— Я по тебе сегодня соскучился.

— И я тоже, — так же тихо сказал Роджер, все еще не веря своему счастью.

— Я хочу остаться сегодня с тобой, — не отводя взгляда, произнес Том. — Можно?

И тут Роджер не выдержал. Он понимал, что если потеряет контроль, то уже не сможет остановиться, но он столько мечтал об этом мгновении, что ничего не мог с собой поделать. Он схватил Тома в объятия и впился губами в его губы. Том, не готовый к такому напору, поначалу оставался неподвижным; затем он обхватил Роджера обеими руками и стал отвечать на его поцелуи.

Через несколько минут Роджер наконец оторвался от Тома, чтобы перевести дыхание. Том сделал шаг назад; Роджер с отчаянием подумал, что тот испугался и хочет уйти, но вместо этого Том, продолжая смотреть Роджеру в глаза, начал расстегивать на себе рубашку.

— Том, ты уверен, что хочешь этого? — Роджер чувствовал себя обязанным задать этот вопрос.

Вместо ответа Том бросил рубашку на диван, снова приблизился к Роджеру и уже гораздо более решительно обнял его за шею.

— Не бойся, — шепнул Роджер, целуя его за ухом, и Том закрыл глаза, ощущая нарастающее возбуждение. — Я постараюсь осторожно…

Роджер снова поцеловал Тома, на этот раз нежно и медленно, и тот весь обмяк в его объятиях.

— Идем, — сказал Роджер и потянул Тома за собой в спальню.

*

Ранним утром Тома разбудил шум яростно колотившего в окно дождя. На улице было еще темно. Том повернул голову и посмотрел на Роджера; тот спал, положив руку ему на живот. Том натянул сползшее одеяло, прикрыл Роджера и улыбнулся.

Месяц назад, когда Том впервые проснулся в этой квартире рядом с Роджером, хлестал точно такой же дождь. Но в то утро сон обессилевшего за долгую ночь Тома прервал не стук капель по стеклу, а писк будильника. Послышался щелчок, будильник затих, и Том почувствовал, как Роджер осторожно гладит ему мочку уха. Ощущение было неописуемо приятным, и Том некоторое время лежал неподвижно, чтобы не спугнуть восхитительное мгновение. Неохотно открыв наконец глаза, он увидел, что Роджер смотрит на него таким же зачарованным взглядом, как при их первой встрече в парке. Теперь, после всего, что между ними произошло, этот взгляд обрел для Тома смысл и был яснее слов.

Так они лежали еще несколько минут, а потом Роджер сказал:

— Переезжай ко мне. Пусть так будет каждый день.

Том долго смотрел Роджеру в глаза, словно ища в них подтверждение уже почти принятому решению. Роджер беспокойно оглянулся на будильник; ему пора было на работу, но он не мог уйти, не получив ответа.

И Том не стал его мучить и просто сказал:

— Хорошо.

В тот же день он перебрался из гостиницы к Роджеру, и оба с каждым днем все больше убеждались в том, что поступили правильно.

Роджер не привык жаловаться на судьбу, так как не любил «гневить бога» и вообще на многое не претендовал, но в последнее время он особенно остро ощущал одиночество и очень тосковал по человеку, которому мог бы отдать себя всего. С появлением Тома словно закончилось долгое, утомительное странствие в никуда. Роджер почувствовал, что нашел свою родственную, хоть и очень непохожую душу, свою вторую половинку, так же отчаянно нуждающуюся в искренней, бескорыстной любви, как и он сам. И в сердце у него наконец воцарились покой и умиротворение, как будто нашлась и встала на место последняя недостающая деталь мозаики, и стала ясно видна полная картина его незатейливой жизни.

Том поначалу пытался, как всегда, осмыслить произошедшее, ведь его новая жизнь резко отличалась от той, к которой он всегда подсознательно готовился. Но в один прекрасный день он понял, что все его размышления — пустая трата времени, поскольку на самом деле всё на удивление просто: ему хорошо с Роджером, а кроме этого его ничто не волнует. Том с каждым днем привязывался к Роджеру все сильнее, и для него уже не было более приятной минуты, чем когда тот входил вечером в дом, нередко шатаясь от усталости, но с неизменно озаряющимся при виде Тома лицом.

Единственным, что слегка омрачало их совместную жизнь, была некая недоговоренность в их интимных отношениях. Несмотря на присущую ему прямоту, Роджер был не в состоянии сказать Тому, что иногда чувствует себя как слон в посудной лавке. Он был очень внимателен и осторожен; было видно, что он изо всех сил старается сдерживаться, чтобы не набрасываться на Тома, как он позволял себе поступать с некоторыми из своих случайных любовников и как нередко поступали с ним. Никогда раньше не имевший дела с таким субтильным партнером, Роджер боялся вызвать у Тома неприязнь к себе или причинить ему боль и обращался с ним, как с фарфоровой куклой. Как ни хотелось Роджеру иногда повалить Тома на постель и сорвать с него одежду, он строго запрещал себе подобные вещи. Том считал такую предупредительность еще одним доказательством чувств Роджера, но однажды, заметив, как тот скован, сказал ему сам:

— Род, послушай… Ты молодец, и спасибо тебе, что ты меня так оберегаешь, но я все-таки не из бумаги сделан. Я не хочу, чтобы ты себя постоянно сдерживал. Люби меня так, как тебе этого хочется.

После этого между ними не осталось ничего неясного и недосказанного.

Очень скоро Том объявил, что не желает сидеть у Роджера на шее, он намерен устроиться на полставки на какую-нибудь работу, а во второй половине дня заниматься домашним хозяйством. Услышав это торжественное заявление, Роджер от души расхохотался. На недоуменно-вопросительный взгляд Тома он, отдышавшись, ответил:

— Не обращай внимания. Просто я представил тебя в кружевном фартуке и с перьевой метелкой в руках… Выходит, сегодня ученую степень в Кембридже получают для того, чтобы стать домработницей в Нью-Йорке!

Тома это совершенно не позабавило.

— Кто-то же должен о тебе заботиться, — серьезно ответил он. — Во-первых, ты работаешь допоздна, и квартира у тебя выглядит, как после битвы сэра Гавэйна с Зеленым Рыцарем [3]… — Роджер моргнул и хотел было переспросить, как именно выглядит его квартира, но Том не позволил себя перебить и продолжал: — Во-вторых, ты загляни в свой холодильник. Ты занимаешься спортом, а нормальной еды у тебя нет. Но это я исправлю. Между прочим, я неплохо готовлю и люблю это занятие. А в-третьих, — озорно прибавил он, — ты особенно не веселись, мытьё посуды я поручу тебе.

— Я так и знал, что тут есть какой-то подвох, — усмехнулся Роджер, но возражать не стал.

И Том действительно устроился на работу, поступив помощником редактора в небольшое издательство, а по вечерам удивлял Роджера блюдами ирландской, шотландской и старинной английской кухни.

— Отличную подружку ты себе нашел, — подтрунивали над Роджером ребята. — Готовит, убирает. Хорошо устроился!

— Надо же мне наконец пожить по-человечески, — невозмутимо парировал Роджер. — Вам легко говорить. У Майка есть жена, за Брайаном и Джейком есть кому присмотреть… Один Стив у нас бесхозным остался.

— Верно Род говорит, — соглашался Стив. — Надо съездить в Лондон. Может, там и на мою долю остались такие славные рыжие домохозяйки.

— Неужели вы никогда не ссоритесь? — с неподдельным любопытством спросила как-то Джессика, глядя, с какой спокойной и снисходительной улыбкой Том реагирует на все их шутки.

— А зачем? — искренне удивился Роджер. — Мы всегда сможем договориться. Ну, если дойдет до спора, то я лучше уступлю… А то меня без ужина оставят! — добавил он, бросая на Тома шутливо-напуганный взгляд.

— Врет, как барон Мюнхгаузен, — развел руками Том. — Да с ним поссориться в принципе невозможно. Что ни скажешь, его все устраивает, он всегда всем доволен.

— Это ты на него так хорошо действуешь, — улыбнулся Брайан.

— Правильно, — подал голос Джейк. — Мужчину для поддержания душевного равновесия надо как следует кормить…

— Можно подумать, что тебя морят голодом! — обиженно воскликнула Кэрри.

— Меня жарким по-ирландски нечасто балуют… — ухмыльнулся Джейк.