— Чего? — Гордей явно недовольный моим планом хватает меня за запястье и прижимает к себе. Наши губы в миллиметре друг от друга, парю в воздухе даже не касаясь носочками пола. — Я даже касаться тебя ему не позволю, не то что бы в одну кровать. И похер мне на все, даже если от этого будет зависеть чья-то жизнь. Поняла?

Внутри просыпается желание ему покориться. Наконец понимаю разницу между ними. Теперь ясно для кого я важна и кому я нужна. И пусть эгоистично, да, но это ведь так важно. Он не позволит мне страдать и отдавать свою жизнь во благо других.

— Я не слышу, — напоминает о своем вопросе. Я думала он риторический.

Киваю в знак согласия. От чего он даже распрямляется. Погладила самолюбие самца, вот и ластится.

Губы в губы. Опаляю поцелуем, на что ловлю его стон. Он ломается подо мной, и не собирается этому чувству противиться. Он прижимает, давит ребра чуть ли не до хруста, словно я пытаюсь сбежать.

— Полегче, — выдаю на выдохе.

— Прости, просто ты сводишь меня с ума.

— Понимаю. Поэтому поставь меня на место, я ведь не кукла.

— Лиса, если ты думаешь, что я передумал насчет твоего возвращения в город, то ты ошибаешься. Мы едем, прямо сейчас.

— Но…

— Никаких но, к твоему сумасшедшему бывшему присоединилась еще и моя типа бывшая. Думаю у Насти башню снесет и начнет творить гадости. Я не переживу если с тобой что-то случиться. А учитывая, что ты обещала терроризировать меня после своей кончины во снах, то я вообще тебя оберегать должен.

— Ну ты вспомнил тоже.

Господи, я тогда ведь была дико напугана. Молола всякую чушь без разбора. А он получается запоминал.

Я действительно хочу уехать. С ним. Навсегда. Оставаться тут, значит иметь возможность вернуться в круг собственных кошмаров. А там в городе, пообщаюсь с Катериной, может чего придумаем вместе. Должны быть зацепки, хоть какие-то. Наверняка это Тоха их наводил на дом Гордея. Точнее их общий дом.

Сумку, конечно, же берет Гордей. Я затягиваю волосы в хвост, пытаюсь затушевать пряди седых волос в рыжине, и с небольшим разочарованием от собственного вида плетусь вниз. Слышу голос толпы, и его голос тоже. Он что-то очень бодро рассказывает Киру.

— Гордей, это она, — замираю на втором, у стены с картинами. Это блядь моя картина. Мой личный кошмар. Как я раньше не заметила. И почему он не убрал ее? Почему не спрятал? Знал ведь, что я вернулась. Господи, так вот почему тогда так больно было. Я выпала из окна. Рухнула прямо на лестничный пролет.

— Так, тише… Давай ее возьмем и сожжем. Хочешь?

Киваю. Ведь буквы в слова сложить не могу как только начинаю вглядываться. Все слишком детально, страх все еще щекочет под ребрами. Я вижу его… Он смотрит из окна, того самого окна на третьем этаже. Внизу живота искры закручиваются, это приступ паники. Дыши, Камилла, просто дыши. Ты больше туда не вернешься.

— Держи, хочешь разрежь ее, сомни и выбросим. Тебе сразу станет легче.

Гордей протягивает мне нож, а я не могу. Боюсь любого контакта. Вдруг снова засосет, а выход, который я каким-то чудом нашла, окажется порталом в один конец. Нет, я так рисковать не хочу.

— Давай сожжем? Выйдем на улицу и спалим к херам, я не хочу к ней прикасаться.

— Хорошо, как скажешь, — он снял рамку со стены и накинул на нее свою кофту. Так казалось безопаснее, вдруг она и его может утащить. Господи, я схожу с ума.

Меня так в панике штормит, что лестница оказывается еще тем препятствием. Каждая ступенька плывет, а еще ноги ватные. Смотрю на толпу внизу и понимаю, что мне даже взглядом встретиться с Антоном страшно. Я не смогу притворяться, что ничего не произошло.

— Ой, а вы чего это с сумкой. Ками, ты уезжаешь? — Бросается ко мне Тоня, чем выручает. Уже сбилась со счета в который раз.

— Да, мне пора. Была рада провести такие незабываемые выходные с вами, — выдаю максимально любезно, пытаюсь скрыть трясущиеся руки. Все еще кошусь на картину.

— Я отвезу, — Антон подходит почти вплотную. Я втягиваю воздух через ноздри, так громко, что Тоня делает шаг ко мне. Но это бы не помогло спрятаться от решительного напора Тохи.

— Я сам, — перехватывает Гордей его руку, от чего тот стопорит. — А когда вернусь, мы поговорим, братец. — Выдает так, что каждый в зале присвистывает. Вроде неловко каждому, но покидать дом никто не планируют. Душа требует хлеба и зрелищ.

Я по глазам вижу что назревает что-то недоброе. Это не просто конфликт интересов. Это что-то большее. Тоха стряхивает ладонь брата, и наградив меня презрительным взглядом отступает.

— Я не ошибся, ты в очередной раз показала свое истинное лицо, шлюха, — бросает с таким отвращением, словно это я вселенское зло и вообще.

— А вот это ты зря, — слышу хриплое недовольство, а дальше просто звуки. Гордей с одного удара уложил Тоху. Тот забрызгал кровью белый стол за которым мы завтракали, обедали и иногда ужинали.

— Пошли, — схватил меня за руку и потащил на выход Гордей. У ворот мы остановились. Я даже рада этому, ведь мне необходимо было взять паузу. Да и ему тоже, он же кипит. Как в таком состоянии за руль?

— Давай прям тут, стягивает с картины кофту, а поразмыслив пару секунд и ее кидает на газон. Мы не далеко от мангальной зоны, поэтому жидкость для розжига на расстоянии вытянутой руки находится. Выливаем всю бутылку в яму. Пусть горит все синим пламенем.

— Разреши мне, — перехватываю коробок спичек. Я должна сама ее. Должна!

Чиркаю по коробку, искра раздает пламя с первого раза. Смотрю на окрепшее кострище и швыряю в яму.

— Аккуратнее, — хватает и тянет на себя. Хоть и резко, но жар успевает ударить в лицо. Чем я только думала. Так грустно становится, вспоминаю про кит. Он единственное прекрасное во всем этом безумии. Прости меня, дружок.

— Эй, ты чего, все закончилось. Никаких больше дурных картин. Домой, там ты будешь в безопасности, — так нежно целует в губы, вытирает слезинки. Снова и снова. Потом поцелуи в лоб и бесконечный поток добрых слов.

— Там Кит. Получается я его убила, чем я лучше, чем он?

— Всем. Ты всем лучше. Поехали домой.

Шагаю за Гордеем. Смотрю на этого волка со стороны и он не кажется мне больше таким ужасным и кровожадным. Иногда задумываюсь, каким он был там, в лечебнице?

Не представляю его слабым. Он боец, такая порода. Вожак стаи! Ни хрена не омега!

Не знаю зачем оборачиваюсь. Чувствую, что смотрит. И правда, на балконе, на втором этаже стоит обхватив перилла Антон. Смотрит и почему-то улыбвается. А у меня аж душу выворачивает, противно от одной мысли, что я повелась на игру больного ублюдка.

Его взгляд оставляет невидимые отметины на коже. Хочу стереть, смыть с себя, скорее.

— Едем, — сажусь в тачку и хлопаю громче обычного, от чего сама же и вздрагиваю.

Путь кажется долгим. Мы не разговариваем. Каждый так глубоко ушел в свои мысли, удивляюсь как Гордей умудряется следить за дорогой. Я бы уже въехала в кого-нибудь.

Машин мало, но светофоры на въезде в город не помогают добраться быстрее. Каждый красный наш.

— И как мы теперь будем? — Изрекаю наконец я.

— Мы?

— Ну я думала, что теперь мы… — Заминаюсь, от чего-то так стыдно за свои мысли. Вот дурочка, я ведь подумала, что теперь…

— Тише, тише, поток твоих дурных мыслей вскружил даже мою голову, — его рука касается моей ноги, от чего голоса в голове затихают. — Мы с тобой долго и счастливо, но для начала я разберусь с братцем.

— Ты же не хочешь мне сказать, что собираешься оставить меня тут и вернуться к родственнику шизофренику с маниакальной тягой к смерти. Твоей смерти.

— Ками, тебя не должно волновать как я решу эту проблему. Просто знай, что я решу. А после вернусь за тобой. Пока займись чем-то женским. Собери вещи, все что понадобиться для жизни за городом, и напиши рапорт. Я очень не хочу что бы ты работала в ментовке. Это не твое. Думаю хватит с тебя приключений.

Его слова, его решимость и мужское слово. Господи, это непривычно. Что-то внутри готово к бунту, но другая моя часть… Ликует. Я согласна, пусть это самая большая глупость в моей жизни, но не отступлю. Сделаю как он сказал. Только вот…