я рухнул в свою пустую кровать и попыталась уснуть, но без особой надежды. Моя кровать превратилась в поле боя, где я боролась с ядовитыми мыслями в своей голове, которые не давали мне покоя.

"К черту все", - пробормотал я и потянулся за бутылочкой "помощников сна" Пико. Мне не нравилось принимать их - я понятия не имел, что это такое, - но парень может так долго не спать.

Я выпил две таблетки и запил их водой, которую держал на тумбочке для ибупрофена после перелома. Я погрузился в подушку. Время искривилось и стало скользким; я проснулся после того, как мне показалось, что я проспал всего час.

В моей комнате кто-то был.

Я медленно сел и вгляделся в силуэт тени. Высокий мужчина, стройный и изящный.

"Амбри?"

Он шагнул в лунный свет, необыкновенно одетый в черное. Свет вырезал контуры его лица и сверкал в золоте его волос, делая их серебряными.

Он не двигался и не говорил. Я сбросил одеяло и подошел к нему.

"Ты... вернулся?"

Он улыбнулся тем безумным, сардоническим изгибом губ, который я так любил, и протянул мне руку. Я взял ее, и он притянул меня к себе, а затем прижался своим ртом к моему.

Я прильнул к нему, обхватив его руками. Он поцеловал меня крепко и глубоко, и мое облегчение от того, что он вернулся, тут же свернулось, как прокисшее молоко. Он был кислым на вкус. И холодный. Его руки вокруг меня были неправильными. Он чувствовал себя совсем не так.

Я попыталась отстраниться, но он держал меня крепко, его рот был запечатан на моем. Его глаза были черными-пречерными, но мертвыми, без искры жизни. Его язык в моем рту стал щекотным. Крошечные лапки, трепещущие крылья...

Я пыталась закричать, не обращая внимания на жуков, заполнявших мой рот и проникавших в горло. Потом руки Амбри вокруг меня растворились - он растворился в рое, который вливался в меня. Я упал на колени, отпрянув, задыхаясь и захлебываясь, мое тело билось, сопротивляясь вторжению. Я смутно осознавал, что в комнате есть и другие тела, теневые фигуры с крыльями, стоящие надо мной в безмолвном, злобном веселье.

Слезы текли по моему лицу, а перед глазами плясали звездочки от недостатка кислорода. Мои внутренности ползли, раздувались, растягивались, пытаясь сдержать рой. Пошатываясь, я поднялся на ноги и попытался бежать. Спастись. Но бежать было некуда. Я согнулся пополам, боль пронзила меня. В тот момент, когда я думал, что потеряю сознание, рой извергся из моего открытого, задыхающегося рта.

Я отплевывался, мои внутренности сжимались, и когда последний жук исчез, я закричал...

...Я очнулся на полу в своей комнате, мой крик замирал в горле, а в гостиной звонил телефон.

"Господи Иисусе..."

Поздний утренний свет струился в окно. Был день. Ни жуков, ни теневых фигур... Это был всего лишь кошмар.