Литмир - Электронная Библиотека

— Я понимаю, о чём вы говорите, — отозвался Люк. Он чувствовал, что готов без конца слушать этого человека, который умел заинтересовать мальчика и заставить его поверить в собственные силы.

— До многого человек должен докопаться сам, — продолжал мистер Кемп. — Тебе ещё предстоит убедиться в этом, сынок. Есть люди, которые не смотрят ни направо, ни налево, и видят только то, что у них под носом. В жизни для них не существует загадок. Они ни в чём не сомневаются. Но, может, лучше всегда чуть-чуть сомневаться? — Мистер Кемп говорил и ласково гладил Дэна по голове. Его рука с набухшими венами коснулась руки Люка, который держал Дэна за ухо, и старик и мальчик улыбнулись. — Поэтому, — заключил мистер Кемп, — порой трудно найти объяснение тому или иному явлению. Смотри собственными глазами и мысли самостоятельно.

— Я так и собираюсь делать, — от всей души пообещал Люк.

Только когда стало темнеть, он попрощался с мистером Кемпом и вышел из коровника.

Он шёл по дороге вместе с Дэном и смотрел, как поднимается над заливом луна. Оба они устали и шли очень медленно. Люк еле передвигал ноги, а пёс, прихрамывая, брёл на шаг позади. Чудесно они провели время. А сейчас приятно было послушать чириканье летающих низко над землёй ночных птиц и стрекотанье цикад возле заросшего травой прохладного ручейка. Впереди была река. С неё доносился тихий плеск воды у плотины, и вот они очутились в тени безмолвной сейчас лесопильни, а за ней показались и окна дома, в которых горел свет. Свет этот был приветливым, и вся округа стала какой-то своей, потому что теперь у них с Дэном была общая секретная жизнь.

8. Как стать практичным

Люк ходил за дядей Генри по лесопильне не только потому, что ему нравился свежий душистый запах струганого дерева, огромные кучи опилок и вой пилы, но и потому, что на него произвёл впечатление твёрдый лаконичный тон, каким дядя Генри разговаривал с рабочими.

Иногда дядя Генри останавливался рядом с Люком возле конвейера и тоже смотрел, как рабочие снимают с медленно движущейся ленты бруски дерева.

— Они смотрят на дерево и определяют, куда что класть, — заметил он. — А ты мог бы отличить одну породу от другой, Люк?

— Прежде всего я бы обратил внимание на цвет.

— Правильно, — кивнул дядя Генри. — Ты наблюдателен, но не забудь, что существует и фибра. У каждой породы своя фибра, и знаешь, что ещё, Люк? Каждая порода пахнет по-своему. Как духи. Ну-ка возьми несколько брусков, Люк.

— Я заметил, что тут всегда приятно пахнет, — быстро отозвался Люк.

— Понюхай эту пихту, Люк, — сказал дядя Генри, протягивая ему брусок. — Какой чудесный запах! И у ели тоже, и у сосны. По-моему, нет на свете лучше и свежее духа, чем этот, правда?

Люк никогда бы не поверил, что такой серьёзный и деловой человек, как дядя Генри, найдёт минуту закрыть глаза и, глубоко вдохнув, наслаждаться ароматом древесины, не думая при этом, что напрасно теряет время. Но, может, он способен на это только потому, что должен уметь отличать один запах от другого? Знать густой свежий запах каждой породы в отдельности — его обязанность, от этого он становится более компетентным в своём деле, которое, по-видимому, его очень интересует, иначе он занялся бы чем-нибудь другим. И всё равно, когда дядя Генри закрыл глаза и вдохнул, он стал чуточку ближе Люку. Наконец-то у них обнаружилось нечто общее.

Люк проводил много времени на лесопильне, где ему очень нравилось. Теперь он почти не чувствовал себя одиноким. Если ему надоедало на лесопильне, он тихим свистом подзывал к себе Дэна, и они уходили в лес на прогалину с большим валуном, где сидели и отдыхали. Он думал об отце, потом играл с Дэном и через час возвращался на лесопильню, никому не объясняя, куда исчезал, и снова испытывая желание научиться чему-нибудь новому у дяди Генри.

Дядя Генри с удовольствием останавливался и объяснял, какая древесина хорошего качества, какая имеет дефект, а какую вообще следует выбросить.

— Посмотри на фибру, Люк. Смотри внимательно, — завершая изложение своих доводов, говорил дядя Генри, брал в руки дощечку и ломал её надвое. — Слабая фибра, ясно? Сразу видно, спорить не приходится. Нужно уметь отличать полезное от бесполезного и научиться не обманываться за счёт внешнего вида. Это не так просто, Люк. И единственный способ не оставаться в дураках — это располагать фактами. Изучай факты, ясно? Если факты при тебе, значит, ты знаешь, в чём польза и в чём пользы нет, и тогда никто никогда тебя не обманет. Ясно?

— Ясно, — ответил Люк, но понял по-настоящему он только то, что, вычёсывая Дэна, наводя на него блеск и принуждая прыгать и скакать, зря надеялся заставить дядю Генри поверить, что пёс ещё молод, и лишь натолкнул его на мысль приглядеться к собаке и вспомнить, что от Дэна теперь нет такой пользы, как прежде. У дяди Генри были факты против Дэна. Только, казалось Люку, не все факты. Он не знал того, что знал Люк. Но эти факты он вынужден скрывать от дяди, потому что их слишком трудно объяснить. В них не поверишь, пока не убедишься сам. Иначе они похожи на те дощечки, что дядя Генри ломает надвое и выбрасывает.

Однако дядя Генри никогда не выбрасывал того, что имело хоть какую-нибудь ценность. На лесопильне ничто не пропадало попусту. Интересно, часто думал Люк, есть ли на свете ещё хоть один человек, который так хорошо знает, что полезно, а что можно выбросить. По-видимому, в этом и был ключ к успеху. Знаешь это, значит, становишься хозяином жизни. Удивляло Люка лишь то, что дома, в городе, когда ещё был жив отец, никто не учил его таким понятиям.

Даже тётя Элен в своих делах по дому или на кухне полагалась на мнение дяди Генри и советовалась с ним во всех своих начинаниях. Он знал, сколько стоит мука, картофель, сахар, лук, специи, ванилин, сдоба, печенье, мясо, в каких лавках товары дешевле и сколько денег в неделю уходит на всякие хозяйственные нужды. Тётя Элен вовсе не протестовала против его вмешательства в так называемую сферу её действий, наоборот, от этого ей жилось легче. Его практичность была ей только на пользу, потому что она могла не опасаться, что её обманут. Дядя Генри был способен даже сказать вместо миссис Болл, сколько будет стоить стирка белья. Миссис Болл, широкоплечая, с толстыми руками седая женщина, обычно приходила к ним три раза в неделю, и ей платили за количество выстиранных вещей. Дядя Генри с одного только взгляда на узел белья определял, сколько времени уйдёт на стирку, а значит, и сколько в нём вещей, причем делал это с такой точностью, что миссис Болл полностью доверяла его подсчётам и никогда в них не сомневалась. Иногда ей платили два доллара пятьдесят центов, в другой раз три доллара двадцать центов. Но миссис Болл знала, что дядя Генри сам никогда не обманывает и что его тоже нельзя обмануть.

Вечером Люк обычно сидел в гостиной, наблюдая за дядей, который, разместившись за письменным столом, делал какие-то пометки в своей чёрной записной книжке. У ног Люка обычно устраивался колли. Он лежал распластавшись, уронив голову, чем очень напоминал волчью шкуру на полу. Он не двигался и лишь время от времени исподтишка поглядывал вокруг, казалось, зная, что его пускают в дом только из-за Люка, и то лишь временно.

Тётя Элен сидела в качалке и штопала носки. Из открытого окна доносилось стрекотанье цикад в траве и еле уловимый плеск воды у плотины.

Люк точил перочинный нож, который дал ему дядя, медленно водя лезвием взад и вперёд по оселку, как показал ему дядя Генри. Он водил всё медленнее и медленнее, потом совсем остановился и с глубоким вниманием уставился на дядю Генри.

Дядя Генри, чуть сгорбившись, склонился над столом и что-то записывал; порой он, хмурясь, поглядывал на потолок, делал какие-то подсчёты, заносил их в книжку и задумывался, опершись локтём на стол и положив подбородок на руку.

Люк знал, что дядя определяет стоимость самой мелкой сделки, состоявшейся в этот день.

13
{"b":"93958","o":1}