Большинство чародеев ордена Трех Мудрых родом были из олгаров, человеческого народа, пришедшего во время Великого переселения с Северных территорий и осевшего в горах нынешнего Утланда. Мудрыми олгары называли трех полубогов, братьев Орза и Базахауна и сестру их Мари. Дети богини Луны и князя Лонгара Нитара, Мудрые предрекли наступление столетия Беспощадной Зимы и увели свой народ в Роланскую империю сквозь Минтландские горы, считавшиеся до этого непроходимыми. Вскоре вслед за ними последовали другие народы и расы. Они обходили стороной ощетинившиеся армиями Мидгардополис, Эквилидор и Черную империю, пробирались через Минтландскую гряду и расселялись по не успевшей вовремя отреагировать Роланской империи. Олгары же обрели в утландских предгорьях свой новый дом – эче, как они это называли, одушевленную отчизну, которая заботится о своих обитателях – и не стремились получить больше. Наверное, потому они и не исчезли из истории, как иные малые народы, устремившиеся дальше на юг и перемолотые военной машиной роланцев до того, как вожди переселенцев заключили союз друг с другом и с данниками Ромала на востоке Серединных земель, ответив легионам Города Городов всесокрушающей мощью объединенного войска.
Как и большинство гильдий Мирты, орден Трех Мудрых специализировался на одном из разделов магической науки – лесном волшебстве. Как гласили легенды, в новом доме-эче полубог Базахаун отверг стезю брата и сестры, черпавших Силу из движения Солнца и Луны над миром, и на двадцать лет покинул народ олгаров, отправившись в странствие. Он путешествовал по Теврану и Шард-А-Ароту, с аланскими купцами посетил Архипелаг, бился с пиратами Морского Союза и побывал на Заморских Островах, где познал тайны магии Леса, после чего вернулся к своему народу и через мистерии передал свои знания жрецам. Именно чары лесов долгое время защищали олгаров от рыцарей ордена Убоговской Дюжины, после распада Роланской империи удерживающего северо-западные провинции, лесная магия помогла олгарам получить права автономии в королевстве Утланд, и она же не дала погибнуть королевству и исчезнуть эче во время Мертвого Хода семьдесят лет назад.
Конечно, факт обучения Базахауна у Светлых эльфов, не особо благосклонных к иным расам и не скрывающих свое отношение к Бессмертным как паразитам на теле Истинного Света, вызывал у Уолта обоснованные сомнения. Но зачем их озвучивать, если на праздничном столе ждут отбивная из говядины, кусочки угря, обжаренные с острым перцем и чесноком, сваренная в сидре свиная колбаса, треска в белом соусе, тушеные плавники щуки, десерт из козьего молока, сладкий десерт со сливками и карамелью, несколько видов сыра и легкие закуски к травяному ликеру и красному вину? Незачем, совершенно незачем.
Уолта усадили между травником Эльером, молодым темноволосым олгаром, и флоро-модификатором Миланой, рыжеволосой белогоркой из Светлых княжеств. Высокий бородатый маг произнес речь о торжестве разума и волшебства в современном мире, о высоких достижениях магической науки и искусства и похвалил орден за создание нового растения, обладающего лечебным эффектом, – собственно, это и праздновали. Все похлопали и выпили. Уолт нацелился было на угря, но тут поднялся толстый бородатый маг и предложил выпить за создателей растения – соседей Уолта. Его поддержали, в адрес Эльера и Миланы зазвучали поздравления и восхваления, кубки с ликером и вином вознеслись над столом. Ревниво следя краем глаза за угрем (к рыбе явно приглядывался сидевший напротив Ракуры седовласый волшебник), Уолт быстро выпил и потянулся к блюду. И мысленно застонал, когда седовласый поднялся и начал толкать речь о славной истории ордена Трех Мудрых, его основателях и продолжателях их великого дела, о неоценимом вкладе миртовского отделения ордена в развитие лесной магии и мирового чародейства.
Все выпили в третий раз и наконец-то приступили к еде, то и дело прерывая трапезу тостами. Выпить «Мудрые» были не дураки. Гм, неплохой каламбур. Только не стоит им делиться с окружающими. Еще не поймут юмора, обидятся. Отношения со Школой испортятся. А на ком отыграется Архиректор? Правильно, не на Банкасте и не на своем секретаре. Достанет откуда-нибудь тайный договор, скажем, с оборотнями или пэри, и отправит его реализовывать.
Нет, Уолту это не нужно. А потому он если и будет шутить, то только о Школе, а пока станет лишь улыбаться, поздравлять вместе со всеми сделавших открытие и наедаться. Последнее самое главное. Когда еще удастся полакомиться традиционной олгарской кухней?
И Эльза не помешает своим придирчивым взглядом. А то, помнится, после предпоследнего банкета в Школе она ему выговор сделала: слишком громко смеешься, непонятно зачем кривляешься, глупо шутишь, много пьешь, много ешь. И на последнем банкете он сидел как примерная студентка, все время молчал, съел всего несколько бутербродов и выпил одну кружку пива. Эльза его поведением была довольна. Ну да, ну да, она-то довольна, вот только толку теперь от посещения школьных пирушек?
Ну, хотя бы сейчас он может не стесняться.
Эльер быстро захмелел, в результате чего вообразил Уолта своим лучшим другом и принялся подробно рассказывать о культивировании цветка папоротника, периодически перемежая ботанические рассуждения стихами о прекрасной деве, к чьим устам он желал бы прильнуть. Судя по упоминанию «волос цвета зари» и строчки «она близка, но так далека», обладательница столь желанных Эльером уст сидела слева от Уолта, томно поглядывая на седовласого мага по другую сторону стола.
Что тут поделаешь? Можно только посочувствовать. Будь Уолт героем авантюрного или рыцарского романа, наверное, попытался бы помочь влюбленному, придумав хитрый план и воплотив его прямо посреди празднества. И все это с шутками да прибаутками, веселыми нелепостями и озорными случаями. Читатель смеялся бы и восхищался, как непринужденно действует герой, с такой легкостью распутывая казалось бы сложную ситуацию.
Ага, ну да, конечно. Правильно однажды сказал Бертран: жизнь – она как пьяный муж, бьющий пьяную жену. Схватишь этого ублюдка, двинешь по морде, а его благоверная уже висит у тебя на спине, норовит глаза выцарапать и голосит вовсю: «Спасите! Помогите! Убивают!» В общем, нелогичная она, эта жизнь. Ты ее здравым смыслом как кнутом полосуешь-полосуешь, а ей это как титану огнешар.
Честно, проще смертных от Тварей и нечисти спасать, чем советы давать и помощь предлагать. Сладится дело – о советчике и помощнике мгновенно забудут, ну а пойдет что-то не так – мигом станешь тем, кто все испортил.
Вот Бивас, например, обязательно протянул бы руку помощи олгару. Просто потому что. Чем не причина помочь хорошему смертному? Любит масконец приключения, любит совать свой нос куда не надо и идти наперекор. Он бы сейчас уже не то что строил планы по падению Миланы в объятия травника – осуществлял бы их. И Консуэлла поддержала бы Эльера. Даларийка обожает любовные истории и уверена в своем умении свести кого угодно с кем угодно – хоть эльфа с орком. Да-да, именно так. Не эльфийку с орком, и даже не эльфа с орчицей. Аристократичного изнеженного Светлого с суровым мускулистым Темным.
Гм, чем не сюжет для я-маджирского романа о запретной любви?
Нет, конечно, если бы Эльер действительно был его другом, даже просто старым товарищем, и происходи все в Школе, Уолт помог бы. И советом и делом. Потому что это давно ему известный смертный, это знакомая территория, где обитают люди с реакциями, которые он может предугадать. А здесь – здесь нет ни одного из этих факторов.
Как на стеклянного драконаса с голыми руками выходить. Гм, да что там руки – вообще голышом и без капли эфира в Локусах.
Поэтому Уолт слушал пьяное бормотание Эльера, кивал, когда тот ругал богов, потом ругал Перводвигатель, потом ругал Конклав – именно все перечисленные не давали ему наладить отношения с «огнеглавой феей снов» – и пил вместе с ним за «понимание и любовь», «надежду и любовь», «магию и любовь», «любовь и любовь». Выпив за последнее, Эльер всхлипнул и погрузился в подбор необычной рифмы к слову «любовь»:
