Тем не менее мне было весело.

Обычно, когда мне нужно было платье, я вызывала модельера, чтобы он снял с меня мерки. Первый раз я видела, что на мне будет надето, только в день самого мероприятия, на которое оно и требовалось. И до сих пор меня это полностью устраивало. И вот, как обычно, поручив своей горничной позаботиться об этом моменте, я никак не ожидала, что мне назначат встречу с Анной.

От этой новости я несколько минут просидела в полнейшем шоке. Диана была так взволнована, сообщая, что ей удалось договориться о встрече с одним из ведущих модельеров в индустрии моды, что не заметила за мной ничего необычного.

Я могла только молча смотреть на нее, пока она без умолку болтала о своем достижении. Но заслуга была не столько в ее умении договариваться, сколько вмоей фамилии, которую Анна Максимовна хорошо знала.

Потому что она была няней Данила.

Ей было всего восемнадцать, когда она появилась в доме Громовых. Данилу тогда было пять. Мы не могли не сблизиться с ней, потому как она всегда была с Данилом, когда он приезжал ко мне или я к нему. И хотя она была строгой, она дарила самые теплые объятия, рассказывала самые интересные истории и готовила самую вкусную еду.

Она не относилась к нам как к детям, за что ее уважал Данил, и давала много советов, за что ее любила я. Лето, когда Данил и его семья переехали в наш город, было самым счастливым в моей жизни. Мы втроем проводили вместе почти каждый день.

Раньше я даже представляла, какой была бы моя жизнь, если бы моя мама была такой же, как Анна Максимовна, и иногда я действительно представляла ее своей мамой, потому что она была такой доброй, внимательной и чуткой, какой никогда не была моя родная мама…

Но теперь я смущалась ее.

А всё потому, что она была рядом, когда Данил порвал со мной дружбу.

Она была рядом, когда Данил публично опозорил мня и причинил мне боль.

Тогда она даже осталась не рядом с ним, а со мной.

Она утешала меня, когда я рыдала навзрыд от душераздирающей боли.

— Почему? — спросила я. — Почему он так поступил со мной?

Ее глаза были полны печали, когда она ответила:

— Мне очень жаль, ma chérie. Но я не знаю почему.

Глядя на нее поверх голов ее сотрудников, я задавалась вопросом, знала ли она причину сейчас. Но вряд ли это было возможно, потому как вскоре после тогоужасного дняона покинула дом Громовых и уехала учиться во Францию, о чем всегда мечтала.

Прошли годы с тех пор, как мы виделись в последний раз. Иногда мы разговаривали по телефону. Но Анна Максимовна была болезненным для меня напоминанием о том, каким был Данил до того самого худшего дня в моей жизни. А потому с годами телефонные звонки становились все реже, пока не прекратились вовсе.

— Платье будет готово ко дню вашего мероприятия, а остальную выбранную для тебя одежду я отправлю курьером к вашему дому, — сказала она мне, когда мы переместились в ее кабинет пить чай.

— Спасибо, Анна Максимовна, — с благодарностью ответила я.

Она окинула меня взглядом и презрительно фыркнула.

— Подумать только, если бы не твоя горничная, то мы бы и не увиделись вовсе. Я ведь давно вернулась в этот город, а ты, зная это, могла бы и заскочить ко мне на чай.

Я поджала губы и отставила чашку на стол.

— Простите.

— Ну, есть и моя вина в этом. Могла бы сама позвонить, но я была так занята все эти годы, — сказала она задумчивым тоном. — В этой индустрии трудно сделать себе имя, знаешь ли.

— Но вам это удалось.

Она тепло улыбнулась мне.

— Спасибо, ma chérie. Но, — ее улыбка исчезла, — сомневаюсь, что я далеко бы продвинусь, если бы не семья Громовых, давших мне старт в обучении.

У меня защемило в груди от одного упоминания этой фамилии. Но я скрыла свой дискомфорт, сделав глоток чая.

— Я слышала, что вы с Данилом учитесь в одной университете.

— Да, это так.

— И как он?

— Не знаю, — ответила я, пожав плечами.

Одна из ее бровей приподнялась.

— Вы не общаетесь?

— Вы знаете ответ на этот вопрос.

Она посмотрела на меня долгим пронзительным взглядом, а затем спросила:

— Если бы Диана не позвонила, ты бы не пришла ко мне, не так ли?

Я не ответила, потому что это была правда.

— Таня, прошло столько лет. Разве ты не можешь просто забыть об этом? — я покачала головой в ответ на ее вопрос. — Ты была всего лишь ребенком. И Данил тоже. Вы оба были детьми.

— Анна Максимовна, вы не понимаете, — я сжала руки в кулаки на столе и она опустила на них взгляд. — Он тогда был моим единственным другом. У меня никого не было. Ни матери, ни отца, ни даже брата. У меня был только он. И вы.

Мои глаза увлажнились и я сглотнула ком, вставший поперек горла.

Было трудно говорить об этом.

Даже больно.

Но понимающий взгляд Анны Максимовны помог мне продолжить.

— Вы знаете мою маму. Я рассказала вам о ней, хотя это было против правил — обсуждать внутрисемейные дела с посторонним человеком. Вы знаете, какая она. А папа, он хоть и любит меня, но у него никогда не было времени на меня. Он обращается ко мне, только если я ему нужна, а в остальное время меня будто не существует для него, — я отвела взгляд в сторону и выдохнула. — Раньше у меня был Глеб. Он был хорошим братом, пока не изменился. И я думала… думала, что с Данилом все будет по-другому. Потому что он заботился обо мне. Я нравилась ему такой, какой я есть. Он был ласков со мной и это было то, в чем я нуждалась. Я мечтала только лишь о ласке, потому что у меня ее никогда не было. И он мне ее дал…

Анна Максимовна протянула руку через стол, взяла меня за руку и сжала ее.

— О, Таня, — прошептала она.

Я снова посмотрела на нее. Слезы к тому времени исчезли. Гнев и горечь сменили печаль в моей душе.

— Поэтому, когда он предал меня, когда он причинил мне боль без причины, это было не просто больно, аочень больно. Пусть я и была тогда ребенком, но я понимала, что такое предательство. Я понимала боль. Я понимала страдания. Потому что это было всё, что было в моей жизни до встречи с Данилом. И когда я думала, что он своим существованием изменил мою жизнь к лучшему, он вернул мне эти боль и страдания в тройном размере.

В ее глазах плескалось явное сочувствие, от вида которого я схватилась за свое склеенное из осколков сердце, чтобы оно не разбилось вновь. Но мне не удалось спасти его, так как Анна Максимовна наклонилась ко мне и провела рукой по моей щеке.

— Ты знаешь, что у тебя всегда есть я, ma chérie, — прошептала она.

По моей щеке скатилась одинокая слеза.

— Я знаю, — прошептала я в ответ.

Она притянула меня к себе и крепко обняла.

— Так что просто позвони мне, когда я тебе понадоблюсь, когда тебе нужно будет с кем-то поговорить. Я всегда буду рядом с тобой.

Я шмыгнула носом и положила голову ей на плечо.

— Хорошо, спасибо вам.

— Я еще и на твоей свадьбе погуляю. Ты же не забыла, что обещала пригласить меня?

Мы обе разразились смехом с обещания, данного очень и очень давно.

Вошедшая в кабинет сотрудница салона выглядела поистине ошеломленной, увидев нас плачущими и смеющимися в объятиях друг друга.

POV Даня

— Блять, — пробормотал я, услышав раздавшийся грохот.

Судя по звуку и ощущениям, я, должно быть, наткнулся на лампу у дивана.

Была кромешная темнота, а я не потрудился щелкнуть выключателем. Ввалившись в дом, я прилагал все усилия, чтобы спокойно дойти до своей спальне и не разгромить ничего по пути.

Я не планировал возвращаться домой вусмерть пьяным, но лекция, полученная от ректора, заставила меня выпить чуть больше желаемого, чтобы перенести ее. Благо он не вызвал меня в кабинет, а просто позвонил, нет, набросился на меня по телефону.

— Вы, мелкие паршивцы! — ревел Овчинников Леонид Арсеньевич, ректор нашего университета и по совместительству лучший друг отца Орлова. — Вы думаете, мне работы без вас не хватает?!

— Стало быть… вы в курсе произошедшего? — спросил я, вытягивая шею в поисках Лехи, потому что не хотел быть единственным, кто получил бы эту взбучку.