— Что творится? Что творится? Кругом одни сенсации! — забормотал он, разыскивая взглядом оператора.

Но того в портал не взяли. Пешком через лес добирался.

И журналист взял во временные операторы подсолнуха Сергея. Тот как раз выполнял поручение дона Капустино и прикидывался растением, успешно внедрившись на территорию для ночного наблюдения за объектами.

Ананасик разумно посудил, что наблюдать можно и через камеру — одно другому не мешает. И всучил аппаратуру подсолнуху.

— Так ты чего там встал? А ну тут стой. И камеру держи. Вот так.

Подсолнух послушно взял камеру, так как стоять без дела устал. Ему и самому не очень нравилось растением прикидываться.

Прикидываться оператором куда интереснее.

— А мы ведём репортаж из самой гущи событий, — продолжал трансляцию ананасик. — Сегодня у нас небывалое событие. К нам пришёл сам Апокалипсис. Такого вы ещё не видели. И больше никогда не увидите. Потому что вообще больше ничего не увидите. Так что смотрите до конца без перерывов на рекламу. С вами позитивный ананасик! И я собственными глазами вижу всех четырёх всадников Апокалипсиса. Серёга, наводи камеру!

Подсолнух послушно повернулся на Армагедоныча, директора, Мару и Леонида.

— Вот они, дамы и господа: Мор, Война, Голод и сама Смерть! — представил всех по очереди разноцветный журналист.

— Я не смерь! Я убивашка! Это не то, это другое! — пропела девочка и проглотила камеру в один момент.

Репортаж на этом пришлось закончить. Журналист и сам едва успел отскочить, чтобы на десерт не пойти. А подсолнух уцелел лишь потому, что лишился лишь камеры, а не головы. Повезло просто.

— На такую работу я не подписывался, — добавил Сергей, сплюнул семечком, и показательно ушёл в лес, размахивая зелёным конечностями. Поближе к родственным деревьям. Всё-таки дальняя, но родня. Тоже фотосинтез мутят.

— Что-то я не понял, — нахмурился Леонид. — А когда это я всадником Апокалипсиса заделался? Я на такое не подписывался.

— Ещё как подписывались, — улыбнулся Сатана и достал контракт. — Вот же ваша подпись. И коготь ваш. Любая экспертиза подтвердит.

— И я ничего такого не подписывал, — уверено заявил Армагеддоныч. — Я исследователь, криптозоолог и ещё немного курьер. Но, позвольте, какой же из меня всадник? У меня уже есть профессия. И я не голодаю, чтобы за любую подработку хвататься.

— И я не подписывал, — возмутился Фёдор. — Я и верхом-то ездить не умею. Разве что на велосипеде.

— А Мара вообще писать не умеет, — вместо дочери ответил Михаэль.

— Я умею петь! — выкрикнула девочка.

Составитель контракта лишь криво усмехнулся и вытащил из пиджака копии всех контрактов и раздал своим всадникам.

— Как же? А вот это что? Убедитесь.

Оригиналы, понятное дело, он никому в руки давать не стал. А то ещё станется с них, попытаются разорвать на мелкие клочки. Но если так и случится, то тут же страховка сработает — погорят в адском пламени. А без всадников — какой же это Апокалипсис?

— Ну, что? Узнаёте? — продолжил Сатана свой спектакль.

— Это несправедливо. Я свой даже не читал, — вернул Армагеддоныч свиток. — Там буквы мелким шрифтом. Кто эти договора, вообще, читает? Они ж все типовые. Я-то думал, вам курьер нужен. Вы мне про всадника ничего и не говорили. Меня не предупреждали. Что ж я, сам должен был догадаться?

— Лень от ответственности не освобождает. Думать надо своей головой, милейший. Хотя бы иногда. Это, знаете ли, полезно бывает.

— А мне, вообще, не до контрактов было, — вернул свиток Леонид, так и не сумев вспомнить, когда поставил эти несколько царапин, так напоминающих его подпись. — Я же… — он посмотрел на Машу. — Ну, не до контрактов мне было. Не слушал я, не заметил. Я влюблён по уши. Какой с меня спрос? Разве ж можно в такой момент нелюдям документы подсовывать?

— А разве ж страсть — оправдание? — удивился Сатана. — Контракт придётся исполнять.

— А я без очков был! Я инвалид по зрению всё-таки. У меня и справка имеется, — Фёдор демонстративно похлопал себя по карманам, но так ничего и не предъявил.

— Я ничего и не разглядел, — произнёс он, так и не обнаружив необходимой справки. Одни фантики от конфет в карманах покоились. — Слабовидящие ответственности не несут.

— И потому не водят транспорт? Это верно, — кивнул Сатана. — Но кто вам мешал очки надеть? А ещё есть линзы. Так что это всецело — ваша вина. Контракт действительный, так как вы не полностью слепой.

Мара ничего не ответила. Она свой свиток проглотила.

— А за Мару вообще я расписывался, — заявил Михаэль. — Я расписывался, я и отписываюсь.

— Это так не работает, — улыбнулся Сатана. — Я ж не красотка из Монстрограма, чтоб от меня отписаться, когда жена ругает. Нет-нет, Апокалипсис давно должен был прийти в ваш мир. Вот и настал его час. С наступающим, господа и дамы. Идите в лес и пробудите мне Ядвигу Черепушкину. Наступает час последней битвы.

— А что случится, когда мы её разбудим? — на всякий случай спросил Михаэль.

— Как что? Все впятером мир быстренько и разрушите. Как десница моего второго кулака. Другой удар, так уж и быть, я сам нанесу. Я, вон, уже и армию подтянул… Правда, ребят?

Тут от демонов, чертей, бесов и прочих демонических созданий донеслось:

— Так это не приглашение на концерт было?

Некоторые даже протянули разочарованное: «У-у-у!».

— О, друзья мои! Концерт был лишь прелюдией, — рассмеялся Сатана. — А теперь займёмся людьми поплотнее. Привести Череп! Она готова к полному воплощению и аннигиляции старого мира!

Никто и не видел, как бочком-бочком в сторону полуразрушенного, местами горящего от факелов демонов деревянного саркофага, пробралась вампирэсса, и украдкой просунула в него руку.

Кому есть дело до вампира, гуляющего в ночи?

Глава 40

Принести миру свет

Хаос начался на окраине Мрачново внезапно. Все четыре контракта взвились из сумки Бааль Зебуба, что лишь один из образов Сатаны и приклеились к спинам всадников. От контрактов-печатей по телу побежали цепи-татуировки, вспарывая кожу и разрывая одежду.

Отмеченные тут же начали расти в размерах вширь, в вышину и всячески раздаваться в плечах, обрастать шипами, рогами, роговой броней, клыками на вырост и приобретать прочий грозный вид.

Спустя какие-то мгновения они стали высотой в трёхэтажный дом, головами массивными поравнявшись с кронами уснувших деревьев. И каждый из них теперь дерево мог о колено переломить, как хворостину.

— Приди же в мир, истинный Голод! — закричал Сатана, и голос его, подобный грому, разнёсся над Мрачново.

И Армагедоныч, растеряв все разумные мысли враз, преклонил колено перед повелителем, ощущая, как свело желудок от голода.

— Приди же в мир, истинная Война! — повелел рогатый.

И Леонид с потухшими глазами, в которых больше не было любви, послушно преклонил массивное колено.

Он и не видел более, как заплакала в кустах одна опечаленная рысь. Взор его заволокло красным, будто всё залило кровью, как бывает на войне.

— Приди же в мир, истинная Смерть! — поднял руки Бааль Зебуб, посмотрев на Мару.

Ту затрясло. Она стиснула зубы, находя в себе силы бороться. Закрыла глаза, но упорно не сгибалась, только упала с грохотом на землю. Мощные пальцы вцепились в то, что некогда было газоном, оставляя глубокие прорехи, из которых сочился красный свет. Напрягая каждый мускул в бесконечной лично борьбе, она вдруг снова поднялась. Правда, потом снова упала. Но не склонилась, только закричала во всю глотку:

— Хочу пе-е-е-еть!

Сатана озадаченно приподнял бровь:

— Да как ты смеешь бороться? Контракт подписан!

Но девочка не сдавалась.

— Нет! Я просто хочу петь! Убивашка — это творческий псевдоним, а не цель!

— Откуда в тебе силы на сопротивление? — вновь поразился Сатана. — Борись, но они иссякнут. Значит, с тобой последней разберусь.