Настала очередь Мидира вздыхать: брат как обычно, в лучших традициях, не понимает выгоды предложений! А он старался!

— И под четвертью силы я понимаю всего-то одну свою руку, — Мэрвин помахал левой. — Даже не самую сильную! Все шансы на твоей стороне, брат, покажи мне, какой ты большой и опасный волк!

— Что-о?! Ты увидишь, ты сам увидишь, но будет поздно!

— Почему? С чего бы вдруг поздно? — Мэрвин всегда прекрасно прикидывался глупее, чем он есть.

— Потому что сейчас уже ночь, а потом будет совсем поздно! Ночь-ночь!

Мэрвин ничего не стал отвечать, просто встал в боевую стойку защиты, выставив перед собой только левую руку, как обещал. Правая скрылась за спиной, Мидир был уверен, сжатая в кулак. Мэрвин почти всегда сжимал кулаки, когда руки не были ничем заняты.

— Атакуй!

Других знаков Мидир ждать не стал и рванулся вперед, как выпущенный из пращи камень. Он умел бегать, низко припадая к земле, разворачиваться почти на месте, резко меняя направление, и сейчас подбежал по кривой, ломаной линии, какими часто перечеркивал его задания советник.

Стоило приблизиться к брату, как его силуэт в плаще обманчиво колыхнулся, и Мидир сцапал пустоту.

— Ты всегда настолько опасный? Я смотрю, начальник замковой стражи учит тебя разве что нюхать цветочки, в подражание небесным, на которых похож по глупой прихоти своей породы!

— Ах ты! Гр-р-рубиян! — Мидир развернулся на месте, краем глаза замечая, что его тень тоже как-то очень бойко себя ведет. — Я тебя съем!

— Да ты сказочник! Слишком громкие слова для маленького волчонка, — голос раздался прямо над ухом.

Мидир метнулся в сторону резко, потом длинно прыгнул вперед, и только это спасло его от цепких пальцев Мэрвина, схвативших воздух.

— В ловкости тебе не отказать, но против взрослого волка нужно что-то посерьезнее, не находишь?

— Если бы находил, наверное, с тобой бы сейчас тут не был! — Мидир внимательно смотрел за еле различимой во мраке фигурой. Блестели разве глаза, но смотреть в них было опасно: по глазам не поймешь, куда Мэрвин собирается двигаться дальше.

— Я польщен, право слово, но не удивлен, впрочем, маленький тщеславный волчонок, который готов пойти на все ради внимания… Действительно, почему бы ему тут быть?

— А я вот и не такой! Меня тут чуть камень не задавил, а то я бы никогда! И Нуаду, представляешь, Нуаду!..

Закончить Мидир не успел, Мэрвин оказался прямо перед ним очень резко, шлепнул по макушке, поставил подножку, и не успел второй принц закричать о нарушении правил, скрутил его одной левой.

— Чш-ш, глупый тщеславный волчонок, некоторые имена не должны звучать в Черном замке после наступления ночи, особенно если не видно звезд, ты меня понял?

— Да поняр-р-р, поняр-р-р, пусти, жур-р-рик! Я не сдамся тому, кто нар-р-рушает свои пр-р-равир-р-ра!

— Кто тебя спрашивает? Конечно, сдашься! — Мэрвин надавил на заломленную руку сильнее. — Итак? Я слушаю?

— Нет, — Мидир сцепил зубы, — это я ср-р-рушаю! Где победа в четвер-р-рть сир-р-ры?!

— В твоем настоящем, Мидир. Не выделывайся больше обычного, право, это утомляет, не понимаю, как Киринн тебя терпит?

— А он меня и не тер-р-рпит!

— Я знал!

— Да нет! Он, он, он вот по-др-р-ругому не тер-р-рпит!

— Как? Никак?

— Какой ты гр-р-рупый!

— Сам такой!

— А еще наср-р-редник!

— И твой старший брат! Сдавайся, в конце концов! У меня рука затекла!

— И это означает, что твоя победа поддер-р-рка! Ты сам сдашься! Скор-р-ро! — Мидир заерзал с новой силой, стараясь не замечать боль в заломленной руке.

— Ты шутишь? Скажи, что ты шутишь?

— Скажу! Что ты! Не выиграр-р-р! Потому что я — не проиграр-р-р!

Мэрвин опять издал какой-то странный звук, Мидир даже замер — непонятно было, то ли всхлипнул, то ли простонал, то ли опять вздохнул. Ему воздуха мало, что ли? Так часто вздыхать?

— Это потому ты вздыхаешь, что невыспар-р-рся, я знаю, Кир-р-ринн всегда так говор-р-рит, когда я часто вздыхаю!

— Сдавайся, Мидир. Просто. Сдавайся. Пожалуйста.

По голосу было не разобрать, что там Мэрвин обо всем этом думал, поэтому Мидир подменил свою руку на руку своей тени и развернулся лицом.

— Нет, а все-таки ты не выспар-р-рся!

Мэрвин почему-то заорал и отпрыгнул, выпуская руку его тени на волю.

— Так тоже от недосыпания бывает, — Мидир шагнул ему навстречу, пытаясь успокоить шального взрослого. Что он там на ужин пил? — Ты, гр-р-равное, не вор-р-рнуйся!

— Что ты сделал?! — Мэрвин попятился, и Мидир перестал подходить. — Как ты освободил руку?!

— Взяр-р-р, как еще-то? Взяр-р-р обр-р-ратно!

— У кого взял? — Мэрвин как-то очень странно реагировал.

— То есть как «у кого»? У тебя! — обвиняюще ткнул пальцем в брата. — Это ты меня держар-р-р! Нечестно! Ты сдерар-р-р подножку!

— Сделаешь тут… Подножку… А вдруг не так и неправ был советник? — Мэрвин забормотал о своем.

— Советник, по-моему, никогда не пр-р-рав, жар-р-рь, папа меня р-р-редко спр-р-рашивает! Я бы ему сказар-р-р!

— Ну, допустим, а как ты свою руку у меня, как ты выражаешься, взял? — Мэрвин подошел чуть ближе, будто наконец признав Мидира.

Мидир приосанился важно.

— Я поменяр-р-р свою р-р-руку на р-р-руку моей тени! Пр-р-равда, забавно? — для демонстрации помахал ладонью и возле нее — тенью руки, но в другую сторону.

— Очень, очень забавно, — Мэрвин побелел, но подошел поближе, коснулся макушки уже совсем иначе, почти погладил.

Мидир зажмурился от удовольствия.

— Ты только никому не говори, что умеешь так делать, хорошо? — Мэрвин пытался говорить холодно, но у него не очень получалось, и Мидир обрадовался больше. — Пообещай мне!

— Ну что ты кр-р-ричишь, никто не знает, Кир-р-ринн тоже сказар-р-р, что говор-р-рить, что я так могу, что моя тень тоже бойкая, не надо.

— Это ты так не говоришь?

— Это я так показываю! — Мидир опять помахал перед носом непонятливого брата обеими левыми руками.

— Я понял, не говоришь, — Мэрвин зажмурился, покачал головой, пробормотал: — Невыносимые младшие братья…

— Ты так говор-р-ришь, как будто у тебя есть кто-то еще? Хотя мама говор-р-рила, что они с папой…

Мэрвин застонал и закрыл лицо руками.

— Тебе бор-р-рьно? Мама говор-р-рила, что над новыми вор-р-рчатами р-р-работать пр-р-риятно!

Мэрвин застонал громче.

— У тебя гор-р-рова все-таки бор-р-рит, да? Да? Невыспар-р-рся?

— Видимо, да, — Мэрвин был мрачнее ненастной ночи. — Очень сильно не выспался. И кому ты еще показывал свою бойкую тень? Надеюсь, не маме?

Мидиру не понравился этот тон.

— Мама бы очень дор-р-рго визжала. Конечно, не показывар-р-р, за кого ты меня пр-р-ринимаешь! Даже Кир-р-ринн сначала не поняр-р-р так сир-р-рьно, что чуть тень мне не отр-р-рубир-р-р, пр-р-редставр-р-ряешь? А стр-р-ражники не знают, но, может быть, подозр-р-ревают что-то, вздр-р-рагивают иногда, когда я их щипаю в коридорах. Один, молодой, даже вскрикнул.

— Да? С чего бы это? — вытер лоб и откинул волосы Мэрвин.

— Я решил, что наконец кому-то понравилось и продолжил общаться.

— Общаться, да, — протянул Мэрвин. — То есть кусать ноги из темноты?

Мидир замахал руками: взрослые вечно не дают закончить и обращают внимание не на то!

— Но потом он куда-то пропал. Видимо, уср-р-рар-р-ри. Ему наверняка обидно, а мне скучно. Что?

— Ничего, — хотя по лицу Мэрвина было понятно, что там не одно «ничего», а по крайней мере пять, и все они огромные.

— Да я тор-р-рько тебе показывар-р-р свою тень, не вор-р-рнуйся! — произнес Мидир самое убедительное.

— Это действительно утешает, да, — Мэрвин все равно говорил так, будто не поверил. И не утешился.

Вот и пойми этих взрослых!

— Мидир, второй наследный принц дома Волка, — Мэрвин говорил без обычной напыщенности, и Мидир приосанился, желая соответствовать столь высокому званию. — Пожалуйста, будь сдержан в словах и в общении. Особенно — в общении!