Мне было откровенно наплевать и на его мотивы, и на отмазки, и на него самого. Всё, чего я сейчас хотел, — это сесть в тачку и свалить подальше отсюда.

— Просто, блять, оставь меня, — прорычал я, распахивая водительскую дверь.

— Они развелись.

Я застыл, затем повернулся к другу.

— Моя мать и док, — Влад отвел взгляд, выражение его лица помрачнело на глазах. — Они развелись на прошлой неделе.

— Блять, Влад…

— Мне нужно было что-то, чтобы выбросить это из головы, — взгляд Рябинина вернулся ко мне и, как бы сильно он не пытался скрыть переживаемую боль, у него ничего не вышло. — И я не хотел причинять боль Ксюше. Ты знаешь, я даже пожалел, что в первый раз причинил ей боль. У меня просто было хреновое настроение и я выплеснул его на нее, хотя она ни в чем не была виновата. Как, впрочем, и сейчас…

Я сократил расстояние между нами и обнял своего друга. Влад замер, не желая принимать мои утешения, но в конце концов желание сопротивляться в нем утихло и он уткнулся лбом в мое плечо.

— Прости, — пробормотал я, похлопывая его по спине. — Я сорвался на вас с Лехой. Но вы, блять, сами в этом виноваты.

Влад некоторое время молчал, а затем всё же осмелился спросить:

— Ты же всё исправишь?

Я посмотрел на дом Орлова, в котором сейчас страдал мой лучший друг, и, стиснув зубы, сказал:

— Я постараюсь.

POV Таня

Было что-то такое в страдании, что странным образом оказывалось заразительным.

И было что-то такое в том, чтобы быть счастливым и видеть, как люди, которые тебе дороги, страдают внутри, и это казалось неправильным.

Я посмотрела на Ксюшу, ковыряющуюся в своем салате с отчетливой тенью печали, прочно закрепившейся на ее лице. Подумав, что посадив ее за самый укромный стол в кафетерии, скрытый от любопытных студентов, я тем самым помогу Ксюше почувствовать себя чуточку лучше, я принялась еще и пытаться отвлечь ее мысли от придурка Орлова непринужденными разговорами.

— Не хочешь навестить Улю вместе со мной после пар? — повторно спросила я.

Но она так и не ответила. Она просто продолжала ковыряться в своем салате, отключившись от всего мира.

— Ксюша, ты меня слушаешь?

Наконец она подняла на меня свои красные от глаза.

— Что? — пробормотала она, быстро моргая.

Шумно вздохнув, я положила вилку в тарелку.

— Я спрашивала, не хочешь ли ты после пар навестить Улю вместе со мной.

Я с отчаянием наблюдала, как она медленно осмысливала мой вопрос.

— Я… не знаю, — тихо ответила она, продолжая ковыряться в салате, к которому она ни разу не притронулась и не собиралась. — Не хочется подхватить от нее простуду. Она же вроде говорила, что у нее высокая температура.

— Зная ее, у нее, скорее всего, температура 37, но она просто решила взять для себя выходной, а уже завтра выйдет, — фыркнула я.

Она колебалась какое-то время, прежде чем ответила:

— Тогда я подумаю об этом.

Я поборола желание застонать. Вместо этого я сунула в рот вилку картофельного пюре и старательно проглотила вместе с ним язвительное замечание.

Черт возьми, Ксюшу было трудно утешить. А я еще и была слаба в этом деле. У меня просто ничего не получалось. По части утешения хороша была Уля, но она была необычайно занята в последние дни и всегда уходила домой сразу после пар. А теперь, когда сессия практически закончилась, она вообще не явилась сегодня в универ, но все равно доставала меня, присылая мне мемы.

И тут у меня внутри всё сжалось.

— Черт, — себе под нос пробормотала я, увидев направляющегося к нам Данила.

Но не его присутствие заставило меня напрячься, нет.

Всё дело было в его лице.

Его мрачном и несчастном лице.

Господи, что Орлов с ними сделал?

Ксюша, проследив за моим взглядом, боязливо вцепилась в мою руку и посмотрела на меня широко раскрытыми, испуганными глазами, буквально молящими о защите.

— Я надеялся застать тебя одну, — пробормотал Данил, подойдя к нашему столу, и Ксюша, казалось, перестала дышать.

Я вскочила на ноги, загородив собой подругу, что отчаянно в этом нуждалась.

Ей не нужен был Громов, разговор с ним, объяснения произошедшего.

Ей не нужен был стресс, которого она уже сполна испытала.

Ей не нужна была боль, когда ее рана была еще так свежа.

Сейчас она нуждалась в покое и защите. И защиту я ей предоставлю, даже если мне придется защищать ее от Данила, отталкивая его тем самым от себя.

Теперь я понимала, почему Данил в моментах выбирал Орлова, а не меня. Потому что потребности были не сопоставимы. И сейчас, в выборе между эмоциональным благополучием Ксюши и благополучием своих отношений, я выбирала первое. С Данилом мы еще во всем разберемся, а друзья сейчас в нас очень сильно нуждались.

— Ты что здесь забыл, Громов? — спросила я, вкладывая враждебность в свой тон.

Я увидела тоску в его глазах, но она исчезла, когда он сказал:

— Я хочу поговорить с Ксюшей.

— Она не хочет с тобой разговаривать.

— А она сама может мне это сказать? — в голосе Данила зазвучали жесткие нотки.

А вот и столкновение интересов…

Ксюша поднялась и, схватив меня за руку, попыталась оттащить меня от него.

— Проваливай, Громов, — выпалила я.

Его лучший друг уже сделал достаточно. Еще сильнее травмировать Ксюшу я не позволю.

— Сама проваливай, Градова. Это не твое собачье дело! — рявкнул на меня Данил.

Моя голова дернулась назад, как от пощечины.

Он увидел, как подействовали на меня его слова, но не ушел, а продолжил:

— Ксюша, пожалуйста, — Данил обратился к ней уже нежным и умоляющим голосом. — Одну минуту. Это всё, о чем я прошу. Дай мне поговорить с тобой хотя бы одну минуту. Пожалуйста. Ты должна услышать то, что я хочу сказать.

— Нет, Данил, прости, — тихо ответила она. — Но я не хочу ничего слушать. Я лишь хочу, чтобы меня оставили в покое.

— Пожалуйста, Ксюша. Ты должна знать, почему Орлов…

— Она сказала “нет”, ты разве не слышал? — прорычала я. — Так что проваливай отсюда.

Данил пронзил меня сердитым взглядом. А я с вызовом уставилась на него. Это была наша первая встреча за несколько недель, и мне было очень больно, что она прошла… вот так.

Но Ксюше нужен был чистый разрыв, без растягивания этой боли. Это было то, что мне обещал Орлов.

И если Орлов хотел вернуть ее, то это должен был быть он, прямо здесь и сейчас, а не Данил или его друзья.

— Прости. Прости нас, Данил, — Ксюша, встав передо мной, начала жалобно всхлипывать. Я попыталась оттащить ее назад, но она сопротивлялась, не понятно откуда взяв на это силы. — Она просто пытается защитить меня. Она не имела в виду то, что сказала.

— О чем, блять, ты говоришь, Ксюша? — спросил Данил, не поняв ее посыла.

— Не трогай ее, — забормотала она, заливаясь слезами. — Пожалуйста, не делай ей больно. Просто уходи. Пожалуйста, прошу тебя, уходи.

По лицу Данила пробежала боль и я почувствовала, как неприятная тяжесть осела в моей груди.

— Я никогда не причиню ей вреда, — прошептал он Ксюше, глядя на меня, а потом обратился глазами к ней. — И я никогда не причиню вреда тебе!

Мои пальцы непроизвольно впились в плечи Ксюши, пока я боролась с собой, чтобы не расплакаться. Данил выглядел так, будто хотел сказать что-то еще, но решил не делать этого. Покачав головой, он пошел прочь, а мне хотелось броситься вслед за ним.

— Тань, что случилось? — встревоженно спросила Ксюша.

— Ничего, — сказала я, тяжело сглотнув, и отвела взгляд, смаргивая слезы. — Я… Я просто тронута твоей защитой, — я снова посмотрела на нее и вытерла слезы с ее лица. — Но я могу защитить себя, Ксюша. Ты должна думать только о себе, слышишь?

Она кивнула и я, выпустив дрожащий вздох, опустилась обратно на скамью. Эта встреча ударила по моей эмоциональной составляющей, отчего у меня затряслись колени, а ноги едва были в силах держать меня.

— Я… Я пойду в туалет, — сказала мне Ксюша.