— Ты что, решил тут поселиться?

— До твоего полного выздоровления.

Она хотела возразить, сказать что-то язвительное, спросить, почему он так себя ведёт, но сил не было. Вместо этого просто откинулась на подушки и наблюдала сквозь открытую дверь кухни, как он ловко справляется с кабелями и подключением монитора. Через пару минут раздался негромкий звук загрузки системы.

— Всё. Теперь у нас тут полноценный коворкинг, — подвёл он итог, словно между делом объявлял успешный запуск сервиса.

Полина не нашлась, что ответить.

Но Сергей не остановился на этом. Он сдвинул рукава свитера и направился к плите, из чего Полина сделала вывод, что теперь он собирался её ещё и покормить.

Через некоторое время по квартире распространился аромат куриного супа. Тёплый, пряный, с лёгкими нотками заботы и домашнего уюта. Полина давно не чувствовала ничего более приятного.

— Ты не обязан этого делать, — сказала она, когда он подавал ей тарелку.

— Обязан, — коротко парировал Сергей.

Она посмотрела на него долгим взглядом, пытаясь разгадать мотивы. Ему просто так легче? Он таким образом заглаживает вину за критику её работы? Или…

Полина взяла ложку, поднесла к губам и осторожно попробовала суп. Он был горячим, мягким, с едва уловимым запахом лаврового листа.

Сергей молча наблюдал, но в его взгляде не было ни капли самодовольства. Скорее, проверка — всё ли нормально, ест ли она, не нужна ли ещё подушка для удобства.

После ужина он снова дал ей лекарства, убрал тарелку в мойку, проверил, чтобы стакан воды был в пределах досягаемости, поправил одеяло.

— Завтра тебе станет лучше, — сказал он.

Не «надеюсь, что станет», не «может быть». А просто факт.

Полина понимала, что им нужно поговорить. Нужно расставить всё по местам — обсудить, почему он здесь, что значит его не стандартное поведение и стоит ли вообще об этом переживать.

Но уютная сытость, тепло одеяла и неожиданное чувство безопасности взяли верх.

Она уснула, так и не сказав ни слова.

А Сергей, не выключая ночник, сел за ноутбук и, по привычке, не завися от обстоятельств, погрузился в работу. Но время от времени его взгляд сам собой соскальзывал на спящую Полину.

Серьезный разговор

День за днём Полине становилось лучше. Температура спадала, слабость постепенно уходила, и её организм возвращался к здоровой жизни. Сергей всё так же заботился о ней, словно это было его главной жизненной задачей. Он уже совсем обжился в её однушке на Обводном канале, став частью этого небольшого уютного мира с эркером и видом на канал.

Каждое утро начиналось с того, что Полина просыпалась под аромат свежезаваренного кофе и звуки, доносящиеся с кухни. Там Сергей что-то готовил, легко орудуя кастрюлями и сковородками. Завтраки становились всё разнообразнее: омлет с зеленью, овсянка с фруктами, тосты с авокадо. Впервые за долгое время кто-то другой заботился о ней так, как даже она сама не умела заботиться о себе.

— Сергей, я же могу и сама… — иногда начинала она.

— Нет, — спокойно отвечал он, даже не поворачиваясь. — Ты ещё не полностью выздоровела.

Казалось, он занял всё её пространство — и физическое, и эмоциональное. Днём Сергей работал за кухонным столом, увлечённо погружаясь в потоки непонятного Полине кода, а по вечерам готовил ужин, кутал её в одеяло, помогал принимать лекарства и мягко, но настойчиво следил, чтобы она не переутомлялась. Ночами он спал в спальнике на полу, словно это была самая естественная вещь в мире.

Полина чувствовала себя одновременно раздражённой и… благодарной. Страшно сказать, но ей действительно нравилась эта местами тираническая забота. Возможно, сторонники современных женских движений уже отправили бы её к психотерапевту с готовыми диагнозами о созависимости и укоренённой склонности к абьюзивным моделям. Но Полина не чувствовала никакого давления или ущемления. Наоборот, впервые в жизни она ощущала себя действительно важной для кого-то.

Сергей заботился о ней с такой самоотдачей, что это казалось одновременно непостижимым и… правильным. Он не требовал благодарности, не напоминал ей о своих усилиях — просто был рядом, как будто это его святая обязанность. И это пугало её больше всего. Потому что Полина помнила их последний серьёзный разговор, после которого была уверена, что их общение останется в рамках делового и нейтрального. Но теперь всё, что происходило между ними, было далеко за пределами профессиональных отношений.

Сколько это ещё будет продолжаться? И что будет после её окончательного выздоровления? Что если однажды он просто исчезнет, выбросив из головы её существование?

Она осознала, что сама позволяет ситуации оставаться недосказанной. Ей стоило бы поговорить с ним ещё пару дней назад. Может, даже сразу, когда он появился на пороге с полными пакетами продуктов и лёгкой тенью тревоги в глазах. Но она боялась. Боялась, что стоит задать прямой вопрос — и он просто уйдёт. Исчезнет так же, как появился. А она останется одна в тишине своей квартиры, пытаясь понять, было ли это вообще реальностью или только её иллюзией.

Но в одно прекрасное утро, снова проснувшись под запах блинов и свежесваренного кофе, Полина поняла — хватит прятать голову в песок.

Она выбралась из-под одеяла, накинула на плечи халат и, пока Сергей был занят завтраком, направилась в ванную. Ей нужно было хоть немного прийти в себя перед тем, как затевать разговор, от которого зависело слишком многое.

* * *

— Сергей, нам нужно поговорить, — произнесла Полина, стоя в дверях кухни и наблюдая, как он переворачивает очередной блин.

Она не спала почти всю ночь, обдумывая этот момент. Ей хотелось расставить всё по местам, но слова в голове никак не выстраивались в нужный порядок. Когда она проснулась утром и услышала звуки, доносящиеся с кухни, то поняла — откладывать дальше просто нельзя.

Чтобы чувствовать себя увереннее, она специально сменила надоевшие домашние тряпки на любимые джинсы и бежевую водолазку. Это был её маленький ритуал самосохранения — одежда, в которой она ощущала себя собранной. И более нарядной. Её волосы всё ещё были влажными после душа, но это было неважно.

— Поговорить? — отозвался он, не отрывая взгляда от сковороды. — О чём?

— О том, что ты делаешь.

Сергей выключил плиту, аккуратно переложил блин на тарелку и повернулся к ней.

— Хорошо. Говори.

Полина нервно прикусила губу. В глубине души она надеялась, что он сам всё скажет, не заставляя её разбираться в этом хаосе мыслей и ощущений. Но Сергей смотрел спокойно, выжидающе, будто не собирался спасать её от сложного разговора.

Она сделала шаг вперёд, сцепив руки в замок перед собой.

— Ты уже неделю живёшь у меня, — её голос дрожал, но она старалась держаться уверенно. — Спишь в спальнике, готовишь мне завтраки, обеды, ужины и даже работаешь из моей кухни. Ты ведь понимаешь, что это… странно?

Он чуть наклонил голову, как будто обдумывая её слова.

— Странно, — наконец согласился он.

Полина удивлённо моргнула. Она ожидала какого угодно ответа — объяснений, возражений, отговорок. Но не этого.

— Тогда зачем? — её голос стал тише, но напряжённость в нём только росла. — Ты понимаешь, что я уже выздоравливаю? Я сама могу о себе позаботиться.

Сергей чуть усмехнулся, но его взгляд оставался серьёзным.

— Точно?

— Конечно! — вспыхнула она. — Я делаю это уже лет двадцать и, как видишь, до сих пор не вляпалась во что-то, с чем не могла бы справиться.

Он смотрел на неё с той спокойной уверенностью, которая раздражала и… притягивала одновременно.

— Всё когда-то случается впервые, Полина, — философски заметил он.

— Это не ответ, — возразила она, сложив руки на груди.

Он сделал шаг ближе. Её сердце пропустило удар.

— Хорошо. Тогда слушай.

Полина замерла. Кухня была невелика, и между ними оставался всего один шаг. Эта близость, усилившаяся тишиной, заставляла её сердце биться быстрее. То ли это были остаточные последствия болезни, то ли что-то гораздо более глубокое, но от волнения по её коже пробежали мурашки. Она чувствовала его тепло, ощущала, как пахнет свежесваренным кофе и чем-то ещё, чем-то тёплым, родным, его.