Тодошев застонал.

— Ты делаешь мне больно, Орлов. Я же только начал расширяться, ты же это знаешь.

Расширяться до чего? До наркотиков для изнасилования?

— У него явно не все дома, — заметил шепотом Череп и я тихо согласился с ним.

Леха натянуто улыбнулся.

— Мне тебя совсем не жаль. Лучше скажи, Тодошев, — он наклонился к нему, уперевшись локтями в колени и сцепив руки в замок. — Кто тебе помогал? И кем были твои покупатели? Не с тебя же одного спрашивать.

— То есть вы не в курсе? — спросил он, вздернув от удивления бровь.

— Ты для этого хорошо постарался.

Тодошев некоторое время смотрел на него, а потом согласился:

— Хорошо. Если уж я собираюсь опуститься на самое дно, то могу взять их с собой. В конце концов, — он вызывающе ухмыльнулся, глядя на Орлова, — что может сделать против нихкучка парней с обостренным чувством справедливости? Хреновы мстители…

Мы оставили его замечание без комментариев, хотя и могли ответить. Леха кивнул Ване и тот передал ему распечатанные копии файлов Тодошева. Один за другим Тодошев называл к каждому кодовому имени реальное, а Ваня записывал их в свой телефон.

В какой-то момент мы с Орловым переглянулись и поняли друг друга без слов.

Это было нечто большее, чем мы предполагали.

И мы не смогли бы справиться с этим в одиночку.

Допрос тем временем продолжался. Тодошев действительно сотрудничал с нами. Но что удивило меня, так это то, как Леха контролировал себя и держал в руках. Это было поводом для восхищения. Потому что такой самоконтроль явно стоил Орлову огромных сил.

Но потом Тодошев в один миг разнес всё в пух и прах.

— Ну, — начал он и Леха, который в этот момент что-то шептал Ване, снова обратил на него внимание. — Полагаю, это означает, что я больше не увижу Ксюшу. Жаль…

Теперь воздух на складе стал густым и враждебным.

— Мы должны были быть на одной стороне, Орлов. Мы же так похожи с тобой. Мы оба потеряли родителей.

— Он совсем не похож на тебя, ты, больной ублюдок, — сердито вмешался Череп.

Но Тодошев сделал вид, что не услышал его и как ни в чем не бывало продолжил:

— Нам даже нравится одна и та же девушка.

Глаза Орлова вспыхнули и он потерял контроль над собой, больше он не был в силах сдерживать себя. Казалось, он готов был в любой момент взорваться. Я быстро сориентировался и положил руку на плечо Лехи, сказав:

— Пусть Череп о нем позаботится. Мы получили то, что хотели.

— Да, — согласился Череп, хрустнув костяшками пальцев. — Я как следует позабочусь о нем.

— Я тоже собирался хорошенько позаботиться о Ксюше, — горяча выпалил Тодошев. — Если бы только ты не вмешался.

Я наклонился к нему и прорычал:

— Закрой свой гребаный рот, ублюдок!

— С какой стати?! — рявкнул он, с искаженным от ярости лицом, и вновь перевел взгляд на Орлова. — Ты забираешь у меня всё! Все, ради чего я так усердно работал! Даже Ксюшу…!

Он не договорил. Быстро, подобно вспышке, Орлов замахнулся и со всей силы ударил Тодошева по его физиономии, завалив его на пол.

— Не смей произносить ее имя своим грязным ртом! — процедил сквозь зубы Леха низким, рокочущим голосом.

Тодошев сплюнул кровь и рассмеялся.

— Я собирался целовать ее этим грязным ртом.

В Лехе произошла перемена. Перемена, свидетелем которой было страшно быть.

Его тело напряглось, лицо исказилось от ярости, а затем он нанес ему еще один удар, на этот раз по почкам, и склад наполнил болезненный стон Тодошева. Но боль не помешала ему продолжить разглагольствовать:

— Она должна была стать моим призом, наградой за все мои труды и тяжелую работу! Я собирался относиться к ней как к королеве! Моей королеве! Моей! Я увидел ее первым. Это я помог ей попасть на занятия в ее первый день. И она улыбнулась мне своей невинной улыбкой… Она, блять, должна была стать моей!

— Ты дрочил на ее голос, — вклинился в разговор Череп. — Это, по-твоему, относиться как к королеве?

Тодошев рассмеялся, своим смехом напомнив безумца.

Кажется, он и был безумцем.

— Но она забыла меня, — взгляд Тодошева остановился на Орлове и он продолжил тоном, полным ненависти: —А потом ты забрал ее у меня!

Это были неправильные слова.

Тодошев знал это.

Он, мать его, знал это.

Все остальные это знали.

Орлов вновь замахнулся и отвесил Тодошеву удар, который тот выпросил своими словами. Но на этом Леха не остановился и после обрушил на него целый шквал ударов по лицу.

— Ты не представляешь, как долго я ждал, чтобы добраться до тебя, — убийственно мягко произнес Леха, отступая назад, чтобы оценить причиненный им ущерб. — И ты не представляешь, как сильно я стараюсь сохранить хладнокровие, чтобы к чертовой матери не убить тебя.

— Вот тот Орлов, которого все знают, — прохрипел Тодошев губами, перепачканными кровью. — Надеюсь, ты понимаешь, что я этого тебе так просто не оставлю?

Дернув Тодошева на себя и усадив спиной к стене, Орлов сжал его шею.

— Давай, — с вызовом шипел этот урод, неизвестно чего добиваясь. — Ну же!

Моя кровь превратилась в лед, когда я увидел жажду крови на лице своего друга, когда тот, наконец, обрушил ад на Тодошева. Я хотел остановить друга, но знал, что если сделаю это, то Орлов никогда мне этого не простит. Именно поэтому я стоял, стиснув зубы и сжав кулаки, и ждал, когда он закончит вымещать свою ярость на этом зазнавшемся ублюдке.

Я смотрел, как Леха наносил удар за ударом по лицу Тодошева. Отчего очень скоро его рожа превратилось в кровавое месиво, на которое было больно смотреть.

Внезапно Тодошев попытался двинуться на Орлова и толкнуть его плечом. Но я остановил его мощным ударом в лицо. Тодошев отшатнулся обратно к стене, а я, не теряя времени, нанес еще один удар.

Он не имел права прикасаться к Орлову.

Именно поэтому я вмешался в это дело.

Тодошев завалился на бок, лицом в пол. Все смотрели на него с отвращением, никто даже не хотел прикасаться к этому куску дерьма.

Все мы придерживались твердой этики в отношении девушек и того, как с ними обращаться, и еще более твердой этики в отношении того, как мы относились к уродам, которые обращались с ними неправильно. И что бы не происходило, мы старались не переступать эту грань.

Леха вновь занес руку для удара, все с тем же выражением глубокой ненависти на лице, но я удержал его.

— Лех, возьми себя в руки, — сказал я ему. — Как бы тебе ни хотелось его убить, мы не можем этого допустить.

Друг уставился на меня, тяжело дыша, а я смотрел в ответ, надеясь, что он отступит.

Затем его взгляд скользнул вниз и, сделав глубокий вздох, он пробормотал:

— У меня руки в крови.

Я зашипел при виде ободранных и разбитых костяшек Орлова. Гриша тут же бросился вперед, держа в руках полотенце и аптечку. Но если Леха не отказался от полотенца и быстро обтер им руки, то от аптечки он резко отмахнулся. А затем он быстрым шагом направился к выходу из склада.

— Лех, куда ты? — спросил Череп, оставив бессознательного Тодошева под присмотром Вани.

В голосе Орлова не было ни намека на эмоции, когда он ответил:

— Забрать Ксюшу из универа.

Мы с Черепом быстро переглянулись между собой.

— Ты не можешь пойти к ней в таком виде, Лех, — запротестовал я.

Но он уже ушел.

— Может, он собирается порвать с ней теперь, когда все закончилось и ей больше ничего не угрожает? — спросил у меня Череп.

— Ни слова больше об этом, Череп, — рявкнул я. — Позови Влада. Нам нужно прибраться здесь.

Через несколько минут мы втроем стояли на складе. Ваня и остальные парни ушли, прихватив с собой Тодошева. Куда, я не знал. Да и все равно было. У нас на руках был еще один кризис, на этот раз такой, который мог запросто убить нас всех, и с этим нужно было как можно скорее что-нибудь сделать.

Леха, вероятно, сейчас был с Ксюшей. И осознание этого не давало мне покоя. Что он собирался делать теперь, когда все закончилось? Орлов не мог с ней порвать. Просто, блять, не мог!