- Полностью растерян. - Изменил мою формулировку Левик.

- И в его комнате ты тоже ничего не нашёл.

- Там было весьма пусто. Я проверил всё, как ты и сказал: вентиляцию, матрац, подушки, бумаги, дно стола и полок шкафа и всё остальное.

- Молодец. Главное, чтобы на самом теле следов твоего прибывания не обнаружили. Рот одно из первых мест, которое проверяют у трупа, насколько мне известно.

- Меня там не было. Значит, следов моих там нет.

- Не было? Как тогда ты взял под контроль его тело?

- Вы, люди, весьма дырявые создания. В вашем теле хватает отверстий.

- Это точно не ухо. - Проигнорировал я слова Левика про людскую дырявость. - Тогда получается… чёрный ход? Серьёзно?!

- Для ходьбы и движения телом мне нужен доступ к мышцам. Для мелкой моторики к нервным окончаниям. Для воспроизведения речи к мозгу. Проблема в том, что нельзя начать с мозга или нервов. Такая попытка приведёт только к разрыву тканей. Мышцы, нервы, мозг, такой порядок.

- Я понял, но ты так и не ответил.

- Каждый из процессов проще проводить снаружи тела, так как там больше места, не нужно обходить внутренние органы, можно напрямую захватить позвоночный столб и не нужно контролировать свой объём. Но во рту слишком мало места, да и в таком случаи тело не смогло бы говорить. В желудке агрессивная среда, а сам орган крайне плотный, чтобы пройти сквозь него не повредив. Другое дело толстый кишечник. Весьма объёмный, подходящая среда, структура органа направлена на высасывание питательных веществ из переваренной пищи, из-за чего через его стенку легче проникнуть к нижней части позвоночного столба. Начав распространение снизу вверх.

- Позвоночник это нервный проводник, так что ты получаешь сразу доступ к нервным окончаниям.

- И в заднице никто смотреть не будет.

Я сначала опешил от сказанного, а потом рассмеялся. Надо же такое сказать, перед этим так научно расписывая.

- Ладно. - Я смахнул проступившую слезинку. - Главное прошло всё успешно.

- Марк.

- Что?

- Я не уверен.

- В каком смысле?

- Я не уверен, что не оставил следов своего прибывания в теле.

- Ты повредил кишечник или другие ткани? - Предположил самое страшное, что может обнаружиться на вскрытии.

- Нет. В этих аспектах я был предельно аккуратен.

- Тогда какие следы ты мог оставить? - Левик молчит. - Если ты что-то кому-то не то сказал находясь внутри. То не страшно. Игнат вчера был чертовски пьян. Никто не обратит на это внимания. - Но Левик продолжил молчать ещё долгую минуту.

- Тот день. Тот день, когда «ходоки» напали на базу.

- При чём здесь это, сейчас?

- Тот момент, когда они атаковали вернувшихся в классе. Когда тебя ранили.

- Помню. Ты тогда меня спас, прикрыв собой склянку с наином.

- Не я. - Медленно произнёс Левик, сделав длинную паузу. - А тот, кто был до меня.

- Поясни. - Я откровенно напрягся. Тут два варианта: либо Левик решил выдать какой-то иномирный сюрприз, или он начал сходить с ума. Безумного растения-телепата с жаждой крови и смерти мне только на попечении и не хватает.

- Когда я только осознал себя в твоей руке, я считал нас одним целым, одним организмом, одним живым существом. Мы разделились, есть я и есть ты. Продолжив развиваться, я стал познавать себя. Понимая, я не осознавал до вчерашнего вечера.

- Хватит ребусов. Говори прямо.

- Моя структура такова, что у меня нет центра моего «Я», а форма изменчива. Всё же меня можно ослабить, ранить, убить. В день нападения я понял, что происходит и стремился сберечь наин. И я пренебрёг собственной защитой. Ходок уничтожил исходное тело.

- Тебя раздавили. Однако ты жив. После ты отпился крови и пришёл в норму.

- К тому моменту изначальный Левик погиб. Я тот, кто восстановился из его частей. Я уцелевшие части, которые несли в себе информацию о исходном теле. На тот момент каждая из сохранившихся частей, осознав себя Левиком, стремилась восстановить исходное тело, используя в качестве строительного ресурса погибший оригинал.

- Ты что-то вроде резервной копии, как мозговой блок у хтоников. Тело приходит в негодность, но записанное в устройство поведенческая модель остаётся, чтобы продолжить работать в другом теле.

- Вроде.

- Если и так. То не вижу ничего страшного.

- Я не закончил. Каждая из тех частей стала бороться друг с другом, ибо каждый считал себя «истинным», а остальных конкурентами за ресурс и/или вышедшими из-под контроля копиями. По итогу верх одержал тот, кто сейчас здесь, я.

- У тебя та же форма, тоже тело, тот же разум, воспоминания и… - Я чуть помедлил, но всё же добавил. - …личность. Ты это ты.

- Верно только в том случае, если для тебя нет разницы между исходником и копией.

- Есть стакан воды. Вода изначально в жидком состоянии. Она замерзает, становясь монолитным куском льда. Лёд дробят, уничтожая его единую структуру в ледяную крошку. После то, что получилось, нагревают, превращая в пар. Который, собираясь конденсатом, вновь наполняет стакан водой. Она прошла путь, изменив свою форму несколько раз. Но если по итогу в стакане столько же воды, как и в начале. То это всё та же вода.

- Разницы нет. - То ли утвердительно, то ли вопросительно, то ли вовсе с долей осуждения безэмоционально произнёс Левик. - Раньше мне не было известно, сейчас я знаю. Я могу делиться. И мои копии будут мной.

Новость, которая не радует. Однако и напрягаться пока не из-за чего. Все растения имеют такое свойство, с чего вдруг растению пусть и из другого мира отличатся. Другое дело, что Левик хищник. Добыча его отнюдь не только насекомые, а все, у кого есть подобие крови.

- Значит, можешь теперь создать целую армию подобных себе.

- Нет. Точнее, очень вряд ли. Разделив моё нынешнее тело надвое. Через какое-то время каждая из частей осознает себя Левиком. Сохранив изначальные мыслительные функции. Но жизнеспособность во всех аспектах будет в два раза хуже. Хуже память, хуже способность поглощать и усваивать питательные элементы, хуже способность взаимодействовать с окружением. Продолжив деление, будут получатся мои копии, только с каждым разом всё меньше, слабее, глупее.

- Разделённое тело, то есть каждая из отдельных частей, может обзавестись полноценным телом?

- Две части, скорее всего. Четыре, шанс пятьдесят на пятьдесят. Восемь, мало вероятно. Шестнадцать, шанс крайне маленький. Но проверять я это не хочу.

- Почему?

- Есть ты. Тебя окружают такие же люди. У некоторых схожие с тобой интересы, знания, навыки, чувства. У кого-то, может, даже лицо такое же, как у тебя. Несмотря на всё вашу схожесть, вы разные, и ты знаешь, что ты это ты. Но как это понять, если в мире все твои одинаковые копии.

- Соглашусь, не очень здорово.

- На Земле, а быть может, и в том мире, я один такой. А значит, я вид в себе. Любой, кто будет похож на меня, либо абсолютно не похож, либо моя абсолютная копия. Несмотря на то, что каждая из копий может развиваться в совершенно разных условиях, став практически разными существами. Исходное «я» у них будет от Левика, который может быть только один в своём роде. Связь между ними сохраниться, и одна копия захочет поглотить другую. Но так как каждая из копий Левик, я этого не хочу.

- Я думал, тебя привлекает смерть. И неважно, что будет умирать.

- Так и есть. Но умереть, погибнуть, не то же самое, что быть поглощённым, и поглощённым не физически. Тела сливаются, а разум подчиняется победителю, осознавая каждое мгновение своего угасания, изменяясь под чужой волей.

- А если от тебя отделить малую часть? Скажем, десять процентов, тогда что?

- Она будет полностью мне подчинена. Работает принцип «вожака». Я больше, я сильнее, я осознаннее, я имею большее давление в нашей связи. Только эта часть будет иметь лишь десять процентов от моего исходного тела и, вероятно, при длительном самостоятельном прибывании погибнет, даже при идеальных условиях банально не сумев освоить достаточно питательных веществ.