— Я отлично готовлю, — на всякий случай пояснил я.
— Рэм, не перебивай. Давай я расскажу. Мы сейчас о другом разделе кулинарии будем говорить. На самом деле, с твоими коробочками не всё так плохо. Внутри всё оказалось стерильно, а вот снаружи мне удалось кое-что наскрести. Твои ценности трогали грязными руками, держали в нечистом помещении и не сильно соблюдали гигиену, когда работали с содержимым. Мир стерилизовал внутреннее содержимое, а вот снаружи мне кое-что удалось получить. У меня сейчас есть несколько болезней грязных рук вреде дифтерии, абсолютно идентичной нашей, очень интересная форма гепатита, передающаяся воздушно-капельным путём. Очень долго живёт, но у всех нас иммунитет. Соответствующие прививки делают ещё во младенчестве, да и вирус ослабленный. Кстати, раскопал даже холеру и ещё целый список не вызывающих у нас никаких симптомов болезней. Все микроорганизмы живые, с большим инкубационным периодом, многое в стадии цист и при благоприятном климате, могут десятилетиями сохраняться в воздухе и грунте. Так что, мои дорогие друзья висельники, пираты и пришельцы из другого плана, нам бы побольше базовой органики, и мы так развернёмся, что пауки передохнуть всем скопом, главное до них добраться. Идея с холерой с поверхности коробки Рэма, меня натолкнуло на идею, и я взял у вас всех анализы. Человеческое тело — это кладезь спящих микроорганизмов. Все мы обладаем лёгкими формами паразитов и даже просто наши бактерии симбионты, попадая в тело пауков, становится вовсе не дружелюбными, а очень даже агрессивными и по своему действию превосходят многие наши заразные болезни. А ещё я заслужил перед глазами кучу надписей вреде «Душегуб-идеолог».
Иван Иванович так красиво про анализы сказал. Ага, помню. Меня, как и всех, тоже заставили их сдать. Я без проблем наплевал в круглую стеклянную коробочку и хотел разрезать запястье ножом, чтобы налить крови, но меня опять нагнали командой «Фу», и вместо ножа, укусили приспособлением вроде маленького металлического комара с носом вроде иголки, который выпил совсем немного крови и оставил меня в покое, ещё и приложили крохотной кусок ватки, намазанный крепким вином. Зато с двумя другими анализами, даже говорить не хочется, позора не оберёшься. Только то, что это надо и это делали все без исключения, заставило согласится.
Доктор подошёл к экрану и включил изображение. Там было несколько рабочих пауков, посаженных в отдельные клетки. Передвигая штучку указатель, он быстро менял картинку:
— Снимал полностью без вырезов. Мне важно было каждый момент поведения, температурный режим, но не буду вас обременять подробностями, — комментирован он.
Экран был поделён на четыре части. Несколько неразумных рабочих пауков сидели в одной клетке по одному, а 3 других в одной.Через несколько щелчков, все пауки в одиночных клетках были дохлые, а те, которые вместе покалечили друг друга, а самый большой просто разорвал других в клочки.
— Этому я бешенство вколол. Наш эсминец беженцев перевозил, и в трюме осталось немало хлама после гражданских. Отыскал ветеринарную аптечку, а в ней прививки против бешенства и чумки. Мы нашу домашнюю живность на орбитальных базах тоже прививаем. Даже ослабленные вирусы имеют такое действие, как будто мы имеем дело с чистой культурой. У нас есть несколько ядерных зарядов, но в рамках планеты — это ничтожно мало. Предлагаю тихо спустить на планеты несколько коробок с фекалиями. Если наши бактерии там приживутся, то стерилизовать всю планету практически невозможно. Обязательно надо распылить в космосе. Ещё в двадцатом веке поводили эксперименты, и выяснили, что наши микроорганизмы могут десятилетиями прекрасно сохраняться в условиях открытого космоса. Если всё получится, то там подохнет пауков больше, чем мы весь ядерный арсенал флота выпустим. Пока они сообразят, наши бактерии на всей планете разовьются и убрать их будет невозможно. По факту, они потеряют целую планету, возможно, и звёздную систему. Предлагаю подготовить запрещённые всеми миролюбивыми конвенциями заряды, и чем больше, тем лучше.
«Аплодисменты!» По-другому и не назвать реакцию людей на столь долгий рассказ доктора. Они радовались как дети, прыгали, кричали, потирали ладони и хотели сразу приступить к работе, чтобы готовить страшное оружие.
Через две вахты, всё пространство корабля напоминало домик мертвяцкой колдуньи. Везде были рассованы самые разные сосуды с нечистотами, гадостью и просто водой, в которую добавляли немного биологического материала, как говорил Иван Иванович. На многие сосуды надевали резиновые перчатки и завязывали верёвками. В них бурлила мутная жижа, выпуская излишки газов через крохотный прокол, а сами они надувались и тянули свои резиновые ручищи с растопыренными пальцами, при этом жутко воняли. В этих банках и сосудах с жидкостями наш доктор выращивал болезни.
План был прост. Как только мы попадём в звёздную систему пауков распылим жидкости, которые заполнят космос спящими болезнями, разбросать по планетам сосуды с замороженными экскрементами, которые долгие годы будут источником заражения, а дальше по ситуации. В худшей, будем драться, используя какое-то очень мощное ядерное оружие, по словам руконогих способное сжечь за секунду целый город, в лучшем, свалим по-тихому из системы, загадив всё доступное пространство.
С космосом всё было просто, достаточно было медленно заморозить жидкость, сделав груду снега. Если медленно замораживать, а не сразу плюхнуть жидкость в ничто, то болезни как-то там сворачивались и засыпали, ожидая своего часа долгими столетиями. С заражением планеты было сложнее. Я не раз видел в фильмах, как при спуске на планеты, корабли упавшие вниз, люди и просто куски железяк сгорали в плотных слоях атмосферы. Нам надо было придумать, как сделать так, чтобы дорогие нашему сердцу жители испражнений добрались до поверхности планеты пауков в целости и безопасности, а не сгорели. Вот именно этим я сейчас и занимался.
На пару с Михаэлем разбирали здоровенную железяку, выпотрошили её металлическое брюхо и доставали боекомплект. Это было зенитное орудие ближнего ПВО, которому пауки выжгли мозги, превратив в груду железа. Небольшие металлические стрелки были сделаны из прочного пластика. Руконогие почти всё делали из метала и пластика, только если металл был как металл, то пластик мог быть каким угодно, от мягких тряпочек, до штуковин, по прочности не уступавших камням. Я доставал снаряды, похожие на маленькие металлические стрелки, открывал, высыпал из них порошок и напихивал биоматериалом, то есть, вонючей штукой из здоровой бочки и соединял обратно, вставляя тряпочки. Затем заматывал в штуковину, тоже как тряпка, только металлическая.
Набив очередной ящик, отправлял наши творения в холодный ангар, где они замерзали и ждали, пока не попадут на планету врага. По идее руконогих, благодаря обмотке, снаряды могли пролететь до поверхности планеты не сгорев, а затем сработать, благодаря хитрым устройствам внутри тяжёлой металлической стрелки, разбрызгав боевые нечистоты.
Чем больше мусора, тем лучше, поэтому закончив со снарядами, мы дождались Раджана и Амира, которые помогли нам разобрать железяку до винтика. Всё что можно было напихать гадостями, мы напихали. Залили и заморозили стволы, обмотав тряпками, наполнили кучу коробок, и совсем корявых, но прочных штуковин. Прилетала Гульнара, построить мне глазки и показать нам очередную безвозвратно поломанную железяку, для превращения в говняные бомбы.
Вот это я упахался. Не скажу, что впервые. Мне часто приходилось по несколько дней копать как земляной червяк и таскать брёвна как мул, строя укрепления, но это не одно и тоже, что драться. Усталый, но довольный, переполненный чувством предвкушения, добрался до каюты и увалился на постель. Сон.
Ко мне в каюту проскользнула человечка. Я узнал Кали по лёгким шагам и запаху. Она пахла по-другому, не хуже и не лучше, просто по-другому. Подошла сзади, тронула рога, опустила руки на шею и провела вдоль спины, положив ладони на крылья. Притронулась к плечу, понюхала и лизнула в шею, медленно проведя языком к уху, прижалась всем телом. Кали была голая. Она приблизила свои губы и прошептала:
