Понятно, не зарплата шла на все эти приобретения — ее попросту бы не хватило. Значит, Ильин имел какие-то другие доходы. Это давало возможность предположить: авторы анонимных писем правы — директор комбината «Трудпром» № 3 действительно берет взятки. «Где расход не по труду, там мошенник на виду» — гласит русская пословица.

В ведении Ильина находились гардеробы ресторанов, кафе, парикмахерских. Их обслуживали инвалиды. Время от времени Ильин совершал обход своих владений. Когда в новом нейлоновом плаще, в дорогой серой шляпе он входил солидным шагом в кафе «Север» или в ресторан «Москва», между его подчиненными проносился тревожный шепоток: «Хозяин пришел!»

А он и в самом деле чувствовал себя хозяином. Соответственно и держался. Захочет — направит гардеробщика на хорошее, «доходное» место, где клиент солидный, щедрый на чаевые. Не захочет — переведет туда, где не будет никаких чаевых, одна зарплата, что некоторых работников гардероба совсем не устраивало. Все вопросы, связанные с кадрами, с их расстановкой, Ильин взял в свои руки. Ни его заместитель, ни отдел кадров ничего не решали.

Порядок у Ильина был такой: хочешь местечко повыгоднее — «подмажь» директора. Приди к нему в кабинет, вежливенько поздоровайся и оставь в его ладони мзду. Рукопожатье Ильина обходилось недешево: кому в пять, кому в десять, а кому и в пятнадцать рублей, в зависимости от места, на котором работал гардеробщик. Ощутив в своей руке приятно похрустывающую бумажку, директор делался ласковым, любезным: не руководитель учреждения — отец родной. А вот тот, кто «забывал» зайти к нему в кабинет с «благодарностью», получал недвусмысленное предупреждение. Директор сам приходил к такому в день получки. Павел Ильич терпеть не мог «неблагодарности». Для забывчивых это нередко кончалось увольнением.

Подобное бессовестное вымогательство продолжалось ни много ни мало десять лет. Ильин обнаглел до того, что начал брать взятки даже вещами. Гардеробщику Иванову он намекнул, что не прочь был бы получить электрощетку. Иванов перечить не стал. Поехал домой, взял деньги, пошел в Гостиный двор, купил электрощетку «Ветерок» и вручил ее директору. В следующий раз он преподнес ему два торта из «Севера». Сам выбирал, чтобы выглядели позаманчивее, чтобы были на них и шоколад, и марципаны, и розы из крема.

Когда у Иванова однажды не оказалось денег, чтобы дать их директору, Ильин предложил ему написать заявление с просьбой об оказании материальной помощи и полученную сумму отдать ему, Ильину. Иванов так и сделал: получил 25 рублей и отнес их директору. Так же поступил и гардеробщик Жегун: получил ссуду — десять рублей и пять из них вручил Ильину.

Обо всем этом рассказали Беленькой сами гардеробщики. У следователя не было оснований им не верить. Да и зачем было этим людям говорить неправду, возводить напраслину на Ильина? И все-таки показания, как и в каждом случае, когда ведется расследование, требовали подтверждения. Надо было уличить взяточника на месте, поймать его с поличным. Иными словами: следовало зафиксировать факт получения им денег.

Беленькая приняла единственно правильное в подобной ситуации решение. Уточнив, какого числа выдается в «Трудпроме» № 3 заработная плата, она поехала в банк и там, в присутствии понятых, сделала на всех денежных знаках, которые предназначались для выдачи работникам комбината, пометки особым составом. При этом она рассуждала так: если Ильин с каждой получки берет поборы, то, значит, и в этот раз он получит мзду. А если так, то у него должно оказаться денег больше, чем он получит законным путем. На всех этих купюрах будут пометки, которые и позволят уличить его в получении взяток.

…День выдачи зарплаты на комбинате. Работники подходят к столу кассира, расписываются в ведомости. Получает деньги и Ильин — 69 рублей. Потом он удаляется к себе в кабинет. К нему заходит кто-то из гардеробщиков, затем другой, третий… А под вечер к директору «Трудпрома» № 3 является еще один посетитель — следователь районной прокуратуры. Его сопровождают понятые. Беленькая производит тщательный обыск в служебном кабинете Ильина, потом у него на квартире. Все изъятые при обыске деньги отсылаются на экспертизу в научно-техническую лабораторию. Там каждая купюра освещается определенными лучами. В результате пометки выявляются. Таких купюр немало — 232 рубля. А ведь Ильин получил по ведомости только 69. Откуда же появились у него остальные?

Беленькая считает, что Ильина уже можно взять под стражу. Прокурор дает санкцию. Директор комбината еще не знает, что в руках следователя есть неопровержимые доказательства его виновности. О, как негодует, как возмущается Павел Ильич, когда ему предъявляют постановление об аресте. «Дайте мне только выйти, я вам всем покажу, вы ответите у меня за произвол!» — угрожает он.

В то же время, сидя в камере следственной тюрьмы, Ильин пишет письма и пытается переправить их жене. Это для него очень важно. В письмах содержатся замаскированные инструкции о том, как надо ей и всем остальным членам семьи вести себя на допросах, что отвечать.

«Родная женушка! — пишет Ильин. — Привет от меня Люсеньке, и не забудь ей сказать о 250 рублях, которые она оставила в шкафу и которые мы с тобой взяли, и еще напомни ей, чтобы она не забыла сказать, что кое в чем нам помогала материально. Да, пусть она скажет также о туфлях, которые я хотел ей купить и поэтому взял с собой из дома 60 рублей, о чем я тебя не поставил в известность. Люся или Саша должны будут напомнить следователю, а также в суде, что садовый участок они приобрели на свои деньги. Теперь о себе. Я здоров, сыт, делаю каждый день зарядку. Целую, любящий твой супруг».

Павел Ильич хотя и выражает негодование, но в то же время не может не отдать должное следователю Беленькой. «Сразу видно — тонкий психолог», — доверительно сообщает он в письме жене. Вскоре ему приходится убедиться, что Беленькая не только тонкий психолог, но и опытный криминалист.

— Итак, Павел Ильич, — сказала Беленькая на очередном допросе, — вы получили в день выдачи зарплаты шестьдесят девять рублей. Однако в вашем письменном столе оказалось еще шестьдесят рублей: они лежали под книгой. Помните? Что это за деньги? Откуда они?

— Эти деньги не мои, они принадлежат дочери жены, — не моргнув глазом, ответил Ильин. — Люсенька дала их мне, чтобы я купил ей туфли. Молодая женщина, естественно, хочет одеться получше. А на остальную сумму я должен был приобрести садовый инструмент.

— А те деньги, что оказались у вас дома?

— Тоже Люсины.

— Не крутите, Ильин, — не выдержав, резко сказала Беленькая, которую возмутила эта явная ложь. — У нас есть неопровержимые доказательства, что вы говорите неправду, — уже спокойным тоном продолжала она. — Вот, глядите!

Щелкнул замок портфеля — и на столе появился фотоснимок, сделанный научно-технической лабораторией. Точнее, это был целый ряд фотоснимков, склеенных воедино, так что получилась одна большая таблица. На ней отчетливо виднелись деньги, бумажные купюры на общую сумму 232 рубля.

— На всех этих купюрах имеются пометки, — продолжала Беленькая. — Они были сделаны мною накануне выдачи зарплаты. Специально для вас, Павел Ильич, для того, чтобы уличить вас в получении взяток, в подлости, в стяжательстве. Зарплата выдавалась одиннадцатого числа, и в тот же день у вас появились эти деньги. Шестьдесят девять рублей — ваша зарплата, все же остальное — это взятки, полученные от гардеробщиков. Признаётесь?

Да, больше врать Ильин не мог. Он был изобличен, приперт к стене фактами, имевшимися в руках у следователя. И ему ничего не оставалось, как опустить голову.

— Вы ловко сработали, — глухо промолвил он, — я этого никак не ожидал. Конечно, эти деньги не мои, а моих подчиненных, гардеробщиков. Очередная «подать».

— Сколько вы получили за все это время денег? — спросила Беленькая.

— Около десяти тысяч рублей.

Беленькая могла бы сказать взяточнику, что у нее есть и другие улики против него. В частности, при обыске в квартире Ильина она нашла клочки писем, полученных директором комбината от старого гардеробщика Киршенбаума. Беленькая восстановила эти письма и прочла. Из них она узнала, что Киршенбаум тяжело заболел, оказался без работы и без средств и ему ничего не оставалось, как просить, чтобы Ильин вернул ему деньги, которые когда-то получил с него.