— Кали, а почему у меня убитые пауки увеличились?

— Что? — раздался удивлённый голос девушки.

— У меня перед глазами дохлые пауки, их больше стало. Никто случайно без меня никого не убивал?

В наушнике было удивлённое сопение Кали, возмущённый возглас Амира, всегда готового поубивать пауков, а затем появился спокойный голос Иван Ивановича:

— Рэм, о чём ты говоришь?

— Как о чём? Перед глазами не считает, что дохлых пауков стало больше, — привычно возмутился на всякий случай, но никаких собачьих команд не получил.

— Рэм, а что у тебя перед глазами ещё считает? — своим привычно спокойным тоном поинтересовался доктор, пока все остальные с интересом сопели на общем канале и молчали.

— Ничего больше, надписи дурацкие появляются. Я думал и у вас…

— Рэм, ну почему из тебя всё надо порционно вытаскивать? Пауков убил я и готов вам кое-что рассказать. Думаю, все устали и нам надо встретиться в жилмоде. Давайте соберёмся… — продолжал говорить Иван Иванович.

Наверное, пауки смотрели по-другому и еле заметное стекло с переплетающимися нитями для меня было блёклым, а для людей совсем незаметным, поэтому разглядел его не сразу. Я за ним уже несколько часов наблюдаю, но ничего не меняется, а только цифры идут наоборот.

— Ээээ… — перебил я доктора, — У меня тут ещё паутинки за стеклом считают — перевёрнуто! — сообщил я на всякий случай своё новое наблюдение.

— Рэм! Фу! — привычно раздалось в наушниках сразу несколько голосов, хотя я ничего трогать не собирался, стекло очень прочное, сковырнуть или поцарапать когтями мне его так и не удалось.

Через пять минут ко мне в нору залетел Ким, который со мной дежурил на корабле пауков и которому было поручено проследить, чтобы я ничего не трогал, не дёргал, не тянул и не ковырял, а через пол часа добрались Иван Иванович в сопровождении Раджана. Перелёт с эсминца к паукам занимает довольно много времени. Люди пока не хотели убивать рабочих пауков и перед переходом в захваченный корабль проходили довольно утомительную процедуру обеззараживания скафандра.

— Здесь цифры идут обратно. Сейчас пятьдесят тысяч с небольшим, но тут цифры не двигаются, тут идут очень медленно, а тут быстро, пояснил я, — проведя когтем по стеклу со множеством светящихся тусклым светом паутинок, которые руконогие не видели без специальных очков, которые прикладывали к стеклу шлемов или коробочек с круглыми стёклами, которые крепили к шлемам.

— Рэм, а что ни будь подписано? Цифры увеличиваются или уменьшаются?

— Рехорд написанно. Уменьшаются.

— Обратный отчёт, пятьдесят тысяч чего-то. Рэм, какие цифры самые быстрые?

Я показал на первые и начал считать. Цифр оказалось всего семь, а потом шёл опять один. Всё это время Ким кивал, а Раджан что-то делал на своём светящемся экране, который у каждого руконогого висел на запястье. Иван Иванович соблюдал молчание и только внимательно следил. Ещё раз довольно кивнув, Раджан показал на запястье доктору, внимательно ожидающему пока он скажет свой вердикт.

— Примерно через двенадцать дней нас выплюнет не пойми где, если наш демон ничего не напутал.

Иван Иванович вызвал Кали и дал краткое указание девушке, как главному специалисту по боевой электронике, проверить выводы Раджана, и утащил меня расшифровывать очередные надписи на корабле пауков. Таких стёклышек было немало, и как оказалось, люди их тоже не замечали. Без специальных очков паутинки в них они не видели и считали просто украшениями стен. Я, разумеется, был отруган и отправлен на поиски подобных приборов по всему кораблю.

Жилмод, который нам удалось запустить после ряда трудов в нормальный режим, состоял из двух частей верхней и нижней и постоянно вращался. Он словно соты у пчёл был разделён на небольшие помещения кают для экипажа, в которых находилась кровать и крохотный выдвижной столик и на каюты с тремя рядами коек для десанта. Кают для экипажа было на много больше чем нас. Эсминец людей понёс потери в последнем бою и потерял ещё несколько человек, когда пауки пытались его взять штурмом. Нас хватало едва на поддержание в работоспособном состоянии необходимого оборудования, и даже я нёс вахты, выполняя простую работу. Всё свободное время люди проводили здесь, стараясь как можно больше находиться в самой большой комнате с кучей приспособлений для тренировок. Я не знаю как это у меня, я тут недолго, но у руконогих, которые проводят в невесомости долгие месяцы, кости становятся хрупкими и они болеют, поэтому всё свободное время кроме сна они ходили по самодвижущимся дорожкам, растягивали палки с пружинами и двигали рычаги. Мне тут тоже нравилось, но не поэтому. Мне плевать как жрать, но как оказалось, очень приятно если чашку можно было поставить на стол, и еда не взлетала и не болталась в воздухе, а спокойно сидела там, где ей и положено. А ещё внутри было очень тепло. Я люблю когда тепло. В нашем плане вообще мало холодных мест и очень редко зимой выпадает снег. Пожалуй, только горы, где его с избытком. Они высоченные, красивые и я много времени проводил на их границе и часто поднимался. Именно поэтому у меня и была шуба, которую я отдал Илье. В горах мертвячниик часто устраивали тайные храмы, они обожают холод. Так трупы меньше гниют, вот мы рейды и устраивали.

Привыкнув видеть всех в скафандрах, я с интересом наблюдал за рукогоними. Мужики предпочитали ходить по модулю в трусах до колен, а девушки почти так же, только в двое короче и ещё накидали что-нибудь сверху, вроде обрезанного до пупка короткого платья, а вне спортзала все ходили в лёгких комбинезонах. Люди, после долгих часов торчания в тяжёлой броне, словно коты всем телом ловили теплоту жилого модуля. Везде, кроме этого места находиться без скафандра категорически возбранялось.

Я сидел у себя в каюте и смотрел фильмы. Люди понаделали кучу интересных самодвижущихся картинок о себе, природе, устройстве мира и просто скучных учебников от которых тянуло в сон. Ко мне в каюту зашла Вера и аккуратно закрыла за собой дверь.

— Рэм, у меня к тебе одно важное дело, — вплотную подошла девушка, коснувшись меня собой. — Я должна в этом убедиться лично. Нас могут убить, а если я не узнаю, как это у демонов, то никогда себе этого не прощу.

Это ещё одна известная мне особенность руконогих, сваливать всё в одну кучу. Почему нельзя переживать, что нас убьют отдельно, а попробовать это с демоном отдельно? Обязательно всё надо собрать в один котёл и густо перемешать, чтобы никто не понял, что за чем.

Вера была самой крупной из девушек. Она имела плотную фигуру, где есть за что подержаться, и там есть, и там тоже есть. Зашуршала ткань, хитро разъединяя материал и освобождая от лёгкого комбинезона, под которым не оказалось больше никаких остатков одежды. Она прижалась ко мне. Это была последняя из философских мыслей, отдаваемая головным мозгом. Дальше управление моим телом взял костной, повинующийся инстинктам и не требующий никаких дополнительных умозаключений.

После выяснения столь мучавшего её вопроса, весело хихикая и строя хитрые глаза Вера выскользнула из каюты, оставив меня размышлять, как это должно быть у людей и как это должно быть у демонов. Через некоторое время, выведя меня из задумчивости с потолка раздался голос Михаэля:

— Рэм, у тебя чего случилось?

— А? Почему случилось? — удивился я.

— Ну как, полчаса до вахты, а ты ещё не жрал. Что у тебя там такое интересное происходит, что кормёжку пропустил? Раньше за тобой никогда не замечал.

А ведь действительно, раньше кормёжка было самым интересным занятием.

По-быстрому покидав в пасть бутербродов и залив всё это сладким фруктовым напитком, отправился в шлюз на головомойку. Так руконогие называли дезинфекцию. Им было проще, они одевались скафандр и просто сидели под струями едкой жидкости, которую потом выдували резкими струями воздуха и на 5 минут отправлялись в газовую камеру, если вдруг какая-то из бактерий, которых так страшно боялись пауки, останется дивой. Со мной всё было непросто. Обливать мою тушку едкой дрянь Иван Иванович не хотел, поэтому я задерживал дыхание и обязательно должен был просидеть не меньше получаса в камере с вонючим воздухом. Я как-то пытался его разок вдохнуть, но мне так сильно ударило в нос, что из глаз брызнули слёзы и пришлось срочно совать голову в пространственный карман, чтобы почихать и откашляться. Больше экспериментировать с этим я не пытался, а добросовестно высиживал положенное время и только после этого мне разрешали одеть намордник, чтобы бы заразить многоногих работяг, трудящимся на захваченном корабле.