- Но мы подозреваем, что культ проявляет интерес к тебе, профессор, - закончил инквизитор.

- Исключено, - сразу заявил профессор, не отрывая взгляда от книги. – Мои исследования не представляют для наших врагов никакой выгоды.

- Вот как? – произнес Факел. – И что же это за исследования?

Профессор-таки оторвал взгляд от книги и вперил его в моего товарища.

- Прошу прощения, господин инквизитор, но это строго конфиденциальная информация и раскрывать ее прежде времени я не имею права. Должен также указать вам, что само мое присутствие здесь является государственной тайной.

- Уже не является, - сказал я.

Профессор бросил на меня хмурый взгляд, как на таракана, который внезапно выполз посреди экзамена и, прежде чем его успели пришибить тапком, дал абсолютно верный ответ.

- Да, я вижу, - произнес профессор.

- Культисты проникли в наши структуры в Петрозаводске, - добавил Факел. – Очевидно, что там они пронюхали про тебя и твою работу. Больше им тут в Дубровнике ловить нечего.

Профессор посмотрел на него как на нерадивого таракана. Хорошо хоть тапком по лбу не шлепнул.

- В таком случае, они попросту теряют время, - заявил профессор.

- Да как сказать, - отозвался я. – Всё, что нам на пользу, им – во вред.

Некоторое время профессор изучающе смотрел на меня, словно бы решая, доверить ли мне такое знание или нет. Должно быть, мой недавний верный ответ убедил его, что студент не безнадежен.

- Да, это может пойти им во вред, - произнес профессор. – Большего я вам сказать не могу.

- Этого достаточно, - сказал Факел. – Культ здесь и у них достаточно оснований помешать твоей работе.

- На такой случай у меня есть телохранитель.

Профессор взглядом указал в сторону дверей. Там стоял Павел. Когда мы с Факелом оглянулись, он немедля подтянулся. Мол, готов исполнить свой долг.

- А сейчас, если позволите, я бы хотел вернуться к работе, - добавил профессор. – Эксперимент вступает в решающую фазу. Время дорого.

- Последний вопрос, - сказал Факел. – К этому эксперименту имеют отношение деревянные брусья в профиль пятиугольником?

- Нет. Не знаю, о чем вы говорите.

Мне показалось, что тут он врет. Очень уж быстро стрельнул взглядом в моего товарища. Думаю, Факел это тоже заметил, но вслух он сказал, что мы не смеем больше отвлекать профессора от работы. Тот облегченно вздохнул – причем на мой взгляд сделал это несколько демонстративно - и, пожелав нам всего хорошего, немедля зарылся в свои бумаги. Мы покинули кабинет. Павел вышел последним, аккуратно прикрыв за собой дверь.

- Как я и говорил, беспокоить его… - он кивком указал на закрытую дверь. – Это попусту тратить и свое, и его время.

- Вовсе нет, - ответил Факел, в такт словам ступая вниз по ступенькам. – Мы услышали достаточно, чтобы считать наши предположения верными. Культисты нацелены на эксперимент профессора. Скажи, Павел, когда должны были привезти брусья?

- Брусья?

Мне удивление Павла показалось искренним.

- Деревянные части для эксперимента профессора, - спокойно уточнил Факел.

Он уже спустился в холл и глядел через окно в сад. Тот густо зарос и какого-то строительства, да хотя бы и просто расчищенной площадки, там не наблюдалось.

- Мне он ничего про это не говорил, - сказал Павел. – А если он кого-то ждет, то предупреждает за день. Сегодня мы никого не ждали.

- Странно, - медленно протянул Факел. – А как же решающая фаза?

- Об этом он тоже не предупреждал, - спокойно ответил Павел. – Но если меня это не касается, то он и не говорит ничего. Моя задача – его безопасность, а он сидит здесь.

- А его эксперимент? – спросил Факел.

Над ответом Павел размышлял аж с полминуты. Факел его не торопил. Понятное дело, у нас свой устав, а у него свой. Я прошелся по холлу, разглядывая обстановку. Лучше бы этого не делал, право слово. Расписные тарелочки в серванте тотчас напомнили о тех блюдах, которыми меня потчевали в недолгую мою бытность раненым героем в Петрограде. Самым заслуженным пациентам в госпитале сервировали стол в отдельной столовой и там были такие же расписные тарелочки. Рисунок я в точности не запомнил, но кормили нас отменно.

- Если где-то что-то и есть, то не здесь, - наконец вполголоса произнес Павел. – Отчеты ему курьер привозит почти каждый день, - говоря "ему", телохранитель мотнул головой вверх, в сторону дверей кабинета. – Иногда он пишет ответ, но если всё по плану – то нет. Всё-таки почта денег стоит.

Вообще, да, хотя и дорогим удовольствием я бы ее не назвал. Впрочем, если каждый день пользоваться, копеечка к копеечке и набежит.

- Так вы не на бюджете? – спросил я.

Павел вздохнул и махнул рукой.

- Да куда там, - сказал он. - На академическом довольствии, и на том спасибо. Зарплату профессор мне вообще из своих платит.

И наверняка не такую, какая по тарифу положена. Ну да это заботы Павла. Я мысленно прикинул, как бы поненавязчивее перевести разговор поближе к ужину, раз уж мы так удачно про довольствие заговорили, но судьбе сегодня было угодно еще подразнить меня.

- Господа, - позвал Павел.

Тон его голоса изменился, и мне он сразу не понравился. Мы с Факелом дружно обернулись к нему. Павел указал за окно. Там по-прежнему был сад. Павел указал, куда смотреть. Это было пространство между двумя яблоньками, заросшее, как и все остальное в саду, по самые кроны.

- Оттуда удобно наблюдать за домом, - негромко, словно бы из сада могли нас подслушать, произнес Павел. – И окна видно, и улицу немного, и черный ход. Только ветка мешает. Сейчас она отодвинута.

Похоже, свое дело он действительно знал. Хотя никого меж яблонями я не разглядел, но в таких зарослях да в сумерках это и не мудрено.

- Мы сможем пройти туда незаметно? – спросил я.

- Нет, - ответил Павел. – Калитка в сад заперта и тоже на виду. Если наблюдатель клювом не щелкает, то должен нас заметить еще на подходе.

- Это нам знак, - сказал Факел, поправляя раструб огнемета. – Что служителям Господа таиться не пристало. Павел, где ближайший выход в сад?

- Прямо перед вами, - ответил Павел, указав на окно. - Но лучше выйти через черный ход.

Я его поддержал. Знаки знаками, но в этих окнах мы будем, скорее, мишенями. Факел посмотрел на окно, наверное, представил, как он будет перелезать через высокий подоконник, и неохотно согласился на черный ход.

Мы протопали узким коридором мимо кухни. Коридор освещала газовая лампа, висевшая над входом в нее. Павел на ходу вынул из кармана ключи и негромко обратился ко мне:

- Вы, пожалуйста, погасите ее по моему сигналу. Вначале я дверь отопру.

Я кивнул и встал под лампой. Из кухни вкусно пахло копченостями. Павел сделал еще шаг к двери и резко вскинул руку, призывая к осторожности. Факел остановился на месте. Я положил руку на чехол с винтовкой. В наступившей тишине стало слышно, как тихонько побрякивает металл о металл. Кто-то копался в замке.

Павел беззвучно шагнул в сторону, прижимаясь спиной к стене. Убрав ключи, он вынул из-под пиджака "Бульдог". Эти короткоствольные револьверы были популярны у наших полицейских. Я аккуратно вытащил из чехла свою прелесть. Факел потянулся было за раструбом огнемета, но я жестом остановил его. Дом, конечно, каменный, но стены обшиты деревом. Факел едва заметно кивнул и остался стоять, расправив плечи и перекрывая собой весь проход. Я снял винтовку с предохранителя и нацелил ее на дверь.

Кто-то по ту сторону продолжал копаться в замке. Факел жестом указал на лампу, предлагая ее погасить. Я в ответ помотал головой. Яркий свет ударит в глаза входящему и одновременно осветит его для нас. Если он, конечно, справится с замком. Что-то для взломщика он слишком долго копался. Павел криво усмехнулся, но револьвер держал наготове.

Наконец, замок громко щелкнул. Наступила полная тишина. Тот, за дверью, вслушивался в звуки из дома. Мы – наоборот. Никто ничего не услышал.