Однако самое запоминающееся выступление принадлежит лидеру социал-демократической делегации Отто Вельсу. В окружении своих коллег по партии, которые, в свою очередь, были окружены штурмовиками, Вельс начал речь с замечания о том, что «у нас можно отнять свободу и жизнь, но не честь». Затем он продолжил свою речь, во многом похожую на прощальную, в которой заключительная фраза была одновременно и тоскливой, и, возможно, неоправданно, учитывая обстоятельства, обнадеживающей.
В этот исторический час мы, немецкие социал-демократы, торжественно заявляем о своей верности основным принципам гуманности и справедливости, свободы и социализма. Никакой закон не дает права уничтожать идеи, которые вечны и неистребимы. Антисоциалистический закон [конца XIX века] не уничтожил социал-демократов. Социал-демократия может черпать новые силы и в новых гонениях. Мы приветствуем преследователей и тех, кому приходится нелегко. Их стойкость и преданность заслуживают восхищения. Мужество их убеждений, их непоколебимая уверенность — залог светлого будущего.
Когда Вельс закончил выступление, в зале началось столпотворение: дисциплинированные и сдержанные аплодисменты значительно превосходящих по численности социал-демократов были поглощены нацистским грохотом презрительных насмешек, издевательств и пронзительного хохота.
Гитлер видел предварительную копию этого обращения и подготовил свой ответ. «Вы думаете, — заметил он, — что ваша звезда может снова взойти! Господа, звезда Германии взойдет, а ваша упадет… Германия будет свободна, но не через вас!». После еще нескольких коротких выступлений в пользу Акта о разрешении было подано 444 голоса и только девяносто четыре делегата, все из которых были социал-демократами осмелились выступить против ее принятия. Теперь, когда вся законодательная и исполнительная власть была сосредоточена в руках их вождя, нацистам удалось основать Третий рейх, а Веймарская конституция стала мертвой буквой, настолько, что нацисты так и не сочли нужным написать новый документ, чтобы заменить ее.
Самой примечательной особенностью создания Третьего рейха было настойчивое стремление нацистов соблюдать надлежащие формы демократического процесса, к которому они относились с крайним и безоговорочным презрением. Партия выдвигала кандидатов на выборах в рейхстаг и вела агитацию за голоса избирателей, используя приемы и призывы, которые по стилю и направленности соответствовали демократическим партиям центра. Гитлер был назначен канцлером по формально ортодоксальной процедуре, которая признавала его лидером крупнейшей партии в рейхстаге. В свою очередь, он потребовал проведения новых выборов, чтобы сразу же испытать на прочность свою коалицию меньшинства. По результатам выборов коалиция получила большинство в рейхстаге и тем самым узаконила нацистское правление как волю народа. В тот момент нацистская идеология не видела необходимости в новых выборах, поскольку к власти пришел Вождь, народ и Вождь были едины, и задача состояла в реализации исторической судьбы немецкого народа, расы и нации. Демократия со всеми ее расколами и раскольническими апелляциями к узким интересам и индивидуальной идентичности была не только ненужным отвлекающим фактором, но и положительно вредным.
Однако нацисты все же проводили плебисциты, в ходе которых населению предоставлялась возможность одобрить важнейшие государственные решения и политику. Например, 12 ноября 1933 г. общенациональный плебисцит одобрил выход Германии из Лиги Наций. 19 августа 1934 г. еще один плебисцит утвердил самоназначение Гитлера на пост президента после смерти Гинденбурга. Это был особенно важный шаг, поскольку он формально объединял президентство и канцлерство и тем самым исключал необходимость их разграничения. Почти девять из десяти голосов были поданы «за». 29 марта 1936 года плебисцит одобрил повторную оккупацию Германией Рейнской области. Он прошел бы даже в том случае, если бы нацисты не были у власти. В апреле 1938 г. аналогичный плебисцит одобрил союз с Австрией и нацистский режим в целом. Разумеется, ни один из них не имел обязательной силы. И все они проводились таким образом, что оппозиция была чрезвычайно опасна. Как демонстрация силы, плебисциты свидетельствовали о почти полном доминировании национал-социалистической партии в политической жизни Германии. Однако с точки зрения нацистской идеологии эти плебисциты свидетельствовали об органическом единстве народа и вождя, что не исключало, по логике вещей, использования средств устрашения в отношении тех, кто по каким-либо причинам не принадлежал к Volk. Несмотря на демократическую форму, это были не случаи выяснения воли народа, а демонстрации, свидетельствующие о непреодолимой силе, созданной органическим единством народа и Вождя. Таким образом, это были зрелища, в которых такие недемократические методы, как насилие и запугивание, были столь же уместны и ожидаемы, как и голосование.
Поскольку органическое единство Вождя и народа может быть только одно, другие политические партии с их шарлатанскими претендентами были не только бесполезны, но и предательски опасны. Однако они не были ликвидированы все разом. Вместо этого они уничтожались последовательно, по схеме, аналогичной консолидации власти в Советском Союзе и, как мы увидим, в Иранской Исламской Республике. В этих случаях процесс начинался с партии, наиболее враждебной замыслам и намерениям нового государства. Для нацистов такой партией была КПД, коммунисты, разумеется, уже были запрещены к моменту принятия Закона о разрешении. Затем последовала Социал-демократическая партия, активы и имущество которой были конфискованы 10 мая. Сама партия была запрещена 22 июня. Баварская народная партия, союзная католическому Центруму и разделявшая его доктринальные установки, в результате арестов 26 июня оказалась политически бессильной. Через три дня добровольно распустились националисты — предполагаемый партнер нацистской коалиции в рейхстаге. Наконец, после подписания нацистами и Ватиканом Конкордата, 5 июля был распущен и Центрум, который в знак доброй воли призвал своих политических деятелей вступить в нацистскую партию. 14 июля Гитлер издал указ о том, что Национал-социалистическая партия является единственной легальной политической партией в Германии, и что запрещалась любая политическая деятельность других партийных организаций. Наконец, 1 декабря Министерство внутренних дел объявило, что нацистская партия отныне едина с немецким государством, символически подтвердив консолидацию вождя, народа, расы и нации.
С процедурной точки зрения все это было, по крайней мере, запятнано незаконными действиями, некоторые из которых сопутствовали консолидации власти в руках нацистов (например, уличное насилие и убийства), а другие были грубым нарушением действующего законодательства. Однако предыдущие правительства создали, по крайней мере, слабые прецеденты для большинства процессов, с помощью которых нацисты захватили власть. Например, до гитлеровцев существовали прецеденты подавления свободной прессы, роспуска свободно избранных правительств в штатах, осуществления авторитарных полномочий в соответствии со статьей 48, запрета на прием на государственную службу членов отдельных политических партий и запрета военизированных формирований, связанных с основными политическими партиями. Однако нацисты использовали эти прецеденты чрезвычайно агрессивно, и их сочетание в рамках одного режима представляло собой совершенно новый и иной политический порядок.
Нацисты оппортунистически использовали формы и процессы веймарской демократии для создания своего движения и продвижения своих претензий на власть. И хотя мы можем рассматривать использование этих форм и процессов как циничную (а значит, неискреннюю) стратегию, факт остается фактом: они нашли способ интегрировать формальную демократию в свои идеологические ожидания как форму откровения и последующего представления Вождя своему народу. И в этом заключалась суть связи: Появление и публичная аккламация Вождя более или менее соответствовали формальной демократической практике, поскольку демонстрация народного признания в виде митингов, шествий, демонстраций и символических действий (например, нацистского приветствия) была совместима с голосованием и даже дополняла его (при условии, что партия более или менее стабильно увеличивала свою долю голосов).
