— Да объясните уже! — раздраженно выпалил Рябинин.

— Дань, — позвал меня Орлов, стремительным шагом приближаясь к нам.

Блять, блять, блять!

— Я приставлю к ней кого-нибудь из наших, — тихо сказал Череп.

— Хорошо, — согласился я и, стерев с лица панику, заменив ее на всем знакомую ухмылку, я пошел навстречу Орлову. — Привет, Лех. Как дела?

— Я уже видел ее.

Блять…

Улыбка тут же сползла с моего лица.

Одна хреновая новость за другой.

Вот вам и доброе утро…

— Мы пойдем и… я сделаю это прямо сейчас, Дань, — сказал Череп, подходя к нам и таща за собой ворчащего Влада.

— Он уже знает, Череп, — пробормотал я, не видя смысла в продолжении конспирации.

— Тогда скажу как есть, — начал он, глядя на Орлова: —Мы позаботимся о том, чтобы с ней было всё в порядке и чтобы она держалась от тебя подальше. Не беспокойся об этом.

— Кто это “мы”? — вставил Рябинин. — И о ком речь?

— Пойдем, Влад.

— Ответь, блять, на мои вопросы!

Ее возвращение точно взбудоражит весь универ.

Сегодня у сплетников будет настоящий праздник. Да и не только сегодня…

Чую, студенты еще долго будут перемывать Назаровой кости.

А какие-нибудь отбитые упыри будут гнобить ее или того хуже приставать к ней.

И кому же, блять, теперь придется присматривать за ней и всеми ними.

Вот нахрена она вернулась сюда?!

— Пошли уже, — пробормотал я, очень остро желая уйти куда-нибудь подальше и мысленно переключиться на что-нибудь другое.

— Погоди. У тебя всё нормально? — спросил Леха, сведя брови вместе.

— Да, — твердо ответил я, поборов желание сжать кулаки.

Леха уставился на меня, принявшись изучать, а я в это время попытался придать своему лицу бесстрастное выражение.

— Если так хочешь притворяться, то пожалуйста, — пробормотал Леха.

Орлов не стал давить на меня, добиваясь оглашения причин моего состояния, а я не стал поддаваться ему и всё выкладывать. На этом мы и сошлись.

Но я солгал, сказав, что у меня было всё нормально.

Потому что внутренне я просто кипел, мать вашу!

После того как два года назад я увидел Женю в том ужасном состоянии, изнасилованную и избитую, мой разум помутился от ярости. Орлов, который тоже в ту ночь стал свидетелем той ужасной картины, когда мы нашли ее, был опустошен. Настолько опустошен, что я еще сильнее вышел из себя.

Если я так почувствовал себя, увидев совершенно незнакомого мне человека в таком ужасном виде, то как пришлось ему? Я даже представить себе этого не мог и никогда не смогу представить, что он почувствовал в тот момент, буквально наяву столкнувшись со своим самым страшным кошмаром его жизни.

Я выследил ублюдка, который это сделал.

Не Орлов, как гласили слухи, а я сам.

Две недели этот урод безнаказанно жил без намека на малейшее сожаление в содеянном, но потом его настигла карма в моем лице.

Мне очень хотелось убить его, но я этого не сделал по одной простой причине — не хотел портить себе жизнь из-за такого ублюдка, как он. Я даже позволил Лехе добавить ему от себя, чтобы лучшего друга отпустили ночные кошмары, с которыми он жил те две проклятые недели.

А потом я позаботился о том, чтобы Женя получила всю необходимую ей помощь анонимно. И убедился, что это была чистая работа.

Я почувствовал прикосновение к своему плечу и посмотрел на Орлова.

— Ты уверен, что с тобой действительно все нормально? — обеспокоено спросил он.

Я изобразил на лице подобие улыбки.

— На все сто!

— А выглядишь хреново, — спокойно парировал друг.

Не спорю. Но я знал, что Орлов чуть позже, когда у него будет время подумать о Назаровой, будет выглядеть ничуть не лучше меня.

Всю дорогу до аудитории, я думал только о Назаровой.

У меня было нехорошее предчувствия по поводу ее возвращения.

И обычно мои предчувствия меня не подводили.

POV Таня

Улыбалась ли я?

Возможно, но я изо всех сил пыталась этого не делать.

Когда несколько человек в коридоре поприветствовали меня, пожелали доброго утра и спросили, как прошло мое лето, я попыталась побороть желание смущенно улыбнуться своим воспоминаниям, что было очень и очень трудно.

Почти все студенты слонялись по коридорам с разговорами о прошедших летних деньках, делясь своими увлекательными историями, а кто-то еще и своим впечатляющим загаром.

Они всё еще были в восхищении от пройденного лето.

И я тоже.

Я определенно была от него в неописуемом восторге.

Это было лучшее лето в моей жизни, но, по ощущениям, самое несправедливо короткое.

Но я была благодарна и этому.

Я поднималась по лестнице в аудиторию предстоящей пары, готовая начать новый день нового курса. Мне предстояло сделать так много дел — организовать собрание для голосования за представителей студенческого совета нового года, стать одним из этих представителей, а также, возможно, вновь стать старостой своей группы.

День только начался, а я уже была завалена работой и не ждала ее с тем нетерпением, как раньше. Теперь это означало, что у меня будет не так уж много свободного времени.

Это означало, что у нас с Данилом будет мало времени.

— Ты загораживаешь проход, — сказала я Уле, которая вместе с Ксюшей, загораживала вход в аудиторию.

Теперь уже я ничуть не удивилась, застав их вместе.

— Доброе утро, — сказала мне Ксюша, отступив на шаг в сторону.

— Таня! — воскликнула Ульяна, вцепившись в мою руку. — Знаешь что?

— Что? — спросила я нахмурившись.

— Я поздоровалась с Лешей, — едва не крича в голос от своей специфической радости.

— Юху-у-у, — с паршивым артистизмом протянула я. — Сейчас сбегутся ребята с журналистики и будут брать у тебя интервью. Готовься!

— Я и забыла, какой язвительной ты можешь быть по утрам, — закатила она глаза.

— Ты все еще загораживаешь проход, — со вздохом заметила я.

Лицо Ксюши озарилось нескрываемым весельем, а затем она стала подниматься в дальний угол аудитории, на свое излюбленное место у окна. Я последовала за ней и опустилась на свободное место рядом, доставая конспект и ручку, готовясь к началу первой лекции.

Ульяна же, в своей привычной манере, запрыгнула на стол и с наглой ухмылкой обратилась к Соколовой:

— Ну что, ты уже воспользовалась моим подарком на день рождения? — спросила она.

— Я их выбросила, — отозвалась Ксюша нахмурившись.

— Какая пустая трата презервативов.

Краем глаза читая чат студенческого совета, я вспомнила этот самый подарок. Мы с Данилом нашли его той ночью на частном пляже Черепа, где мы остались по хорошо продуманному плану Громова.

*****

— Это кто нам, интересно, такой подарок сделал? — с волчьей ухмылкой спросил он, заглядывая в коробку, найденную на улице и до отвала набитую презервативами.

— Это не нам, а Ксюше, — ответила я, вызвав у Громова целый спектр эмоций — от недоумения до удивления.

— Так они ж с Лехой еще не…

— Только не говори мне, что вы обсуждаете личную жизнь друг друга, — с нажимом процедила я.

Такой расклад мне совсем не нравился.

— Не-не! — торопливо выпалил Данил и, по опыту дел со мной, сразу же перешел к оправданиям: — Никто ничего не обсуждает, по крайней меретакое. Я просто думал, что это очевидно, разве нет? — я неопределенно покачала головой, будучи и согласной с его суждением и не желая поднимать разговор сексуальной жизни этих двоих. — Ну так, ты объяснишь?

— Нечего объяснять. Это же подарок Ульяны и этим всё сказано, — отмахнулась я. — Но судя по тому, что Ксюша оставила его здесь возле мусорки, подарок не пришелся ее невинной натуре по душе. А вот нам он сегодня пригодится, — с жирным намеком сказала я, но вызвала совсем не ту реакцию, на которую рассчитывала.

— Зачем? — нахмурившись спросил Громов. И тогда я вздернула брови, подумав, что ему напекло голову, раз он не понимал таких элементарных вещей. — Нет, я не в том смысле, зачем используют презервативы. Я в том смысле — зачем они нам? Мы же и без них неплохо обходились до этого, — поиграл он бровями, а в следующую секунду помрачнел. — Или ты это из-за той истории с венерическими заболеваниями какой-то девки, с которой я даже никогда не спал? Тань, я тебе клянусь — я чист, у меня ничего нет. Хочешь справку тебе покажу?