Учение было новым и революционным. Очевидно, это было наблюдение, которое в будущем заинтересовало бы человеческую науку ...

Фактически, по мере нашего продвижения жар усиливался.

Мы были на вершине скалы и достигли области с интенсивной вулканической грязью. Я чувствовал, что теперь мои ноги ступают на мягкую, темную, свинцово-серую массу. Было ли это началом Серебряного озера? Действительно, я был прав.

Атафон указал рукой на обширную поверхность озера и сказал Оркусу:

- Мой дорогой Оркус - озеро неизвестной на земной коре жидкости, состоящее из растворяющихся металлов с высокой температурой, представляет на этих« пляжах »несколько мягкую текстуру. Если вы присмотритесь, вы заметите, что в этой массе также есть страдающие духи, погружающиеся в темную грязь.

Мое сердце охватил новый страх. Странные фигуры выскакивали из моих изумленных и взволнованных глаз. Мне казалось, что я слышу плач и рыдания, страдания и боль. Ужасные и изуродованные лица предстали передо мной в расширенном царстве.

- Что это за духи, плавающие в грязи? - спросил я Оркуса.

- Тысячелетние самоубийства, - ответил ангел. Существа, которые систематически покидали носитель плоти на Земле в результате самоуничтожения. Сначала они упали, а затем начали спуск из-за отсутствия превосходной вибрации, чтобы удерживать их в сферах повыше, к центру земли. Тысячи возможностей, которые были упущены из-за непрерывного разрушения, они исчисляются тысячами.

- И может ли кто-нибудь уничтожать себя бесконечно? - спросила я, несколько впечатленный.

- В некотором смысле да, - Великий Дух разъяснил. - Есть существа, которые сосредоточивают свои мысли на разочаровании и отчаянии. Таким образом они достигают апатии или безумия без малейшей возможности контроля. Хотя они возрождаются каждый раз в худших условиях, то есть занимая деформированные тела, калек или организм, чей мозг несет бремя безумия, они не останавливаются и, злоупотребляя Божественной добротой, которая неоднократно дает им благодать перевоплощаться, они продолжают разрушать самоубийством ту самую плотскую форму, которая принимает их низший дух, сын Мой. Если у Бога есть тысяча способов помочь людям, то у человека есть также тысяча способов неуважительно относиться к Богу.

Атафон молчал. Тишина окутывала наши души, пока ужасные крики не вырвались из грязи под нашими ногами, и они поразительно отозвались в нас самих. Я был еще больше поражен, и сильная боль сжала мою грудь и горло. Я чувствовал, что мои ноги все глубже погружаются в грязь, и внезапно я понял, что даже был закопан по колен или чуть выше. Темная грязь, прилипшая к моим ногам, вызывала у меня странное чувство ужаса. Со мной произошел впечатляющий факт. Я понял, что в меня самого вложили другую личность. У меня создалось впечатление, что я стреляю из револьвера в голову, и после этого я инстинктивно поднес руку к тому месту, куда должна была попасть пуля. Я почувствовал резкую боль, и моя голова казалась мягкой, как будто она была резиновой, но я все еще был жив и стоял. Однако я начинал нырять в мутное море.

Вокруг меня возник огромный шум, и деформированные, изуродованные, ужасные существа полезли ко мне с протянутыми руками, как когти, которые хотели спустить меня на дно.

В душе усилилась тоска. Я чувствовал себя самоубийцей, который уничтожает свой организм.

Прилипшая к ногам сырость и сероватая глина были ужасными муками. Я вспомнил зыбучие пески, найденные в определенных регионах мира, и понял, что это был мой конец. По внезапной ассоциации идей, необъяснимых даже в той ситуации и в том месте, я вспомнил, как апостол Петр тонул в воде, когда Господь призвал его встретиться с ним над озером. Затем мои мысли обратились к Богу, и я от всей души помолился.

Сверхчеловеческая сила взяла меня на руки и снова подняла на поверхность озера. Вдруг я заметил, что Оркус и Атафон ласково и приветливо меня поддерживают.

Я вспотел от холода.

- В этих краях, мой сын, - сказал Оркус, - мы обязаны сохранять нашу веру в Бога, без которой мы упадем в великие пропасти ...

- В конце концов, что со мной происходит? - устало спросил я.

- Вы проходите через регионы, где вы также были пленником самого себя в другие времена, еще не укрепившись должным образом в Божественной Мудрости, вы вернулись в те времена, когда вы, в свою очередь, шли, уничтожая периспритный проводник. Не каждый сможет безнаказанно пройти путями, которыми прежде шли во зле. В этой грязи до сих пор лежат многие из ваших товарищей, которые разделили с вами боль и страдания, изгнание и безумие неоднократного самоубийства.

В мою душу вторглась великая тень. Атафон, однако, дружелюбно похлопал меня по спине и сказал:

-      Пошли! У кого из нас не было ужасных моментов на свете?

Нет никого, кто не страдал бы на земле Разочарованием и болью. Отметки, которые мы оставляли на своем пути, повсюду свидетельствуют о наших прошлых слабостях, они также говорят о настоящем нашего славного возрождения! 

Я получил поддержку ангела с благодарным сердцем, и две густые слезы потекли по моим бледным щекам.

Крупные птицы летали над нашими головами на невероятной высоте. Черные и некрасивые.

Мы обогнули озеро и достигли места, где темные деревья с корявыми стволами, обнаженные, без глаз, темнели. Мне показалось, что эти деревья заросли растительностью. Были бы они людьми?

Оркус подал мне знак молчания, и Атафон, приблизившись к крепкому дереву, погладил его ствол божественной рукой в ​​жесте бесконечной нежности. Лучи света падали из его правой руки сквозь пальцы, и мне показалось, что проникают прямо в его плотное сердце.

Вскоре перед моими восхищенными глазами ветви огромного дерева начали двигаться, как осьминоги посреди океана. Листья двигались медленными, нежными импульсами.

Из древнего ствола до наших ушей донесся далекий и мучительный голос, заставивший наши сердца трепетать от сострадания.

- Атафон! ... Атафон! ... Атафон! ...

Я подумал, что огромное дерево встанет на колени. Ветви согнулись и обняли ангела нежными объятиями.

Горячие слезы от волнения катились из наших глаз. Впервые ангел испустил вздох глубокой жалости из светящейся груди. Он нежно обнял дерево и сказал:

- Элия! Элия! Я с тобой и не брошу тебя! Доверься мне! Бог не оставит нас! Будь настойчива, и ты вернешься на старый путь!

При этих словах ветви внезапно отступили в знак протеста, и все дерево затряслось.

- Нет! Нет! Я не хочу! Я хочу потерять себя в небытии! Я хочу раствориться в нирване! Ни в чем!

- Но это не нирвана, не ничто! - воскликнул Атафон, временно освобожденный от объятий любви. Ты просто сражаешься с Богом!

- Я не признаю и не принимаю Бога! - крикнуло человеческое дерево. - Тот, кто заключил меня в проклятие таким образом, не может рассчитывать на мое уважение или мою любовь! Я ненавижу его! Я ненавижу!

И в крике ужасной боли отчаянное дерево затряслось и сжалось, свернувшись клубком, как змея.

Атафон, молча, снова поглаживал его тело светящимися руками.

Казалось, оно успокоилось.

«Я вернусь в другой раз, - сказал он, - когда ты станешь более дружелюбной». Сказав это, он жестом пригласил нас сопровождать его. Я смотрел и созерцал эту бесконечность странных деревьев, как если бы созерцал страдающих существ, которые потерялись в бездне форм. Зловонные взгляды выходили из грязи, а на нас удивленно смотрели терпеливые лица. 

Однако нескончаемые сплетни сопровождали нас с отступлением.

Сломанные стоны интимных волокон неизвестных существ наполняли темные пляжи. Ужас, наполнивший мою душу ужасом и трепетом!

"Что это было?" - подумал я про себя, не решаясь оглянуться назад.

- Атафон! Атафон! - кричали одновременно более тысячи голосов. - Спаси нас! Вытащи нас из этой грязи и этого позора!

Ангел повернулся, и мы последовали за ним остекленевшим взглядом. Именно тогда мы увидели, что странный черный лес взволнованно протянул к нам иссохшие руки. На самом деле эти похожие на когти ветви были руками в ночи. Мы видели в этих деревьях души тех, кто был парализован в форме.