Обычно, как только они влезали в лодку, начиналась игра: пёс превращался в капитана Дэна, они вели занимательные беседы, а река, лес, весь мир менялись на глазах. Страстно желая, чтобы и это утро ничем не отличалось от других, Люк выкрикнул: «Вот мы и здесь, капитан Дэн!», но дальше ничего не получилось. Пыл его пропал, фантазия иссякла. Даже слова «капитан Дэн» внушали тревогу. Реальный мир не отпускал его от себя, слишком больно и тесно сжимая в своих объятиях. Он неторопливо грёб, наблюдая за водяными блохами. Колли, наклонив голову набок, смотрел на него и удивлялся. Он даже попробовал было залаять, словно поощряя: «Мы обычно в этом месте ведём задушевную беседу, а, Люк?»
Вытащив лодку на песок, они дошли берегом реки до того места, где дети обычно играли в прятки среди лоз плюща. Люк был рад, что надел старую соломенную шляпу, ибо солнце жарило немилосердно. Ручка ведра стала обжигающе горячей, а вода в озере так сверкала, что нельзя было даже разглядеть голубую полосу, где озеро переходило в реку. В лесу стояла тень, но духота была ещё сильнее, потому что деревья не пропускали дующий с озера прохладный ветерок.
В малиннике никого не было — слишком рано, — чему Люк обрадовался, потому что ему ни с кем не хотелось разговаривать. Он считал, что за работой ему следует спокойно и серьёзно подумать. Но когда пёс улёгся в прохладном месте под камнем, а Люк вошёл в малинник, он принялся работать быстро-быстро, чтобы ни о чём не думать. Сейчас ему было важно только набрать полное ведро малины, чтобы обрадовать тётю. Пусть все будут рады. Если они будут рады и довольны, никому не захочется нарушать это состояние.
У него уже ломило спину, ведро стало тяжёлым, а солнце стояло прямо над головой. Он прилёг на несколько минут.
— Пойдём-ка лучше домой прямо сейчас, Дэн, пока дядя Генри пришёл на обед, — сказал он. — Может, если он увидит все эти ягоды… Ты же знаешь, как дяде Генри нравятся трудолюбивые люди. Пошли!
Идти по берегу под палящими лучами солнца, с тяжёлым ведром в руках и в шляпе, которая была велика и всё время сползала на мокрый от пота лоб, было нелегко. Дэн, ничем не помогая, просто бежал рядом, а когда они подошли к реке, вырвался вперёд, первым прыгнул в лодку и нетерпеливо ждал, пока они отчалят.
На лесопильне царила тишина. Пилы перестали визжать, но в этот жаркий полуденный час никто не осмеливался выйти из помещения. Причалив к крохотному доку, Люк сказал Дэну:
— Не ходи со мной. Иди полежи позади дома. Ступай. Может, если ты не будешь попадаться на глаза, дядя Генри про тебя забудет.
Грустно поглядывая на Люка янтарным глазом, пёс остался на берегу, а Люк, с трудом подхватив ведро двумя руками, направился к дому.
— Господи, сколько же ягод собрал этот мальчик! — с восторгом воскликнула тётя Элен, когда Люк, пошатываясь, поднялся на веранду. — Посмотри, Генри. Да он настоящий сборщик ягод!
Дядя Генри, который только что завершил свой обед, вытер салфеткой рот и одобрительно заулыбался.
— Да, нашего Люка ленивым не назовёшь, — похвалил он племянника.
Люк обрадовался этим словам. Ему хотелось, чтобы его хвалили. Он сел, вытер мокрый лоб, выпил стакан холодного молока, который дала ему тётя, и сказал:
— Я не очень устал. И даже не очень голоден.
Он очень устал, но сидел, праздно болтая ногами, словно только и ждал, чтобы ему дали новое поручение.
— Не отдавай все ягоды тёте просто так, Люк. Пусть она их взвесит. И проследи за ней, чтобы все было точно. Десять центов корзинка. Молодец, Люк. — И с этими словами дядя Генри отправился назад на лесопильню.
Пока тётя Элен взвешивала ягоды, Люк стоял у дверей, глядя вслед дяде. Он должен был знать каждый дядин шаг, чтобы понимать ход его мыслей. Руки его были напряжены, в глазах таилась настороженность.
Дэна нигде не было видно. Очень хорошо. Главное, чтобы он не попался дяде на глаза, пока тот идёт на лесопильню.
И вдруг почти у входа на лесопильню дядя Генри остановился и подозвал к себе Сэма Картера, который уже вошёл внутрь. Сэм Картер вернулся, и они остановились. Говорил в основном дядя Генри, а Сэм Картер понимающе кивал головой. Но даже в этом не было ничего необычного. Всё в порядке. Дядя Генри часто останавливался поговорить с Сэмом, который всегда терпеливо и внимательно слушал. Но потом произошло нечто неожиданное. Дядя Генри вдруг вынул сигару из кармана своего жилета и дал её Сэму Картеру.
Люк ни разу не видел, чтобы дядя давал Сэму Картеру сигару. Дядя Генри никогда не угощал своих рабочих сигарами.
И пока Люк сидел за обедом, у него из головы не выходила картина: Сэм Картер протягивает руку за сигарой и понимающе кивает головой.
Когда Люк пообедал и вышел на веранду, к дому возвращался дядя Генри, который крикнул:
— Люк, можно тебя на минутку?
— Да, дядя Генри, — сказал Люк.
— У меня кончились сигары, мой мальчик. Забыл купить вчера. А без сигары в зубах всё вроде валится из рук.
У него и правда на работе всегда во рту была сигара, хотя порой он и не закуривал её.
— Садись на велосипед, Люк, поезжай в город и купи мне несколько сигар. Вот деньги.
— Хорошо. Я только возьму с собой Дэна, — сказал Люк.
— Лучше не надо, сынок, — отозвался дядя Генри. — А то ты будешь ехать целый день. У меня нет сигар.
— Дэн не отстанет от меня, дядя Генри.
— Люк, тебе следует знать, что в такой жаркий день, как нынче, собаке трудно столько пробежать, да ещё не отставая от велосипеда. Мне нужны сигары быстро, Люк.
— Ладно, — согласился Люк.
— Молодец! Поезжай, сынок, — сказал дядя Генри. Тон, каким говорил дядя, был настолько обычным, что Люку было трудно поверить в то, что его стараются убрать из дома. Однако поручение следовало выполнить. Он ещё ни разу не осмеливался ослушаться дяди. Но когда сел на велосипед и проехал по тропинке, что вела вдоль реки к дороге, а потом и с четверть мили по самой дороге, понял, что не может думать ни о чём, кроме как о Сэме Картере, принимающем сигару из рук дяди Генри.
Его мутило от беспокойства. Он слез с велосипеда и стоял посреди залитой жарким солнцем пыльной дороги, покрытой щебёнкой, не зная, что предпринять. Впереди проплыло и опустилось влево на поля длинное облако пыли, поднятое машиной. Люк не двигался с места и не сводил взгляд с высившихся за городом синих гор, которые всегда манили и волновали его своей загадочностью, и, любуясь их синевой, он, казалось, ждал какого-то чуда. В такой ясный день, как этот, туманная дымка, обычно окутывавшая вершины гор, исчезала, и они становились ярко-синими. Он перевёл полные слёз глаза на небо над озером, где кудрявые облака, налезая друг на друга, превращались в белый замок над голубой водой.
Сэм Картер, размышлял он, — угрюмый, равнодушный человек, которому нет дела до собак. Сэм Картер, который влачит бессмысленное существование, знает лишь одно: беспрекословно выполнять то, что велит ему дядя Генри, и это он пнул Дэна в первый день появления Люка на лесопильне. Из всех рабочих лесопильни дядя Генри поручит убить собаку именно Сэму Картеру.
И Люк вдруг почувствовал, что не может ехать дальше, пока не убедится в том, что с Дэном за время его отсутствия ничего не случится.
С того места на дороге, где он стоял, ему был виден через поле окруженный деревьями дом и поднимающийся из трубы дым. Если подойти к дому на такое расстояние, чтобы Дэн его услышал, можно тихо свистнуть, и, если Дэн прибежит, значит, дядя Генри говорил с Сэмом Картером не про собаку. Тогда можно не беспокоиться. Пусть колли пробежит за ним четверть мили и останется ждать его у большого вяза, где всегда ждал после уроков. А он помчится в город.
Оставив велосипед в канаве, Люк двинулся через поле к дому. Он старался идти так, чтобы его не заметили из окна. Трава на поле была высокой, почти ему по пояс, и душистой от обилия ещё не распустившихся цветов клевера.
Остановившись ярдах в пятидесяти от дома, он тихо свистнул, но собаки не было и следа. Конечно, Дэн мог спать на веранде или в тенистом месте на берегу реки позади лесопильни. Когда пилы визжат, собаке не слышен тихий свист, поэтому он свистнул сильнее. Больше так свистеть нельзя. Несколько минут он не мог решить, что делать. Наконец решил вернуться на дорогу, сесть на велосипед и поехать обратно на то место, где речная тропинка выходит на дорогу, оставить там велосипед и высокой травой пробраться к дому и лесопильне незамеченным.
