— Какое?

— Ты же собралась залезть в сеть «Айзенштайна»? Или я неправильно тебя понял? Отлично, неделя-полторы, и можно будет там резвиться.

— Погоди, мне нужен только один файл.

— Вот как, — Эф поскучнел, — ладно ты и сама могла это сделать. Сейчас выберу спутник. Ты знаешь, что военные за последние десять лет запустили минимум три сотни незарегистрированных спутников? Я попытался выяснить, что они там творят, но мне шарахнули по рукам, точнее — по глазам, чуть не ослеп. Но крохотный, очень узкий канал для общей связи у них есть, вот им мы и воспользуемся.

Он растопырил пальцы, положил их на сенсорную панель управления и качнул головой, очки упали со лба на переносицу. На экране внизу переливалась голубым, зелёным и белым планета, а вверху рядом со звёздами висели шары, сигнал вырвался с острова, попал в один из них, отрикошетил во второй, в третий — так почти сотню раз, и снова ушёл вниз. А потом Эф сделал жест рукой, словно подсёк рыбу.

— Готово, — сказал он, — пять секунд, малышка, и всё будет твоим.

Филипа благодарно улыбнулась, попыталась потянуться, и обнаружила, что не может пошевелиться. Кресло в момент обволокло её словно коконом, пистолет был в десяти сантиметрах от пальцев, но шансов добраться до него не было. По крайней мере, в этот момент.

— Что за хрень творится, Эфраим Теодор Геллер, — сказала она, пытаясь вытащить кисть из браслета, — ты что вытворяешь, гадёныш мелкий?

— Прости, Пиппа, — Эф поднял очки обратно на лоб, — придётся тебе посидеть некоторое время неподвижно.

— Раньше ты мне не врал, — девушка зло посмотрела на приятеля.

— Мозгоправы чего хочешь вылечат, — парень развёл руками, — кое-что надо прояснить, детка. Но не бойся, я не дам тебя в обиду, если что-то пойдёт не так, мы из этого выпутаемся. Возникли сложности, сеньора, боюсь, мне придётся выбирать, чью сторону занять. Конфликт интересов.

На стене появилась женщина, стоящая у перил веранды. Вокруг, сколько хватало глаз, раскинулись джунгли. Нина Фернандес, одна из капо братьев Гальяцци.

— Постарайся, — сказала сеньора Фернандес — чтобы его не было.

И отключилась.

Глава 07.

7 июля 335 года от Разделения, суббота

Протекторат Ньюпорт

Ава Самойлова проснулась в отличном настроении. Ещё одна рабочая трёхдневка закончилась, следующая начнётся только в воскресенье, и это значило, что у неё есть день, который можно посвятить отдыху. Она договорилась с новой знакомой Оливией, что сходит с ней в кафе, есть у женщин темы для разговоров, которые можно обсудить только с глазу на глаз. Но Ава не была уверена, что пойдёт — лучше взять доску и поплавать в охраняемой зоне возле порта, а потом просто погулять по вечерним улицам.

Она влезла в кроссовки, натянула тайтсы и легко спустилась по лестнице. За безопасность по выходным отвечала система охраны, Ава приложила ладонь к панели замка, и выбежала на улицу, в шесть утра Сол был мягче и нежнее, не то, что в полдень, прохладный ветер с океана выдувал из потайных мест остатки ночной сырости, воздух наполнял лёгкие мириадами кружащих голову запахов — сезон цветения был в самом разгаре. Она пробежалась два раза вокруг стадиона, и устремилась по бульвару братьев Люмьер к океану. Семь километров по центральной дорожке, проходящей мимо деревьев, Ава обычно пробегала за двадцать пять минут.

Полицейская машина пристроилась за женщиной сразу, как только она выбежала с улицы Фейхтвангера на бульвар. Поначалу Ава не обратила на неё внимания, но кроме седана, других транспортных средств на дороге не было. Через два километра она остановилась, делая вид, что хочет отдышаться, машина тоже замерла, между ними было около пятидесяти метров. На ней стоял знак округа Саус-Лейк, но Ава не обратила на это внимания. Стоило женщине побежать, и авто тронулось вслед за ней.

— Так дело не пойдёт, — сказала себе Ава, и решительно развернулась обратно. — Какие-то проблемы, офицер? Я слишком вызывающе одета?

Патрульный, сидящий за рулём, покраснел. На вид ему было лет двадцать пять, русые волосы, серые глаза, небольшой шрам на правой щеке и клочок волос под нижней губой, претендующий на бороду. Он вылез из машины, поправляя пояс с пистолетами, нерешительно улыбнулся.

— Офицер Эвертон Кардозо, мэм, прошу прощения. Мне показалось, что за вами кто-то следит, но этот человек свернул вон в тот дом.

Ава посмотрела в том направлении, куда указывал полицейский, почувствовала руку на своей шее, и потеряла сознание.

— В пять пятьдесят на углу Фейхтвангера и Люмьеров, — сказал безликий собеседник. — Патрульная машина. Не забудь парик и очки.

Оливия всегда знала, который час, и могла ошибиться максимум на две-три минуты — это была её способность, которой она гордилась. Наниматель позвонил ровно в пять тридцать три, Олив не знала, мужчина это или женщина, и знать не хотела. Два дня назад она набралась духу и потребовала, чтобы женщина, чью личность она собиралась присвоить, осталась жива. Когда Оливия только нашла эту Самойлову, то решила, что просто отключит её на несколько дней, и закроет в собственной квартире, один препарат, известный как «стиратель», обеспечивал амнезию, а релаксант — крепкий и здоровый сон. Нанимателю показалось это слишком рискованным. Борхес пожалела, что вообще сообщила о своих планах, но было уже поздно.

Она быстро собралась, и вышла из своей комнаты. За прошедшие два дня они с Авой почти подружились, и у Оливии были её отпечатки, ключ-карта от апартаментов на четвёртом этаже, скан тела в полный рост и образцы голоса, смеха и дыхания. Парик, очки и накладки — у Самойловой грудь была меньше, а таз — шире.

Оливия добралась до угла бульвара за стадионом, ошибиться было трудно — в это время в субботу разве что патрульные машины ездили по пустым улицам. Она нырнула на заднее сиденье, человек в полицейской форме протянул ей очки.

— Пригнись и не высовывайся, — сказал он.

Борхес так и сделала. Незнакомец сидел как на иголках, и периодически смотрел на часы. В шесть пятнадцать он достал инжектор, и впрыснул что-то себе в шею. Повернулся.

— Приготовься.

Ава появилась через несколько минут, она бежала красиво, было видно, что занимается не первый день и даже месяц. Машина тронулась, медленно следуя за бегуньей. Через некоторое время Самойлова остановилась, словно пытаясь восстановить дыхание, но на самом деле она, судя по взглядам, что-то заподозрила. И когда патрульный снова тронулся за ней, развернулась и бросилась к ним, Борхес едва успела упасть на сиденье.

— Какие-то проблемы, офицер? — послышался её голос.

Полицейский что-то пробубнил, а потом открыл заднюю дверь, и впихнул Самойлову в машину.

— Переодевайся, — приказал он. — Чего смотришь, стягивай с неё всё.

Оливия стянула с бесчувственного тела тайтсы и майку, отметив, что грудь у Авы хоть и маленькая, но крепкая, натянула на себя, переобулась, нацепила очки и парик.

— Что дальше? — спросила она.

— Беги, — ответил полицейский, глядя на дорогу. — До порта и обратно.

— А она?

Офицер обернулся, его верхняя губа чуть дрожала.

— До порта и обратно, — повторил он.

Борхес выскочила из машины. Она вообще мало чего в этой жизни боялась, но в серых глазах увидела смерть.

— Представляешь, заказал с улитками, а привезли с мидиями, — Эфраим поставил перед Филипой миску с едой, подцепил палочками лапшу. — Везде бардак, но так даже лучше. Прости, были срочные дела, но ещё несколько дней, и я буду практически свободен. Открывай рот.

— Я не хочу есть, — тихо, размеренно и очень спокойно произнесла она.

Но Эфраима было сложно обмануть.

— Ты всё ещё злишься.

— Я не злюсь, — сказала Филипа. — Я в бешенстве.

— Понимаю, у тебя есть вопросы, и сейчас я готов всё объяснить. Но ты не ела уже двое суток, давай, Пиппа, тебе нужно подкрепиться.