Но издевательства не прекратились даже после ее смерти. Более того, он стал еще хуже. И издевательства не прекращались до тех пор, пока однажды, семь лет спустя, он не умер.

Но перед своей смертью он позаботился о том, чтобы оставить нас с братом в Аду.

Я поклялся себе, что у меня никогда не будет ребенка. Ни одна частица этого человека не должна передаваться будущим поколениям. Достаточно того, что мне приходилось носить его частичку, как кирпич на шее. Если я думал об этом, то чувствовал, как внутри меня сгорает его ДНК. По крайней мере, я на него не похож. Тренту не так повезло. Но, к счастью для нас обоих, яблоко упало далеко от яблони.

Если этот ребенок окажется моим, то не пройдет и дня, чтобы я не беспокоился о том, что подвергаю ее риску стать частью этого гнилого и трухлявого дерева.

Я сцепил пальцы, чтобы скрыть дрожание рук, и положил их на макушку головы.

— Я не могу этого сделать.

— Может, тебе и не придется, — сказал Йен, выщипывая невидимые ворсинки на своих брюках.

Боже, почему это не случилось с ним? Он был ответственным. Черт, зная его, он бы устроил детскую в своей запасной спальне сразу же, как только проснулся и понял, что не надел презерватив. Просто на всякий случай.

Но не я. Моей реакцией был бы поход к врачу, чтобы сдать анализы на ЗППП. О ребенке я даже не задумывался.

Я бросил на него взгляд.

— Мы сейчас паникуем по поводу того, что будет, если это мой ребенок. Не мог бы ты не отставать?

Он вздохнул.

— Расслабься и давай хоть на секунду будем рациональными.

— В этой ситуации нет ничего рационального! — крикнул я, и мой голос эхом отразился от обшитых панелями стен. — Если ребенок мой, почему она ничего не сказала за последние девять месяцев? Она знала, где я живу. Моя квартира выглядит не очень, но она знала о «Калейдоскопе». Она знала, что у меня есть деньги.

— В последний раз, когда вы виделись, она ограбила тебя. Думаю, она понимала, что ты вызовешь полицию, как только встретишь её.

— О, я бы точно вызвал копов. Но простое «Я беременна, и ребенок твой», пока ее увозили в наручниках, проделало бы долгий долбаный путь к тому, чтобы у меня сейчас не было нервного срыва.

Он рассмеялся, но я не нашел в этом ничего смешного.

— Ты, блядь, в этом полный отстой.

— Мы оба можем быть в полном дерьме из-за возможности того, что ты станешь папой, — мой желудок скрутило при слове на букву «П».

— Расслабься, Кейвен. Сделай глубокий вдох. Никто не умер и не умирает. Это ребенок, а не повод доводить себя до сердечного приступа.

Я глубоко вдохнул и заставил свое сердце замедлиться.

— Ты прав. Мы даже не знаем, мой ли он.

— Верно. Что тебе подсказывает твоя интуиция?

— Она подсказывает мне отправиться в Мексику. Начать новую жизнь, купить завод по производству текилы и никогда не оглядываться назад.

Он усмехнулся.

Если бы он только знал, насколько я серьезен.

В дверь постучали, затем вошел офицер в штатском форме с круглым лицом и седой бородой, со значком на бедре, а за ним — мой адвокат Даг Снелл.

Я бросился к ним.

— Что происходит? Они нашли Хэдли?

Даг покачал головой. Я повернулся к полицейскому.

— Но вы же ищете, верно? — рука Йена опустилась мне на плечо.

— Кэв, остановись. Дай человеку выговориться.

Но я не мог остановиться. Мне нужно было, чтобы они нашли Хэдли. Мне нужно было, чтобы она вернулась и сказала всем, что это была какая-то шутка и ребенок не мой.

Более того, мне нужно было, чтобы этот ребенок действительно не был моим.

Все расселись в креслах вокруг небольшого конференц-стола.

Все, кроме меня.

Мое сердце неистово билось, а голова отчаянно кружилась. Расслабиться было невозможно.

— Мы ищем, хорошо? — сказал офицер, представившийся детективом Райтом, раскрывая папку с документами. — По словам врача в больнице, девочка вроде бы здорова, но, учитывая возраст, они хотят оставить ее на несколько дней. Так что у нас есть немного времени, чтобы все уладить.

Она.

Это была девочка.

Боже правый. Я действительно не мог с этим справиться.

— Ее возраст? — спросил я. — Сколько ей?

— Доктор считает, что она родилась чуть ранее сегодняшнего дня.

Йен выругался, но я не мог ничего сделать, кроме как стиснуть зубы и покачать головой. Я не хотел признавать, как забурлил мой желудок от этого откровения. Кто черт возьми, бросает новорожденного? Бедная девочка могла умереть в этом прохладном коридоре или на нее мог наступить любой из людей, выходящих из моей квартиры.

Чертова Хэдли.

— Мы прочесали все больницы и роддома в округе, но, судя по тому, как грубо была перерезана пуповина, я не надеюсь найти ответы.

— Что это значит?

Он обменялся понимающим взглядом с Дагом.

— Это значит, что вы должны принять возможность того, что мы можем никогда ее не найти. Без фотографии или фамилии у нас мало что есть.

— А как насчет отпечатков, которые вы сняли в моей квартире после того, как она украла мои вещи?

Он вздохнул

— У нас тринадцать отпечатков, не считая ваших. Вы только что переехали в эту квартиру. Насколько нам известно, они принадлежат предыдущим жильцам и их семье.

— Или они могут совпадать с чертовой Хэдли, — хмыкнул я, и мое терпение уже иссякало.

Даг прервал мое раздражение.

— Ее поиски не решат проблему. Тебе нужен тест ДНК. Я договорился с лабораторией. Они согласились поторопиться, так что на получение результатов уйдет около тридцати шести часов.

Я тяжело сглотнул и приготовился задать единственный вопрос, на который не хотел получать ответ.

— И что дальше?

— Ну, — проворчал он, двигаясь в своем кресле. — Если выяснится, что он не ваш, то ребенка передадут в социальные службы, и с этого момента им будет заниматься полиция.

— А если я… ну… отец? — Господи, я едва смог вымолвить это слово.

— Если у нас будет доказательство отцовства до того, как ребенка выпишут из больницы, то передать его вам будет проще простого. Поскольку у нас даже нет имени, чтобы вписать его в свидетельство о рождении, единоличная опека будет за вами. Не думаю, что возникнут какие-либо проблемы.

При словах «единоличная опека» тиски так сильно сжали мою грудь, что я был уверен, что умру — или, по крайней мере, сломаюсь на две части.

Завести ребенка от незнакомой женщины — это плохо.

Завести ребенка от женщины, которая ограбила тебя прежде, чем исчезнуть из твоей квартиры, было еще хуже.

Но завести от женщины, которая подбросила ребенка к твоей двери, прежде чем уехать, оставив тебя — мужчину, который понятия не имел, как держать ребенка, — в одиночестве заботиться о нем в обозримом будущем, было, безусловно, худшим сценарием.

И благодаря этой чертовой Хэдли без фамилии, я был всего в одном ДНК-тесте от того, чтобы всё это пережить.

Глава 5

Кейвен

Мои глаза налились кровью, а тело обессилело, когда я услышал стук в дверь.

Я знал.

Мне даже не нужно было отвечать.

Последние тридцать с лишним часов я считал трещины на потолке, обдумывая все возможные концовки этого кошмара.

Больше всего мне нравился тот, в котором Даг звонил и, словно Мори Пович, объявлял, что я не отец. У меня были большие планы на этот сценарий. Я собирался сделать вазэктомию, а потом купить яхту и отправиться в плавание по побережью, где буду отмечать каждый восход солнца без детей, стоя на борту голым и крича «Свобода!», в стиле Мела Гибсона. Не то чтобы он был голым в этом фильме. Но в разгар бессонницы, вызванной стрессом, я подумал, что нет лучшего способа отпраздновать свое вечное бездетное состояние, чем быть голым.

В сценариях, где я был отцом, я проводил время, мысленно перечисляя все способы, которыми я могу испортить жизнь ребенку в ближайшие восемнадцать лет. Все началось с обычных страхов. Например, что она станет серийным убийцей, потому что я постоянно работаю, а ее воспитывают злые, ненавидящие детей няни. Вскоре после этого я набрал в «Гугле» информацию об агентствах нянь и оставил на автоответчиках несколько сонных сообщений с просьбой сообщить, сколько из их прошлых клиентов сейчас сидят в тюрьме или скрываются от закона. Неудивительно, что мне никто не перезвонил.