Одним из активных организаторов гатчинского подполья была Александра Дрынкина. Шура еще в школе вступила в комсомол. Закончив в Ленинграде семилетку, она поступила учиться на курсы парикмахеров. До войны работала в парикмахерской Военторга в Пушкине. Тогда же познакомилась с военным летчиком старшим лейтенантом Андреем Дрынкиным и вышла за него замуж. Когда началась война, Андрей был направлен на фронт. Шура еще оставалась в Пушкине. Она не успела уйти и очутилась в оккупации.

В Гатчине Дрынкина продолжала работать парикмахером. Ее младший брат Георгий Беляев рассказывал, что Шура была смелой по характеру женщиной. Нисколько не боялась, когда рвались бомбы и снаряды. Она нередко поговаривала, что «надо бежать отсюда к своим».

В парикмахерской вместе с Шурой работала Катя Шилова. Она тоже была членом подпольной группы. Долгое время немцы не знали, что парикмахерская является боевым штабом одной из групп, входивших в антифашистскую подпольную организацию. И что работающие здесь две миловидные молодые женщины занимаются еще и более серьезными делами: установив связь с советскими военнопленными, подготавливают их побег.

В Гатчине было три лагеря для советских военнопленных. Один из них — наиболее крупный — «Дулаг-154» считался пересыльным.

Над пленными издевались. Их травили собаками, морили голодом. Нередко гатчинцы видели, как исхудалые, измученные люди, которых гитлеровцы гнали на тяжелую физическую работу, рвали растущую по краям дороги траву, подбирали с земли гнилую морковку и тут же ели. За это конвоиры жестоко их избивали. Но все же даже эти полуживые люди сопротивлялись и боролись против фашистских захватчиков. А им деятельно помогали молодые гатчинские патриоты.

Они тайком передавали в лагерь еду. Хлеб, картошку покупали на деньги, вырученные от продажи фигурок из глины и дерева, которые делали пленные, а то и просто делились последним куском. По ночам при свете коптилок чинили пришедшую в ветхость одежду. Забрасывали в лагерь полученные от партизан листовки и номера «Ленинградской правды», в которых говорилось, что город Ленина не сдался, стойко продолжает борьбу. И, наконец, Шура Дрынкина и ее подруги подготавливали побег большой группы военнопленных.

Порой девушкам, входившим в организацию «За Родину», приходилось маскироваться, разыгрывать из себя веселых, легкомысленных «фройляйн». Даже кое-кто из местных жителей всерьез полагал, что Надя Федорова, официантка из аэродромной столовой, где питались фашистские летчики, бомбившие Ленинград, связана с оккупантами. К ней в гости приходили немецкие офицеры, и Надя кокетничала с ними, позволяла целовать себе руку. Чувствовалось, что молодая красивая девушка пользуется благосклонным вниманием немцев.

Надя следила за своей внешностью. Ее пышные волосы, подкрашенные за неимением в то время настоящей краски отваром из лука, всегда были тщательно причесаны. Но кто мог догадаться, что, когда «фройляйн Nadja» приходит в парикмахерскую, другие «фройляйн» — «Schura» или «Katja», делая ей прическу и весело болтая о разных пустяках, незаметно обмениваются важными сведениями.

Борис Матвеев, работавший слесарем на железной дороге, вел наблюдения за фашистскими поездами. Это задание он получил от Нади Федоровой и ей же должен был периодически сообщать, какие эшелоны и когда проходят через Гатчину. От Нади же подпольщики получали листовки для распространения.

Из рассказов очевидцев, разрозненных сведений складывается картина деятельности молодых патриотов в Гатчине.

Валя Дмитриева служила в немецком госпитале. Мыла полы, перетряхивала матрацы, чистила на кухне картошку. Но разве могла русская девушка, комсомолка, смириться с подобной участью? Валя вступила в подпольную группу.

Так же поступила и Дуся Потапова, служившая в том же госпитале. Когда-то у Дуси было скромное желание — выучиться сперва на младшего бухгалтера, потом — на старшего. Война помешала осуществлению планов тихой, мечтательной девушки, учившейся на бухгалтерских курсах в Ленинграде. Дуся оказалась в Гатчине, в оккупации. Она не могла стоять в стороне от антифашистской борьбы. Подружилась с Шурой Дрынкиной, Надей Федоровой, Валей Дмитриевой. Стала получать от них задания, выполнять их вместе с Валей.

Мать Вали Дмитриевой вспоминает, что однажды дочь принесла домой целую пачку паспортов. Разложила на столе. Мать поинтересовалась: «Что это? Откуда?» «Ах, мама, — вежливо, но твердо сказала Валя, — отойди, пожалуйста. Все равно ты ничего не поймешь». Только позже узнала мать, что паспорта эти предназначались для военнопленных, готовившихся к побегу.

А в другой раз Валя прибежала домой взволнованная, бледная, и, ни с кем не разговаривая, легла в постель. Мать подумала — заболела дочка! А она лежала с открытыми глазами, не спала и молчала. Зная Валин характер, ее скрытность, мать ни о чем не расспрашивала ее, только издали наблюдала за ней. Обе в эту ночь так и не уснули. А на другой день прошел по Гатчине слух, что кто-то накануне взорвал фашистский склад. В списке расстрелянных Валя Дмитриева значилась второй.

…Штурмбанфюрер СС Рудольф Зейдель был человеком энергичным. Он действовал по принципу: быстрота и натиск.

— Нельзя давать противнику опомниться, — рассуждал он. — Надо ошеломлять его внезапным ударом, сеять ужас, панику. И тогда сражение будет выиграно с легкостью.

Перед Зейделем был пример: гитлеровская армия, железный вермахт. Молниеносно действовала она, когда 22 июня 1941 года двинулась на Восток, на Советский Союз. И вот уже русская земля во власти рейха и на ней насаждается «новый порядок».

Так же быстро совершалась и карьера Зейделя. Когда-то он был простым торговцем железом. В дни прихода к власти Гитлера Зейдель забросил торговлю, вступил в партию национал-социалистов, надел коричневую рубашку, стал штурмовиком. Распевая воинственные песни, он ходил громить еврейские магазины и расправляться с коммунистами. Его усердие было отмечено золотым значком гитлеровской молодежи.

В 1939 году торговец железом уже служил в имперском главном управлении безопасности. В списке телефонов управления рядом с номером 13 значилось: «Зейдель Рудольф, гауптштурмфюрер».

Когда началась вторая мировая война, дела его пошли особенно успешно. Он явно обогатился, в доме у него появилась прислуга. Окружающие побаивались бывшего торговца железом.

Когда военные действия перекинулись на восток, Зейдель, уже в звании штурмбанфюрера, оказался во главе тайлькоманды полиции безопасности и СД айнзатцкоманды при 18-й немецкой армии. Главной задачей тайлькоманды была борьба с партизанами. Позже за «успехи» в этом деле Рудольфа Зейделя представили к награждению крестом «За боевые заслуги» 2-го класса с мечами. В характеристике говорилось, что Зейдель «выдающимся образом проявил себя при борьбе и уничтожении вооруженных банд».

Штурмбанфюреру приятно было, когда про него говорили: «О, этот Зейдель, от него ничего не укроется. Как ловко и как быстро он действует!»

Получив от Воронцовой первые сведения, Зейдель отдал распоряжение: действовать, как всегда, молниеносно.

25 июня гестаповцы допрашивали Воронцову, а 26-го уже были арестованы Сергей Степанов, Иван Максимков и Николай Александров. Потом были схвачены Константин Ловинецкий, работавший в столовой, Борис Соколов, столяр, Борис Мавринский, слесарь, Игорь Иванов, Михаил Завалейков, Иван Клочьев и Юрий Черников, 27-го были арестованы девушки, а 30-го июня палачи уже казнили всю группу.

…Арестованных доставляли в гестапо в легковой машине серого цвета. В те дни она совершила немало рейсов по городу. Гестаповцы, производившие аресты, предпочли переодеться в штатское. Лишь один из них был в военной форме.

— Собирайся! Поехали с нами! Живо! — приказывали они арестованным.

Юрия Черникова арестовали возле дома, где жила его знакомая девушка Тоня, с которой он пришел попрощаться перед уходом в лес. Тони дома не оказалось. Дожидаясь ее прихода, Черников сидел у ворот, тихонько перебирая струны гитары.