— Я лишь перехватил у террористов их трофей. Или, как вы говорите, грабь награбленное.
Последняя фраза Маркиза окончательно расставила всё по своим местам. Он едва ли не официально дал понять, что статус Андрея как попаданца давно ему известен. Более того, и сам Ульянов, по всей видимости, родом оттуда же.
— И я ещё сомневался, — с досадой подумал Андрей. — Да одной фамилии достаточно, чтобы любой попаданец понял, с кем имеет дело. Он бы ещё назвался Ульяновым-Лениным — это для самых тупых. Типа меня.
— Ладно, — неожиданно посерьёзнел Маркиз. — Обрисую ситуацию. По мнению многих — и в Империи, и в Поднебесной — Ковчег представляет собой артефакт невероятной силы. Настолько мощный, что никто до сих пор не решился даже попробовать его активировать. За почти пятьсот лет, что он покоился в сокровищнице Годуновых, он ни разу не был приведён в действие.
— Но в последнее время всё изменилось. Появились активные сторонники идеи: «А давайте-ка Ковчег откроем».
— Проблема в том, — продолжал он, — что представления о последствияхтакого поступка прямо противоположны. Одни считают, что после открытия Ковчега число Аномальных Зон вырастет в разы, и вскоре вся Земля сольётся с Зеноном. Другие же уверены, что наоборот — АномальныеЗоны исчезнут, магия иссякнет, и мир вернётся к прежнему, «доанормальному» состоянию.
— Заметьте, оба варианта обещают катастрофу, — усмехнулся он. — В первом случае — массовая гибель мутантов и нестабильных магов, опять же нашествие тысяч Монстров Зенона на беззащитные поселения, а человечество в своем развитии отлетит на тысячелетие назад. Во втором — гибель всех носителей Средоточия, то есть почти всего населения Земли. И снова человеческая цивилизация будет отброшена к своим истокам. И нет гарантии того, что она вообще когда-нибудь заново возродится.
Андрей уже понял, что за словами «по нашим прикидкам» скрывается не просто Департамент Охраны, и даже не Империя — речь идёт о каком-то совершенно ином уровне. Что-то значительно более развитое, чем всё, с чем он сталкивался раньше.
— К счастью, — продолжил Маркиз, — в Империи нашлись ещё здравомыслящие люди. Даже Император оказался не дураком. Когда стало ясно, что кое-кто действительно пытается добраться до Ковчега, Артефакт решили отправить в Поднебесную — под гарантии венценосного брата Императора.
— Кстати, Князь Рюмин — один из лидеров партии Зенона. Именно его люди, при участии Тайной Канцелярии, организовали нападение на «Адмирала Нахимова». Мне удалось перехватить Ковчег буквально в последний момент. И я спрятал его. Надёжно. Никого не уведомив. Так что гордитесь, граф: теперь вы — второй человек в мире, знающий, где он находится.
— А потом я организовал небольшую авантюру. Помните метку на вашей подопечной, младшей баронессе Свен? Так вот, это была Метка Ковчега. Специальный фокус — её видят только те, кто знает, что искать. Это позволило нам вычислить агентов Рюмина и самое главное, тех кто над ним стоит. Вполне успешно, между прочим. Просто ситуация вышла из-под контроля — пришлось включать Тревогу по Красному Коду. Иначе баронессу бы убили. А вы бы мне этого никогда не простили.
— Вас настолько беспокоит моё мнение о вас? — тихо спросил Андрей. Хотя сам уже знал, что даже при всём желании не сможет больше относиться к Ульянову с прежним доверием.
— А вы, Маркиз, — сдержанно добавил он, — сторонник какой версии? За Зенон или против?
— Ни за одну, — покачал головой Митя. — Потому что обе — ложны. Ковчег — это не артефакт. Это даже не творение Древних. Это… ключ. Ключ к созданию Вселенной.
Он сделал паузу, давая Андрею переварить сказанное, а затем добавил:
— Но обо всём этом поговорим позже. Сейчас — главное. Нам нужно перенести Ковчег. Думаю, ваше Убежище под апартаментами — вполне подходящее место. Надеюсь, вы не против, граф?
Глава тридцать вторая
Отпетые мошенники
Глава тридцать вторая. Отпетые мошенники.
Поскольку Маркиз окончательно замолчал, не желая больше ничего пояснять, Белову оставалось лишь следовать в его фарватере, продолжая нести на руках ворчливо-фыркающего Фагота и предаваться досужим размышлениям. Думать о серьезном почему-то не хотелось — возможно, сказывался общий абсурд происходящего, возможно — туманная перспектива таскать Ковчег неизвестно зачем. Так что Андрей просто глазел по сторонам, позволяя сознанию блуждать.
Ректорат, в обычное время производивший впечатление царства пустоты, где встретить сотрудника, способного внятно объяснить, куда бежать и что делать, было сродни удаче, сейчас казался особенно безлюдным. У Белова давно сложилось мнение, что это здание обитает вне реального времени — особенно после той злополучной попытки самостоятельно уточнить свой студенческий статус. Тогда, едва пережив авиакатастрофу и явившись в Ректорат, он сумел обнаружить лишь одну живую душу — девушку в комнате с безликой табличкой «Приемная» над дверью. Та, окинув Андрея взглядом, полным чиновничьей ненависти ко всему живому, выразительно произнесла:
— Закройте дверь с той стороны.
После этого Андрей решил: ну и не очень-то и хотелось. В остальных кабинетах, по-видимому, прятались люди, притворявшиеся мебелью. Широкие коридоры с коврами, портреты бородатых магов на стенах и хрустальныелюстры, угрожающе нависающими с потолка, лишь усилили ощущение абсурда. Особенно угнетающе действовали портреты — все эти мрачные лики магов прошлого, смотревших на студента с выражением плохо скрытого разочарования, будто заранее знали, что толку из него всё равно не выйдет.
Тогда Белов окончательно уверился, что ему тут не место. Проблему же со статусом в итоге решила Кира — легко, почти изящно, потратив на это каких-то двадцать минут и вернувшись с восторженным рассказом о том, какие замечательные, чуткие люди работают в Ректорате. Андрей промолчал — спорить с младшей баронессой на тему бюрократического ада он не считал разумным.
Вот и теперь, когда они с Митей шагали по пустынным коридорам, ничто не изменилось. Ни одного тела, ни одного испуганного крика, ни даже банального звука шагов из-за угла. Хотя, если верить словам Маркиза, большинство обитателей Академгородка должны былископом попрятьсяв первых попавшихся помещениях, охваченные острым приступом солнцебоязни, а после активации заклинания Стазис и вовсе валяться где ни попадя, будучи парализованными магическим конструктом.Вот только Ректорат словно сохранил автономность, продолжая жить по своим законам, вне катастроф и тревог.
Андрея на секунду даже потянуло заглянуть в Приемную — убедиться, не сразила ли Тревога по Красному Коду ту самую бесстрашную барышню с ледяным взглядом, заодно и ее шефа. Все-таки к Лорду Винзору у него после пресловутой дуэли на Арене сохранилось неоднозначное отношение. И возможно, вид беспомощного джентльмена мог бы потешить его эго. Но тут же вспомнилось: Ректор наверняка обладает Древней Кровью, ему такие штуки, как ментальное оглушение, и Стазис до лампочки. Скорее всего, он сейчас мирно пьёт чай с духами предков, размышляя о магическом балансе мира.
На этих мыслях спутники достигли седьмого этажа. Последние пролёты мраморной лестницы с пышными резными балюстрадами, ковровыми дорожками и затейливой лепниной, казалось, сползали в архитектурное уныние. Шик и величие вдруг оборвались, и перед путниками предстала дверь — железная, некрашеная, совершенно утилитарная, как будто её случайно привезли с соседней стройки. Ни ручки, ни замочной скважины, ни даже намёка на приветливость. Просто прямоугольник тускло-серого металла, бесстрастно и неприветливо застывший в стене, будто специально, чтобы подчеркнуть: дальше — территория, где не место посторонним.
Белов задумчиво уставился на конструкцию: — А где звонок? Или хотя бы табличка «Посторонним вход воспрещён»?
