Гратин тем временем выбрал из экспериментальных воротничков самый перспективный, заявленный, как целлулоидный, положил его на землю и поставил возле него термометр.

— Виктория, вас не затруднит принять участие в эксперименте? Надо медленно поднимать температуру у воротничка до 60°C, как в паромобилях. И поддерживать её…

— Минут десять? — предложил Хаус. — Оба случая возгорания произошли почти сразу, как Мейси садились в паромобиль.

— Да, минут десять, — согласился Гратин.

Вик осторожно сформировала огненное плетение, медленно приближая его к воротничку. Он не загорелся ни при 50°C, ни при 60°C, ни при 70°C. Эксперимент закончился на приблизительно 130°C яркой, с фут вышиной вспышкой пламени и выбросом дыма с противным запашком уксуса, камфоры и горького миндаля, который резким воздушным плетением сдул прочь подошедший Эш.

— Хрень! Вы тут эксперименты ставите или решили устроить массовое самоубийство⁈

Вик нахмурилась:

— Прости, не ожидала, что в результате горения появится синильная кислота. Кстати, на вскрытии Мейси я тоже почувствовала запах синильной кислоты.

Эксперты как-то потупились и стали виновато переглядываться — кажется, они про синильную кислоту знали, но забыли предупредить.

Остальные части воротничков уже нагревали под присмотром Эша, тут же развеивавшего ядовитый дым в сторону. Ни один из воротничков не загорелся при 60°C. Температура воспламенения колебалась от 120 до 140°C.

Гратин выдохнул:

— Теория о самовозгорании воротничков развеяна. Работаем дальше по фосфору? И синильной кислоте.

Эш лишь кивнул.

Оставив экспертов проводить эксперименты дальше, уже с горючими жидкостями и крахмальными воротничками под присмотром эфирника Алистера, Вик направилась в участок — ей нужно допросить Фостер и понять, чем же она так обаяла сразу двух её друзей. Эш пошел за ней следом. Не доверяет? Боится, что обидят его Фостер?

— Чем закончились переговоры с юристом семьи Мейси? — спросила на ходу Вик, чтобы разбить натужное молчание.

— Можно считать почти победой. — Эш галантно открыл перед Вик входную дверь участка, встретившего их приятной прохладой. — Вчера нас обещали с лестницы спустить, если мы заявимся к ним домой. Этот Гиббс, временно представляющий и семью Остин, заявил, что у нас есть виновница проклятья, сотни свидетелей на площади, так что в показаниях семей Мейси и Остин мы не нуждаемся. Кажется, они надеялись, что уже вечером дело Фостер из-за очевидности будет передано в суд. Я вчера решил не лезть к ним — все же траур. Сегодня Гиббсу пришлось признать, что без показаний семьи Мейси и Остин никак. Он заявил, что нера Мейси находится под присмотром семейного доктора по причине слабого сердца и с ней пока нельзя разговаривать, а новобрачная нера Мейси, вернувшаяся в дом своих родителей, со вчерашнего дня под успокоительными и не способна ни к чему. Может быть, когда они окрепнут, то нам позволят зайти в дома с заднего хода и поговорить с ними. Как-то так.

Вик, поднимаясь на второй этаж участка, где была расположена допросная, все же уточнила:

— Как эти Мейси вообще оказались тут, в этом районе?

— Нувориши. Разбогатели с год назад. Теперь вот строят из себя неизвестно что. Источник богатства я не знаю. Может, наследство, может, что-то еще. Судя по тому, как в дело рьяно влезли «Острые воротнички», источник богатства может оказаться крайне сомнителен. Я договорился с Гиббсом, что в течение дня он пришлет в участок прислугу: камердинера старшего Мейси, лакея, помогавшего одеваться младшему, горничную и мальчишку-побегушку. Заодно принесут все рубашки и воротнички в доме.

Эш открыл дверь кабинета с новенькой табличкой «Суперинтендант Эш»:

— Я на секунду — дело Фостер возьму, оно у меня лежит.

Вик не тянуло заходить в духоту пронизанного солнцем кабинета. В коридоре все же было прохладнее.

— А список друзей обоих Мейси ты попросил?

Эш вышел с папкой в руках, которую тут же протянул Вик:

— Конечно. Только я не уверен, что это что-то даст. С Остин придется ждать — пока они созреют поговорить. Пойдем в допросную — пока приведут Фостер, ты как раз успеешь ознакомиться с делом.

Дело было, мягко говоря, тощее. Вик, устроившись за столом в допросной, успела пролистать несколько страниц свидетельских показаний, заключения инквизиторов и фиксограммы сгоревшего паромобиля. Больше в нем ничего не было. И тут привели Фостер. Без наручников. Вик откинулась на спинку стула, ничего не понимая. Что же тут творится? Почему несклонный клевать на женскую красоту Эш и Байо себя так вели с Фостер? И остальные пилотки участка тоже. Не её беременность же на них так воздействовала?

Аликс Фостер не была сногсшибательной красоткой. И девой в беде, на которую бы мог клюнуть Байо, тоже. Обычная, немного истощенная шатенка, симпатичная, но не более того — её заметно портили пятна беременности на щеках и зеленоватые, уже сходящие после лечения у Деррика гематомы на скулах — кто-то вчера постарался. Байо не ищейка, но служащий тут сержантом Алистер — лучшая из возможных ищеек в Аквилите. Этот найдет всех.

Одета Фостер была просто: серое, с белым отложным воротничком, хорошо пошитое платье, чуть натянутое на выступающем вперед животе. Фостер чуть сутулилась, наверное, чтобы скрыть беременность, и как-то напугано смотрела на Вик, сев на краешек стула в допросной. Тут было прохладно, только яркий свет электрической лампы под потолком напоминал, что на улице пекло.

Вик поправила на столе папку с делом Фостер и достала из своего планшета листы чистой бумаги для заметок. Эш молча стоял у стены, прислонившись к ней спиной — у Брока перенял. Отыгрывать плохого констебля он не собирался. Почему он настолько уверен в словах отца Маркуса о невиновности Фостер? Не менталист же инквизитор. Менталистов не существует.

Фостер совсем сжалась, пугаясь долгой тишины. Глаза невнятно-серого цвета постоянно перебегали с массивной фигуры Эша на Вик и обратно. Пальцы Фостер сцепила в замок. Казалось, еще чуть-чуть и она не выдержит — сорвется. Пугать её не хотелось — Фостер же беременна. И все же… В чем её секрет? Или секрет скрывается в Марке?

— Добрый день, нерисса Фостер, — наконец, решилась Вик. — Я Виктория Хейг, детектив-инспектор Управления по особо важным делам, я буду участвовать в расследовании вашего…

Эш не удержался и кашлянул. Вик бросила на него косой взгляд — его поведение уже сильно смущало. Мужчина виновато посмотрел на неё и одними губами пробормотал:

— Вик, она невиновна.

Пришлось поправиться:

— … дела о смерти Брета Мейси и Гордона Мейси.

У Фостер была живая мимика — её брови взлетели вверх, потом она нахмурилась, поджала губы, попыталась улыбнуться и как-то глупо сказала:

— Вы же шутите, нерисса…

Она сжала кулаки и замерла.

— Ко мне надо обращаться «инспектор», — подсказала Вик. — И нет, я не шучу. Сегодня днем нер Гордон Мейси погиб точно так же, как и его сын вчера.

— Я не… — растерялась Фостер. — Я не понимаю вас. Я не проклинала вчера Брета, даже в мыслях не было. А про нера Гордона Мейси вообще ничего не знаю. Я с ним никогда не встречалась.

— Расскажите, как вы познакомились с Бретом Мейси, — попросила её Вик.

— Я вчера уже говорила… — голос Фостер упал до еле слышимого шепота.

Эш вмешался:

— Еще раз, пожалуйста, нерисса. Это важно. Детектив-инспектор Хейг прибыла сюда, чтобы вам помочь.

Фостер послушно кивнула и расслабила руки, положив их на стол перед собой:

— Хорошо. Нас познакомил Джек…

Она тут же поправилась под вежливым напоминанием Эша: «С фамилией, пожалуйста!»:

— Джек Оливер. Он когда-то жил по соседству, пока не разбогател и не переехал к Старому мосту. Я не то, чтобы с ним дружила, просто здоровались и иногда болтали. А тут он пригласил меня и еще каких-то своих знакомых девочек погулять по набережной. Тогда вот я и встретилась первый раз с Бретом. Брет, он… — Её пальцы тот и дело дрожали, выдавая, что вчерашнее далось Фостер нелегко. — Он казался хорошим, добрым, вежливым. Он часто стал звать меня на прогулки, водил в кафе, в синематограф, дарил цветы и всякие милые мелочи. Я думала, что нравлюсь ему и… Вот… — вместо продолжения она обняла свой живот. — Вы не думайте, я сразу поняла, что его «нет» — это окончательное нет. Не знаю, поверил ли он в мою беременность, но я не пыталась с ним встретиться.