– Месье Эванс! – раздался позади нас голос Генри, заставив меня вздрогнуть.

“Боги, что ему ещё нужно?” – с отчаянием подумала я, боясь даже представить, какое новое унижение он для меня уготовил.

– Месье Мор, – голос отца прозвучал холодно и резко, словно удар хлыста.

Здесь, в полумраке коридора, вдали от фальшивых улыбок и пустых любезностей, отец, казалось, сбросил маску светского этикета, обнажив настоящие эмоций.

Я чувствовала, как он напрягся, видела, как вздулись на его висках вены, а челюсти сжались так, что желваки проступили сквозь кожу. Ещё немного, и отец не сдержится и самолично ударит моего бывшего жениха. Однако я не могла этого допустить. Хватило и моей ошибки.

Я решительно сделала шаг вперёд, встав между отцом и надвигающимся на нас Генри.

– Что случилось? – спросила я.

– Забыл кое-что вам передать, – ответил он, изобразив на лице виноватую гримасу. – Приглашения на нашу свадьбу.

Вот же скотина…

– Что ж, давайте, – процедила я сквозь зубы, протягивая руку.

– Их только вчера напечатали, они лежат в другой комнате. Пройдёмте со мной.

– Лучше я схожу, – отец сделал шаг вперёд.

– Нет, всё в порядке, – остановила я его.

– Кара?

– Правда, – я обернулась через плечо, – всё в порядке. Можешь не переживать.

– Ладно, – нехотя согласился отец, окидывая Генри ледяным взглядом. – Буду ждать тебя в экипаже. Но только недолго!

– Конечно, месье, – ответил бывший жених, и на его лице расплылась фальшивая улыбка, от которой меня передёрнуло.

Генри привёл меня в небольшую комнату, обставленную с тем же вычурным богатством, что и весь дом: тяжёлые бархатные портьеры на окнах, позолоченная мебель, бесценные картины на стенах.

Эта обстановка казалась мне невыносимо душной.

Он взял со столика, инкрустированного слоновой костью, конверт и протянул мне.

– Надеюсь, ты придёшь?

– Зачем тебе это, Генри? – я взяла приглашение и не глядя засунула его в кармашек платья.

Приходить на его свадьбу я, разумеется, не собиралась. Позже, когда прибуду домой, с удовольствием подожгу его, а ещё лучше разорву на мелкие клочки и сделаю подстилку для наших кроликов.

– Всё-таки мы с тобой не чужие люди.

– Да-а-а-а, не чужие… – протянула я, после чего подняла голову и произнесла: – Спасибо, за приглашение, месье Мор.

Я глубоко вздохнула, ненамеренно втянув носом аромат дорогого мужского одеколона. Когда-то Генри пах солнцем и расплавленным янтарём. Но сейчас всё изменилось. Аромат стал другим – более приторным, резким и горьковатым на вкус.

– Позволите идти? – спросила я и, не дожидаясь ответа, развернулась, желая как можно скорее покинуть этот дом.

Но отпускать меня так просто никто не собирался.

Генри вцепился мне в руку. Резкий рывок – и я оказалась прижата к холодной стене.

– Совсем ополоумел? – вырвался сдавленный крик, но Генри, не обращая внимания на мои протесты, бесцеремонно зажал мне рот ладонью.

– Т-ш-ш-ш… – прошипел он мне в самое ухо. – Ты сегодня отлично справилась со своей ролью, а ведь можешь, когда захочешь.

Когда он, наконец, убрал руку, я смогла заговорить:

– Ролью? Какой ролью?

– Быть смиренной, кроткой. Такой, какой и должна быть настоящая женщина. Может, у нас с тобой что-то и выйдет.

Я не понимала, о чём он. В голове мелькали бессвязные мысли. Я даже не заметила, как его рука легла мне на талию, точнее, чуть выше талии…

– Я не…

– У нас с тобой всё может быть как раньше.

– Ты женишься, Генри! Забыл?

– Ты можешь стать моей любовницей, – прошептал он, опаляя мне шею горячим дыханием. – Теперь у меня будет много денег.

– Они не твои.

– Какая разница? – он пожал плечами, словно это не имело никакого значения.

– То есть, ты обманул сначала меня, а теперь хочешь обманывать свою новую невесту? Это подло, даже для тебя!

Казалось, он не слушал меня. Или не хотел слышать. Генри притянул меня к себе, на этот раз нежно, ласково, пытаясь пробудить в моей душе былые чувства. Его губы накрыли мои, и я, к своему ужасу, ответила на поцелуй. Сама не знаю, что на меня нашло. Однако спустя мгновение реальность обрушилась на меня ледяным душем.

Я оттолкнула его, чувствуя, как внутри закипает гнев.

– Ты с ума сошёл? – прошипела я. – Я не собираюсь быть твоей любовницей, Генри. Никогда.

– Да брось, Кара. Мы оба знаем, что ты всё ещё любишь меня. Зачем отрицать очевидное?

– Любила. В прошедшем времени, – отрезала я. – Теперь я испытываю к тебе лишь отвращение.

Генри усмехнулся.

– Не ври самой себе. Я же чувствую, как ты дрожишь от моих прикосновений.

Он прищурился, внимательно разглядывая меня. Затем всё же отстранился, сделав шаг назад.

– Подумай над моим предложением, – проговорил он, после чего, дёрнув подбородком, вышел из комнаты.

Я закрыла глаза и с силой замотала головой. Генри оказался не просто разочарованием – он был воплощением всего низкого и подлого, что только может таиться в человеческой душе.

Мелочный, бесчестный, мерзкий, готовый обмануть всех и вся! Слов не было, чтобы выразить, что я чувствовала.

"Беги!" – отчаянно кричал внутренний голос, разрывая оцепенение, сковавшее тело. – "Беги из этого места, пока ещё чего не случилось!”

Дрожащими пальцами я расправила несуществующие складки на платье, глубоко вдохнула, наполняя лёгкие приторно-сладким воздухом, и практически вылетела из дома.

Выскочив на крыльцо, я едва не столкнулась с отцом. Он, похоже, решил вернуться, обеспокоенный моим долгим отсутствием.

– Всё хорошо, Кара? – спросил он, вглядываясь в моё лицо.

– Да, всё прекрасно, – солгала я, натягивая на лицо фальшивую улыбку, которая, казалось, вот-вот треснет. – Поехали домой, пожалуйста.

Отец, казалось, догадался… почувствовал своим родительским чутьём, что именно предложил мне Генри. Но, к счастью, решил тактично промолчать. Так что дорога до дома прошла в напряжённом молчании. Да и весь день после нашего приезда пошёл наперекосяк. Если с утра светило яркое солнце, то к обеду небо затянули тяжёлые, свинцовые тучи, и хмурый дождь снова забарабанил по крышам.

Разговоры с домочадцами тоже не клеились: я едва снова не поссорилась с тётей Вандой из-за случившегося, и в итоге сбежала в свою комнату.

Лишь к вечеру, когда тётушки, утомлённые собственными придирками, успокоились, а отец удалился в свой кабинет, напряжение, висевшее в доме, немного спало. Именно в этот момент в дверь постучали.

Я не ожидала гостей, тем более сегодня, и уже собиралась было отправить служанку с отказом, но, выглянув в окно, увидела на пороге знакомую фигуру. Это была Дэлия, моя давняя приятельница – небогатая вдова, которая содержала приют для детей на окраине города.

Увидев её, тётя Ванда, всё ещё не остывшая после нашей последней перепалки, лишь презрительно фыркнула и удалилась в свою комнату, хлопнув дверью. Тётушка Беатрис, как всегда, послушно направилась вслед за своей сестрой.

– Прости, что побеспокоила твоих родственниц, –  виновато улыбнулась женщина, пройдя в холл, – нужно было войти через чёрный вход, как обычно.

– Они никогда не свыкнутся с тем, что я отличаюсь от других девушек моего возраста, – отмахнулась я.

Сейчас Дэлия была единственным человеком, с кем бы я хотела поговорить.

Своих, так скажем, пациентов, я принимала в отдельной комнате, которая находилась недалеко от кухни. Здесь у меня было всё самое необходимое – лекарства, бинты, мази – всё, чтобы оказать помощь тем, кто в ней нуждался.

Когда мы с Дэлией вошли в мою импровизированную лечебницу, я зажгла лампы, и мягкий свет залил помещение.

– Что случилось? – спросила я. – Кто-то из детей заболел?

Дэлия медленно покачала головой, и её каштановые локоны мягко качнулись:

– Нет, с детьми всё в порядке, слава богам. Я пришла… – женщина на мгновение замялась. – В общем, вот.