Джаред прислушался и присмотрелся. Очертания комнаты немного изменились, словно их троих поместили в стеклянный стакан. Он прошелся вперед — и уперся в мягкий студень, который, тем не менее, не давал пройти далее.

— Вот, смотрите, — позвала женщина. — Знаете, сама бы я давно это забросила, но все это как-то слишком сложно и слишком реально.

Джаред обернулся. Женщина выложила на стол тексты и рисунки. Он подошел, не слишком-то веря собственным глазам. Да, в этом мире не было ни его, ни его дяди, ни вообще кого-либо из его знакомых из мира под холмами, зато были наброски и тексты. Тексты, нарисованные так четко, как не может сделать человек. Ровные буквы слишком повторялись, и Джаред, увлекшись анализом и сравнением, не сразу понял, о чем там идет речь.

«Родословная волчьих королей». От руки: «конечно, твоя, Мидир».

«Океания и ее обитатели». От руки приписано: «понять бы, откуда взялись сирены?»

«Джаред. Вкусы и пристрастия, семья и быт». От руки: «воспитан в семье религиозных фанатиков».

И далее, и далее. Пожалуй, даже в библиотеке Золотого города и Черного замка не было таких подробностей, и кое-что даже Джаред, при всей его разведданнывательной сети, не знал. Все теперешнее знание складывалось во вполне неприглядную картину, которая давала еще более неприятное решение.

— Я кем-то создан? — поднял он голову в ошеломлении. — Вы сказали, что я основной герой, это значит…

— Может, я тоже кем-то создана. Понять бы зачем… — женщина присела рядом. — Ну, а ты кем себя ощущаешь?

— Я себя ощущаю странно. Но это ощущение последних недель, — признался Джаред.

— Мы с подругой начали писать ваш мир давно, — она посмотрела на рисованный карандашом портрет Мидира. — И он никак не хотел вырисовываться. Пока вы не стали такими, какие вы есть. Пока ты не отказался от Лианны, пока у Дея не появился смешной неблагой друг Бранн, пока Мидир не ошибся и не исправил свою ошибку. Не уверена, что мы что-то создали сами, скорее, мы записывали ваши истории. Видимо так, — ответила женщина собаке, лизнувшей ей руку. — Вы такие, какие вы есть. Иначе выходит какой-то картон, который ни читать, ни писать не хочется.

— Но я был не в одном мире!

— Возможно, — улыбнулась женщина. — И что, там менялись ваши характеры?

— Н-н-нет, — признал очевидное Джаред. — Характеры оставались те же.

— А что до тебя… Ты появился первым, а потом все закрутилось. Прости за Лианну, все, возможно, могло сложиться иначе… Хотя нет, не могло. Ни она, ни ты не были бы счастливы вместе, — еще раз вздохнула женщина и улыбнулась: — Но Грания ведь твоя?

— Да, мы… — откашлялся советник и отвел глаза. — Мы не так давно поженились.

— Ну вот, ради этого стоило мучиться.

Джаред не ответил, хотя не мог не признать правоту этой женщины. Ради Грании стоило ждать, определенно. И мучиться, конечно.

Пес осторожно положил лапу на диван и, поняв, что его не гонят, мигом взобрался и улегся рядом.

— Они скоро появятся. Подерутся, как без этого, но все решать будешь опять ты, — вновь, словно, прислушавшись к чему-то, выговорила женщина. — А я потом продолжу. Не уверена, что опишу нашу встречу, хотя может быть всякое. Знаешь, однажды приперся Мидир, и работа над Пламенем встала. Он говорил, что все было не так, пришлось записать как есть. Ты все-таки не такой упертый, — оглядела она его в сомнении. — Хотя даже не знаю… голова-то прошла?

— Прошла, — проанализировал Джаред собственное полуобморочное состояние и попытался встряхнуться. Пройденные миры прокрутились в памяти, ничего существенно полезного советнику для идей не предоставив.

С одной стороны, мысль о собственном непонятном происхождении следовало обдумать основательно, желательно в обществе Алана, Алана умно молчавшего и тонко слушавшего. Правда, это было возможно, только и когда Джаред доберется домой. И если доберется, конечно. С другой стороны, Джаред ощущал себя слишком живым и делающим неподобающе много ошибок для того, чтобы посчитать себя лишь игрушкой, послушным нарисованным или написанным созданием чьей-то, пусть даже и доброжелательной воли. Несомненно, посчитать, что эта женщина лишь записывает их историю, на данный момент было куда спокойнее. Для Джаредовой головы, которая сейчас разрывалась от миллиона мыслей и прокручивания действий Лорканна и деда, уж точно. За неблагого стало особенно тревожно, и в общем, понятно почему. Он, владыка Неблагого мира, нянькался с Джаредом, как с малым дитем — и когда тот не понимал, что и как происходит, и когда Джаред пришел в себя и начал вести себя — советник ощутимо покраснел — еще хуже. А дед, или кристалл, или вредный дух, засевший в камне, не сдерживаемый более обожаемой им женой, мог наворотить такого, что разгребать придется неизвестно сколько и неизвестно как. Рубить с плеча — в духе волков, особенно королевской крови, но у Мидира это всегда уравновешивалось его тягой к благородным поступкам и широким жестам, его внутренней честностью и мерой, строгой мерой, которой он мерил всех, но в первую очередь — самого себя. Дед же… Джаред поежился. Попробовал создать между ладоней снежный вихрь, что он показал Мэллину. Руки заныли, собака залаяла — но и только. Непрошенная мысль: «А у деда вышло!» кольнуло и так ущемленное Джаредово сознание. Эх, было бы время, рассмотреть бы те документы, что мельком показала ему эта женщина! «Религиозные фанатики», конечно, звучало обидно, но… Тяга к знаниям перевешивала.

— Ну вот, и сотовый не работает, — потрясла женщина прямоугольным светящимся предметом и с досадой отбросила его от себя. Пес отошел, взял зубами и принес обратно хозяйке, положив непонятный предмет на колено.

— Это, без сомнения, печально, — поддакнул советник.

— Это вид у вас печальный. Ну что, это ведь ваш разум острый как бритва, — без лести и без иронии произнесла женщина. — Где находится ваш дом и как туда добраться? Что думаете?

— Есть одна мысль, она, конечно, совершенно бредовая, но… — потер вспотевший лоб советник, но договорить не успел.

— Мы поговорили, — холодно произнес материализовавшийся прямо посреди комнаты Джаретт Великолепный. Повел плечами, с которых посыпалось нечто, похожее на грязь и ссохшуюся кровь.

В общем, разговоры между Лорканном и Мидиром тоже часто заканчивались драками, и хорошо, когда только благой и неблагой владыки получали раны, хуже, когда Джаред не успевал убрать простых жителей Черного замка. Не то, чтобы два короля сознательно калечили ши — просто иногда те не успевали уйти с их пути.

— Ага, — подтвердил возникший немного слева Лорканн и поддернул рваный плащ. — А я еще думал, это Мидир — высокомерный засранец, что живет в замшевых перчатках и ходит так, словно проглотил собственный двуручник! Твой дед, мальчишка, это, знаешь ли, нечто. Зато я приучен драться с волком долгими веками нашей заклятой вражды или, э-э-э… дружеского соперничества, а вот грифон для перворожденного — нечто новое и, однозначно, неблагое, — и нервно хихикнул, потерев одну руку другой.

— Джаред, сын Мэрвина, ты хочешь вернуться домой немедленно? — перебив Лорканна, произнес дед.

Джаред хотеть-то, конечно, хотел. Боль разлуки с Гранией резанула сердце, и что произошло за его отсутствие с Благим двором, даже думать не хотелось. Но, нутром чуя подвох, советник перевел взгляд на сидящую рядом женщину. Вид у нее тоже был нерадостный.

— Неблагие ничего не дают просто так, но благие зачастую требуют и вовсе непомерной платы, — тихо ответил Джаред. — Что испросите вы, Джаретт Великолепный?

— О, всего лишь вернуться вместе с тобой, внучек.

Советник перевел взгляд на Лорканна.

— Ну, а что? — дернул тот плечом. — Одним чудовищем больше… Справитесь. Соглашайся, Джаред, это меньшее из двух зол. А то этот высокородный чуд пообещал запереть время, и что тогда произойдет, не знаю даже я. Тебя убивать он не будет. Не сможет, — тихо сказал Лорканн и даже без привычной иронии. — Не сможет даже напасть на тебя.

— А что вы собрались делать в Светлых землях? — спросил Джаред, обращаясь к деду. — Вы, когда-то собственным мечом переписавший историю?