Я задыхался. Гнев сбивал дыхание сильнее, чем слова.

Она просто стояла. Ее плечи округлились, но я не мог разглядеть ее лица из-за волос. Ее чертовы рыжие волосы.

— Скажи, что ты меня понимаешь, — прорычал я.

— Я понимаю тебя, — ответила она мягко. — Но я не думаю, что ты понимаешь меня, — она подняла голову, откинув волосы, и посмотрела прямо в мои глаза. — Я существую. И однажды я буду существовать для нее, хочешь ты этого или нет. В какой-то момент Кира захочет узнать, кто ее мать. И я здесь сегодня, потому что хочу быть тем, кто расскажет ей об этом.

Кира?

Господи Иисусе. Кира.

Это маленькое напоминание из прошлого еще больше разозлило меня.

— Ее зовут Розали, а не гребаная Кира. Ты даже не знаешь, как зовут твою собственную дочь, и думаешь, что заслуживаешь роли в ее жизни? Ты бредишь.

Ее голова откинулась назад. Может, это и делало меня мудаком, но я наслаждался каждой секундой ее страдальческого выражения.

Она моргнула, опустошение разрушило ее дерзость.

— Ты… ты изменил ее имя?

— Мне не нужно было его менять. Она никогда не была твоей, чтобы ты давала ей имя.

У нее открылся рот, но она не успела вымолвить ни слова, как полицейские обошли мой дом.

Сделав шаг в сторону, я улыбнулся ей.

— Как раз вовремя. Может, эти парни смогут заставить тебя говорить.

Она бросила взгляд на приближающихся офицеров, ничуть не удивившись тому, что их вызвали.

— Поговорить? Это то, чего ты хочешь? — она сделала шаг ко мне. — Потому что, кроме того, как требуя, чтобы я назвала свое имя, ты не дал мне возможности говорить, — она сделала еще один шаг ко мне.

— Меня зовут Хэдли Бэнкс. И я знаю, что ты ненавидишь меня за то, что, по твоему мнению, я сделала с нашей дочерью. Но тот факт, что ты любишь ее настолько, чтобы так злиться, доказывает, что я поступила правильно. Так что, пока дело не зашло дальше, позволь мне внести ясность. Я здесь не для того, чтобы забрать ее у тебя.

Мне следовало бы рассмеяться. Это было такое абсурдное заявление. Эту женщину собирались арестовать за кражу и отказ от ребенка. Она была не в том положении, чтобы что-то у кого-то отнимать. Но для моих ушей и сердца это все равно была угроза.

— Ты и так никогда не отнимешь ее у меня! — прорычал я.

— Я просто хочу узнать ее! — огрызнулась она в ответ.

Полицейские встали, между нами, один толкнул меня в грудь, а другой отвел ее на несколько шагов назад.

Я так много хотел сказать этой женщине.

Что я о ней думаю. Куда она может засунуть свое дерьмо. О том, что я похороню ее, прежде чем позволю забрать мою дочь. Но как бы сильно мне ни хотелось выплеснуть многолетнюю ненависть, рациональное мышление не давало покоя.

Она была нужна мне как можно дальше от Розали.

— Я хочу, чтобы она убралась с моей территории. Немедленно, — прорычал я.

— Ладно. Давайте успокоимся на минутку, — убеждал коп, но мне было уже не до этого.

— Нет. Я поеду за вами в участок. Я сделаю все, что нужно. Но эта женщина разыскивается по нескольким обвинениям, и я хотел бы добавить к ним проникновение в жилище и попытку похищения.

— Похищение? — Хэдли ахнула, облокотившись на полицейского. — Я не пыталась ее похитить. Офицер, я просто спросила, что она хочет получить на свой день рождения. Я даже не прикасалась к ней!

Были произнесены и другие слова.

Офицером передо мной.

Офицером, стоящим перед ней.

Хэдли.

Но я больше ничего не сказал.

Потому что, оторвав взгляд от зеленых глаз, которые я ненавидел больше всего на свете, я увидел идентичную пару, которая смотрела на меня в ответ, когда Розали чертовски сопротивлялась попыткам Йена оттащить ее от окна.

Глава 10

Кейвен

Спустя тридцать минут после начала вечеринки последние гости выходили через парадную дверь, а Розали плакала у меня на руках. Я пытался уговорить людей остаться, умолял родителей, но три полицейские машины, шесть офицеров и крики на заднем дворе испортили настроение.

Полицейские не были в восторге, когда я ушел, оставив их наедине с Хэдли. Один из них последовал за мной внутрь, но я смотрел только на свою дочь.

Хорошей новостью было то, что когда она увидела полицейских снаружи, то решила, что один из них — мой брат, Трент. За год до этого во время визита в Пенсильванию, где он был начальником полиции, и прокатил ее на круизере, разрешив поиграть с мигалками и сиреной.

Плохая новость заключалась в том, что она видела из окна достаточно, чтобы понять, что Трента там нет и что я очень зол.

К тому времени как я добрался до нее и вырвал из рук Йена, она была напугана и задавала дюжину вопросов, в том числе хотела знать, что «милая леди» сделала не так.

Я солгал и сказал ей, что полиции нужна помощь этой милой дамы. Прикрывать эту женщину было просто невыносимо, но я смирился с этим, потому что солгал ради Розали, а не ради Хэдли. Я никак не мог объяснить ей, что она сделала не так, пока она не получила ответы на свои вопросы. Надеюсь, все это приведет к тому, что она снова уедет из города, а мне вообще не придется ничего рассказывать о ней Розали.

Вызвав полицию, Йен позвонил моему адвокату. Боже, благослови Дага. Он был на месте через тридцать минут и говорил с полицией от моего имени, объясняя нашу ситуацию, а я в это время разрывался между тем, чтобы выйти из себя в своей спальне или утешить Розали обещанием новой вечеринки.

С того момента, как я увидел Хэдли, и до того, как ее машина была отбуксирована с моей дороги, все испытание длилось меньше двух часов. Но ад возвращения Хэдли только начинался.

— Четыре часа, — сказал Даг, покручивая стакан со скотчем.

Было уже девять. Алехандра приготовила нам ужин, к которому мы не притронулись, и искупала Розали перед уходом. Она предложила моей девочке провести ночь с ней в гостевом доме, но после сегодняшнего дня я буду чувствовать себя спокойнее, держа ее рядом.

И это оказалось лучшим решением, потому что всего через четыре часа после своего неожиданного возвращения Хэдли Бэнкс была освобождена из-под стражи.

— Как такое возможно? — спросил я, шагая по кухне. — Они просто отпустили ее?

Йен прошел мимо меня к холодильнику и достал две бутылки пива. Он протянул одну мне, а затем снова занял место на барной стойке рядом с Дагом.

— Потише. Рози еще не спит.

Я опрокинул пиво, чтобы сделать долгий глоток, но мне потребовался бы дротик с транквилизатором, чтобы успокоиться.

— Они были готовы, — ответил Даг. — Насколько я слышал, ее адвокат ждал ее в участке с целой кипой бумаг. Они провели час на допросе, в спешке оформили ее и отпустили под залог в пятьдесят тысяч долларов.

Я провел рукой по волосам.

— Вы, должно быть, издеваетесь надо мной.

— У нее нет приводов, Кейвен. Они не смогли предъявить ей обвинение в краже вашего имущества, потому что, как мы и ожидали, ни один из отпечатков, снятых в твоей старой квартире, не совпал. В понедельник судья назначил дату рассмотрения дела об отказе от ребенка, но я предупреждаю тебя, её адвокат хорош. Я не уверен, что обвинение вообще предъявят.

Стук крови в моих ушах достиг новых децибел.

— Что, блядь, это значит?

— Это значит, что я не уверен, что она будет осуждена за что-либо. Если бы я был ее адвокатом, я бы утверждал, что она не отказывалась от ребенка, но была не в состоянии заботиться о нем и просто попросила подругу передать ребенка отцу. Опасность, которая возникла после этого, не была ее виной. Лично я думаю, что лучшим вариантом для обвинения было бы подать жалобу за пренебрежение. И я не сомневаюсь, что они скажут и это. Но поскольку это ее первое правонарушение и судья, вероятно, согласится, что Хэдли поступила наилучшим образом для Розали, оставив ее с тобой, я не могу представить, что ей влепят что-то большее, чем проступок и общественные работы. Хотя, если это произойдет, мы можем нанести ей серьезный удар по делу об алиментах.