Суд пересмотрел дело Богданова и реабилитировал его. Богданов вышел на свободу, а его место в тюрьме занял тот, кто и должен был занимать, — Семенов. Правда восторжествовала.
ВЫРОДОК
Утром 27 января Алексей Алексеевич Мальцев почувствовал в квартире запах дыма. Это его обеспокоило. Он осмотрел кухню, комнаты, но ничего не нашел, что могло бы гореть. Тогда Алексей Алексеевич вышел на лестницу, пошел по этажам и обнаружил, что дым идет из квартиры номер девять. Мальцев стал звонить и стучать в нее, но ему никто не открыл.
А дым все усиливался, густел. Уже не было сомнений, что в девятой квартире пожар. Мысленно осуждая ее обитателей за небрежное обращение с огнем, Алексей Алексеевич поспешил к телефону, набрал номер 01. Пожарные машины примчались через несколько минут. Люди в металлических касках моментально подняли на третий этаж дома № 3 по Сестрорецкой улице пожарную лестницу, забрались по ней, разбили окна и сквозь них проникли в квартиру, в одной из комнат которой уже вовсю бушевал пожар. Толстые водяные струи из шлангов с силой обрушились на пламя, заставили его отступить. Пожарные быстро сбили огонь и, главное, успели перекрыть на кухне краны газовой плиты, которые кто-то оставил открытыми.
Не прояви Алексей Алексеевич Мальцев бдительности или замешкайся с приездом пожарные, неминуемо произошел бы взрыв.
Почему загорелась квартира? Зачем понадобилось открывать газовые краны на кухне? Ответ на этот вопрос пожарные получили, как только вошли во вторую комнату, куда еще не успел добраться огонь. Там, в луже крови, лежал труп зверски убитой женщины. Рядом с ней пожарные увидели мальчика лет трех, также лежащего в крови. Неизвестный преступник и на него поднял руку. Ребенок был еще жив, сердце его билось, но спасти мальчика не удалось: уж очень тяжелы были нанесенные ему раны. Спустя несколько часов, так и не приходя в сознание, он умер в больнице.
В квартире номер девять жила семья Купреевых. После того как утром глава семьи Вадим Николаевич и его приемная дочь-одиннадцатиклассница ушли (один — на работу, другая — в школу), дома осталась жена Купреева — Лариса Михайловна и трехлетний сын. Они-то и стали жертвами нападения. Преступник орудовал топором. На трупе женщины эксперты-медики насчитали семнадцать ран. Голова ее была изуродована. Завершив кровавое дело, бандит сложил на полу комнаты различные вещи, в том числе матрацы, и поджег, а на кухне открыл газовые краны. Он рассчитывал, что произойдет взрыв и таким образом все следы преступления будут похоронены под обломками.
Но он просчитался. Пожар был своевременно замечен и ликвидирован, взрыв предотвращен. Выполнив свою задачу, пожарные уехали, а на их место в квартиру пришли работники милиции и прокуратуры. Им было дано задание: как можно быстрее найти преступника. Найти не только для того, чтобы наказать, но и чтобы обезвредить. Кто знает, что он еще задумал, каковы намерения этого двуногого зверя?
Вести расследование прокурор города поручил двум старшим следователям: Карлу Феодосовичу Гарцеву и Олегу Васильевичу Прокофьеву.
Сильный, еще не выветрившийся запах пожарища стоял в квартире номер девять. Шкафы, столы, тумбочки — все было открыто, а содержимое их выброшено: преступник искал деньги и ценные вещи. Он рылся даже в ящиках кухонного буфета, в холодильнике… На первый взгляд казалось, что восстановить обстановку преступления, по крайней мере в той комнате, где был пожар, совершенно невозможно. Но опытных криминалистов это не смущало, хотя они и понимали отлично, что им предстоит тяжелая работа: пойди разберись во всем этом хаосе, найди следы, которые позволят построить логичную и, главное, достоверную систему умозаключении.
Следователи приступили к осмотру помещения. Им хотелось прежде всего представить себе, как все происходило, и для этого они восстанавливали путь, по которому шел преступник. Входная дверь, прихожая, коридор, комната, напротив — другая… Присев на корточки, Гарцев и Прокофьев внимательно перебирали вещи, предмет за предметом, — и те, что были повреждены во время пожара, и те, что еще не успели сгореть. Они искали следы преступника.
Однако преступник не оставляет на месте преступления визитной карточки. Наоборот, он стремится всячески затуманить дело, запутать следствие, увести в сторону, по ложным следам. Иногда это делается настолько изощренно, что даже опытные криминалисты удивляются поистине дьявольской изобретательности, перед которой бледнеет фантазия Конан-Дойля и Агаты Кристи. Сложно бывает восстановить истинную картину происшедшего, выйти на правильный след, и тем не менее следствию это удается в подавляющем большинстве случаев. Наиболее наблюдательным следователям для этого требуется совсем немного времени. Посторонним это кажется каким-то чудом. Но чудес, как известно, не бывает. Есть железная логика, умение сопоставлять, рассуждать и наблюдать — они-то и творят чудеса.
У писателя Юрия Олеши в его романе «Зависть» имеются строки: «Обращали ли вы внимание на то, что… человека окружают маленькие надписи, разбредшийся муравейник маленьких надписей: на вилках, ложках, тарелках, оправе пенсне, пуговицах, карандашах? Никто не замечает их». Но криминалисты замечают эти надписи. Да и не только надписи. Тонко развитое чувство наблюдательности является наиболее сильным оружием работников следственных органов. Наблюдения они кладут в основу своих концепций, версий, догадок, наряду с прямыми и косвенными уликами. Хотя что такое, в сущности, улики, как не результат того же умения наблюдать, отыскивать даже мельчайшие детали, на которые обычный человек никогда не обратит внимания?
Если б художник захотел показать следователя в работе, он мог бы изобразить его не за столом и не лицом к лицу с допрашиваемым, а сидящим на корточках и рассматривающим в лупу кусок пола, стены. Именно в этот момент рождаются первые умозаключения, которые позволят впоследствии с исключительной точностью воссоздать картину преступления, наметить план действий, найти следы преступника.
Почти трое суток (семьдесят часов) производили осмотр квартиры номер девять Гарцев и Прокофьев. Они скрупулезно выискивали в золе и пепле, в хаосе, вызванном убийством и пожаром, ту ниточку, которая позволила бы размотать запутанный клубок.
Они рассуждали так: ведь преступник ходил по комнатам, значит, на полу должны оставаться отпечатки его подошв. Допустим, что они уничтожены огнем, смыты водой из пожарных шлангов, исчезли под многочисленными следами тех, кто побывал в квартире после того, как в ней орудовал преступник. Ну а следы его рук? Уж они-то должны оставаться? Ведь эти руки держали топор, открывали дверцы столов и шкафов в поисках денег, ценных вещей.
Увы, и тут следователи столкнулись с не меньшими трудностями. Они находили отпечатки пальцев, ладоней, но все эти следы принадлежали членам семьи Купреевых — мужу, убитой жене, дочери-одиннадцатикласснице, даже побывавшим накануне гостям. На мебели, на дверях, на посуде — везде было полно отпечатков, этих удивительных по своей неповторяемости и неизменяемости в течение всей жизни человека узоров кожи на кончиках пальцев. Их было так много, что они начали в конце концов даже мешать следователям. Но, коль скоро следы обнаружены, их уже нельзя отбросить, как отбрасывают при игре ненужные карты, — таково незыблемое криминалистическое правило. Наоборот, каждый отпечаток необходимо проверить, чтобы узнать, то ли это или не то, что ищут следователи. Но каждый раз проверка приносила неутешительный ответ: нет, не то!
Наконец следователям повезло. Осмотрев пианино, они нашли на нем отпечаток ладони, который не принадлежал ни кому-либо из семьи Купреевых, ни кому-либо из лиц, о которых было точно известно, что они никакого отношения к преступлению не имеют. Кто же в таком случае мог приложить к пианино ладонь, оставить на его полированном боку след своей пятерни? Это мог быть преступник! Так в руки следствия попала важная деталь.
