«Выглядит он довольно странно, — подумала она, — но иного выбора, как поверить ему, не было. Лучше так, чем навечно оставаться ребенком».
Она приехала в клинику за день до операции, и пока за ней ухаживали медсестры-кореянки, тщательно выбрившие ей подмышки, рассматривала в зеркало свое стройное тело. «Как у мальчишки», — сказал когда-то египтянин. Никто никогда впредь не скажет ей подобных слов, пообещала она сама себе.
Очнувшись после продолжительной двойной пластической операции на носу и на груди, она пришла в себя от наркоза и чувствовала себя такой измученной и разбитой, словно побывала под колесами грузовика. Ее продержали в постели две недели, прежде чем сняли повязки. Швы были воспаленными и красными, но Соне понравились новые сферические груди. Доктор Каплан вложил в них достаточное количество силикона, чтобы они выглядели зрелыми и соблазнительными. Соски болезненно сморщились, а маленький, слегка вздернутый носик с прямоугольным кончиком делал глаза немного раскосыми, но из зеркала на нее глядела определенно новая Соня, которой предстояло отныне соответствовать той новой личности, которой она стала.
Соня возвратилась в гостиницу и в последующие недели удивительно быстро поправлялась благодаря огромным дозам витамина С, который она глотала пригоршнями. Ежедневно она посещала клинику для наблюдения, очень осторожно загорала и придерживалась сбалансированной диеты. Она подумывала связаться с Лаурой, но, вспомнив о выражении ее лица, когда та кричала на нее, решила этого не делать.
Несколько раз Соня снимала телефонную трубку, намереваясь позвонить в полицию, чтобы узнать, где находится отец, но каждый раз удерживала себя от этого. Они могут потребовать залог, а это ограничит ее планы.
Иногда ей бывало одиноко, но новая жизнь в целом ей нравилась. Лучше оставаться инкогнито, пока она не станет профессиональной моделью, что, как ей начинало казаться, предначертано судьбой. В конце концов, ей всегда говорили, что она очень красивая, теперь она знала, как пользоваться этой красотой.
Понемногу у нее скопился гардероб платьев из шелка, хлопка, кашемира облегающих фасонов, выгодно подчеркивающих ее новую фигуру. Ей нравилось с утра ходить по магазинам, до того как они наполнятся толпами людей, примеряя наряды и крутясь перед восхищенными взглядами продавщиц. Вечерами она изучала журналы «Вог» и «Базаар», экспериментируя с макияжем и прической, прогуливалась по набережной. Когда она дефилировала по улицам или посещала рестораны, с ней неоднократно заговаривали мужчины и пытались завязать знакомство. «Ничтожества», — думала она. Один парень представился фотографом и предложил бесплатно сделать фотографии, если она согласится ему бесплатно позировать. Соня задала ему множество вопросов относительно работы моделей и фотографирования, но не пришла на свидание.
Каждое утро в киоске на набережной она покупала номер «Нью-Йорк таймс» и просматривала его во время завтрака в отеле, пока наконец в разделе рядом с книжным обозрением не нашла то, что искала: объявление фирмы «Вольюмз» и «Даблдэй», гласящее, что Марчелла Балдуччи-Уинтон, автор феноменально популярного романа «Во имя любви», будет подписывать экземпляры нового издания книги в пятницу в книжном магазине «Даблдэй» на Пятой авеню. Была среда. Тем же утром Соня купила билет первого класса на самолет до Нью-Йорка в авиакассе отеля.
— В один конец? — спросил служащий.
— Угу. — Она взглянула сквозь витринное окно холла на голубые волны Тихого океана. — Я не вернусь назад.
Она попросила служащего выписать ей счет. Он уговорил ее поужинать с ним, поскольку это был ее последний вечер. Однако прежде ей нужна была еще одна услуга. Соня попросила его позвонить в нью-йоркский отель «Плаза» и, представившись ее дядей, отправляющим племянницу в путешествие, зарезервировать для нее номер. Она сняла номер на три дня на его кредитную карточку, оплатив ему сумму имевшимися у нее хрустящими стодолларовыми банкнотами. Он был таким респектабельным и солидным, что она решила принарядиться для последнего вечера калифорнийской Сони.
В тот вечер в ресторане, расположенном на верхнем этаже отеля, она заказала самое дорогое блюдо в меню — лобстер «термидор» и французское шампанское, по сто пятьдесят долларов бутылка, чтобы попробовать на вкус. Однако они не оправдали ее ожиданий. В ресторане они немного беседовали, пару раз он прикоснулся к ее колену. Он показался ей скучным, однако ей доставляло удовольствие видеть власть собственной красоты и то влияние, которое она оказывала на взрослых. После ужина он предложил посмотреть телевизор у нее в номере. Она согласилась, пригласив его в номер и удалившись в ванную.
Там она включила ледяную воду в душе, намочила в ней полотенце для рук, выжала из него лишнюю воду и свернула в тугой жгут. Открыв дверь в комнату, она увидела, что он, сняв пиджак, отдыхал в кресле. Его глаза раскрылись от изумления, когда она подошла к нему, размахнувшись изо всех сил мокрым полотенцем. Первый удар пришелся ему по щеке, оставив на ней жестокую отметину, второй — по лбу. Она собиралась нанести удар по глазам, когда он вскочил, схватил пиджак и выбежал из комнаты. Он помчался по коридору в сторону лифта, с опаской оглядываясь на нее. Соня закрыла дверь, прислонилась к ней спиной и смеялась, смеялась. Если это новая игра, то она бесподобна! С такими мужчинами вокруг ей не придется голодать! Остаток вечера она провела, упаковывая свои новые вещи, разглядывая новые груди в зеркале в ванной комнате, приподнимая их, чтобы увидеть красные линии швов, которые, как обещал врач, должны исчезнуть через несколько недель. Последнюю ночь в Калифорнии она проспала глубоким сном.
Марчелла прокралась на последний ряд кинозала. Это был ее десятый визит за последние десять недель. Услышь она о другой женщине, так часто приходящей сюда, она назвала бы ее извращенкой. Однако, о! Как внимательны, как нежны были ее любовники в темноте кинозала. Обладатели сильных рук были подлинными мастерами в искусстве доведения женщины до оргазма. Самые интенсивные пики удовольствия, которые она когда-либо испытывала в своей жизни, произошли в этом затемненном рае. На первых порах она была благодарна за каждую ласку, удивленная нежностью, с которой к ней здесь относились. Как нежен был каждый ее кавалер на сеансе в шесть тридцать, на который по пути домой заглядывали бизнесмены. Как тепло они гладили ее тело, как нежно обнимали, как ласково проделывали все, кроме поцелуев в губы. Иногда они проделывали такое, что ей становилось страшно дозволять подобное. Она была им крайне признательна, так же как и они ей, за то, что все было так просто, необременительно. Они всегда были под рукой, когда она испытывала в них нужду. И каждый раз, покидая зал, Марчелла твердила, что вела себя как больная, поступая подобным образом, обещая, что этот раз станет последним.
