Да-а-а, мне бы такую проницательность, может быть, я бы вскрыла гадкую душонку Генри ещё при нашем знакомстве.
– Надеюсь, ты не наделаешь глупостей, Кара, – холодно произнесла она отступая.
Я прикусила губу и, сжав конверт в руке, бросилась вверх по лестнице.
Сердце бешено колотилось в груди, кровь стучала в висках. Добежав до своей комнаты, я стремительно заперла дверь.
Прошла минута, другая. Сделав глубокий вдох, в попытке унять дрожь, я надорвала конверт.
“Письмом” это вряд ли можно было назвать – просто мятый листок бумаги, на котором неровным почерком было нацарапано одно-единственное слово:
“Сработало”.
Я подошла к окну и распахнула створки, впуская в комнату свежий воздух.
– Сработало… – прошептала я.
Значит, дело осталось за малым.
Решительно повернувшись, я подошла к шкафу. Отодвинув стопку накрахмаленного постельного белья, достала из потайного отделения небольшую коробочку, в которой хранилось приглашение на свадьбу
Только сегодня я смогла рассмотреть её: дорогая, фактурная бумага, изящная каллиграфическая надпись, золотая рамка, миниатюрные букетики цветов, выведенные с ювелирной точностью, и дата…
До свадьбы оставалось всего три дня. Три дня, за которые я должна была изготовить настолько прекрасную бутоньерку, что даже Агата Спенсер оказалась бы довольна.
Я подошла к своему рабочему столу, заваленному эскизами и образцами цветов. Мои пальцы скользнули по лепесткам роз, орхидей и лилий. Но всё это было не то…
Быстро накинув шаль и, стараясь не привлекать внимания домашних, выскользнула из дома. Оранжерея встретила меня влажным теплом и ароматом цветов. Я осторожно срезала выращенную мной хризантему.
Вернувшись в комнату, принялась за работу. Часы летели незаметно, пока я кропотливо создавала свой… не побоюсь этого слова – шедевр. Каждый лепесток, каждая веточка должны были быть идеальными.
Когда первые лучи солнца коснулись горизонта, бутоньерка была готова. Я отступила на шаг, любуясь результатом своего труда. Нежная фиолетовая хризантема в обрамлении изумрудных листьев и тонких серебряных нитей выглядели просто волшебно. А моя магия не даст ей увянуть ещё по меньшей мере месяц!
Осталось добавить последний штрих. Я достала флакон с тёмной жидкостью и, затаив дыхание, нанесла несколько капель на лепестки цветов. Жидкость быстро впиталась, не оставив и следа.
– Прекрасно, – прошептала я, аккуратно упаковывая бутоньерку в изящную коробочку.
Я улыбнулась, представляя, как мой план воплощается в жизнь. Месть – это блюдо, которое подают холодным, и я намеревалась насладиться каждым его кусочком…
Последние дни до свадьбы прошли настолько быстро, что я едва успела собраться с силами. Время словно утекало сквозь пальцы, как песок в часах.
Спрятав коробочку с бутоньеркой в сумку, стала готовиться к выходу. Нужно было успеть доставить "подарок" до начала свадебной церемонии.
– Кара! – раздался голос отца из-за двери. – Ты уже проснулась? Спускайся завтракать!
– Я не голодна, – отозвалась я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более беззаботно.
Вернувшись к шкафу, бессильно провела рукой по рядам платьев. Роскошные ткани, расшитые жемчугом и серебром, казались мне сейчас насмешкой. Выбор пал на самое простое, неприметное платье – пепельно-серое, цвета дождливого неба. Наряжаться не время. Моя цель – слиться с толпой, стать незаметной тенью, которую никто не вспомнит. Для надёжности я наложила на себя заклинание отвода глаз: если кто-то задумается о том, что делает на свадьбе отверженная невеста, его внимание тут же переключится на более значимые вещи.
Бросив последний взгляд в зеркало, я поправила причёску, убеждаясь, что на моём лице нет и тени тех тёмных мыслей, что роились в голове.
– Ну что ж, – прошептала я своему отражению, – пора начинать представление.
С этими словами я открыла дверь и вышла из комнаты.
– Кара, ты куда? – окликнул меня отец из гостиной.
Всё семейство было в сборе. Я уловила обрывки фраз о предстоящем отъезде тётушек.
“Ох, надеюсь, меня больше не станут уговаривать уехать с ними” – мысль промелькнула в голове, оставив после себя горькое послевкусие.
– К подруге! – бросила я, юркнув за дверь, прежде чем кто-то успел задать ещё вопросы.
Отойдя от дома на достаточное расстояние, я заказала экипаж прямиком до церкви Святого Людовика.
Церковь возвышалась над городом, словно гигант, заковавший себя в камень и золото. Её золочёные купола сверкали в лучах утреннего солнца, а массивные колонны, казалось, подпирали само небо.
У входа уже начали собираться первые гости – дамы в роскошных нарядах и их галантные кавалеры в строгих костюмах.
Я расплатилась с извозчиком и, стараясь держаться в тени, направилась к боковому входу.
Заклинание отвода глаз работало безупречно – никто даже не повернул головы в мою сторону.
Внутри церкви царил полумрак, пропитанный ароматом ладана и свежих цветов. Флористы как раз заканчивали украшать алтарь белыми лилиями и розами – любимыми цветами невесты. Моими любимыми цветами…
Сжав кулаки так, что ногти впились в ладони, я заставила себя дышать ровно. Не время для эмоций. Я пришла сюда с определённой целью. Коробочка с бутоньеркой в сумке словно потяжелела, напомнив о своём присутствии.
Осмотревшись, я заметила небольшую дверь, ведущую в комнату для подготовки жениха. Именно туда мне и нужно было попасть. Дождавшись, когда последний флорист покинет главный зал, я скользнула к двери.
Генри в комнате был не один. Я узнала голос его приятеля. Брайс Карон. Лично мне он никогда не нравился. У него был такой плутовской вид, что волей-неволей задумываешься откуда у такого мужчины деньги. Слышала, и от самого Генри тоже, что он неплохо играл в карты, ну, то есть как играл – жульничал, обирая азартных игроков как липок.
– Ты мне должен, Генри!
– С чего это?
– Как?! Это я ведь познакомил вас! Если бы не я, то сегодня к алтарю ты мог бы пойти с другой невестой. Не жалеешь? Нет?
– Кара станет моей любовницей! – слова Генри, брошенные с такой уверенностью, ударили меня наотмашь, заставив отшатнуться от двери.
– У неё непростой характер! А может, мне приударить за ней? А! – раздался пьяный хохот.
“Ага, как же… Приударит он за мной!”
– Даже не смей к ней приближаться, – внезапно прошипел Генри, а потом я услышала глухой удар, словно он толкнул своего друга, и тот влетев в стену.
– Ты чего? – возмутился Карон. – Перебрал бренди?
– Кара моя!
– Ладно-ладно! К чему горячится-то?
– Лучше иди и проверь, всё ли готово к торжеству! – процедил Генри.
На минуту в комнате и коридоре повисла тишина, в которой, казалось, можно утонуть, а после дверь с тихим скрипом отворилась. Я успела спрятаться за колонну.
Брайс Карон поправил края чёрного с иголочки фрака, отряхнул невидимые пылинки с рукавов и, обернувшись, раздражённо буркнул:
– Кретин!
После чего направился в сторону торжественного зала.
Когда шаги стихли, я выскочила из-за колонны, сняла с себя заклинание и, расстегнув две верхние пуговички на платье, нырнула, в пропахшую дорогим сладковатым одеколоном, комнату жениха.
– Я же сказал, проверить, чтобы всё было готово! – прорычал Генри, сверля взглядом собственное отражение в зеркале.
– Здравствуй… Генри, – прошептала я, бесшумно закрывая за собой дверь на засов. Лишние глаза и уши нам сейчас были ни к чему.
Жених резко обернулся. Алкоголь, выпитый, вероятно, для храбрости, туманил его взгляд.
– Кара? – проговорил он с явным недоверием, будто увидел призрак. – Что ты…
– Ты же меня сам пригласил, – произнесла я, неспешно доставая из сумочки измятый листок приглашения. – Забыл?
– Помню, – усмехнулся он. – Вот только не думал, что ты действительно придёшь.
– Хм… – я игриво провела рукой по бедру и обвела взглядом комнату.
Довольно стандартное помещение: большое ростовое зеркало в резной деревянной раме, массивные настенные часы с боем, пара тяжёлых кресел с высокой спинкой, обтянутых тёмным бархатом, диван и стол, заставленный сейчас двумя хрустальными бокалами и пустой бутылкой дорогого бренди.
