– Хорошо, если другая. Злотан знал про эту ситуацию и запугивал мага, склоняя к сотрудничеству. Собственно, Злотан убеждал Ингварда в том, что единственно эффективный способ, которым Сабарь может прибрать к рукам дарикские земли – это заставить последнего представителя древнего рода подписать завещание в пользу сабарского царя. Естественно, ждать пока его светлость своей смертью помрет никто не будет.
– Но его светлость на это не повелся? Правильно, писака и тут дилетантом оказался: дюком Южнодарикским по завещанию либо иным другим путем может стать только человек состоящий в каком – никаком родстве с королевским домом Дарика. А такого родства у сабарской династии нет. Ну ты «Генеалогию царствующей фамилии» сдавал. Так что наши посольские какую-то иную комбинацию затеяли.
– С участием Трубинских?
– Похоже, да. Наше же дело присматривать за тем, кто возможно влиял на ситуацию помимо Валадара и может иметь свои интерес и сейчас.
– Разрешите, ваше превосходительство?
Похоже обыск в доме погибшего волхва завершен. Перед боярином-смотрителем лег старинный фолиант и вполне современный плотной оберточной бумаги конверт без адресов и подписей. Варутинский потянулся к конверту, а Яромир – к книге.
На старонордическом дознаватель, как и большинство его современников, читал не ахти как, но общий смысл трактата уловил. Старинный автор излагал теорию и практику применения знака солнцеворота для «поддержания вечного, благословенного Богами цикла жизни, бегущего сквозь века». Продираться сквозь сей слог, особенно когда общий смысл ясен, быстро наскучило. Понятно, что этот кладезь мудрости подтолкнул Валадара к борьбе за собственное бессмертие ценой жизни других. В деталях же пусть спецы разбираются.
Тем более рассматривать содержимое конверта оказалось куда занятней. В нем нашлась крупная сумма денег ассигнациями и расписки в их получении волхвом Валадаром от посла Империума в Московск-Граде с личными подписями и посольской печатью. Яромир их внимательно осмотрел, обнюхал, почти на зуб попробовал и только озадаченно покачал головой.
– Если и подделка, то очень качественная.
– Или архивариус действительно выполнял некий и совсем не обязательно приступный заказ раулитского посольства. Искал в архивах информацию о том же Ингварде, например.
– Либо кто-то третий желает до предела накалить отношения между Сабарским царством и Империумом.
– Короче, дело ясное, что дело темное. Значит завтра к полудню быть во дворце. Мундир парадный, оружие боевое, настрой рабочий. Хозяюшка, позвольте поблагодарить за чай и откланяться.
***
За пять минут до полудня Мраморный зал Большого дворца уж полон. Приглашенные неспешно прогуливались меж белоснежных колонн, собираясь в кучки по интересам. Только несколько десятков волхвов хоть и фланировали по залу вместе с прочей сверкающей драгоценностями женщин и орденами мужчин толпой, но вместе не собирались, бдительно контролируя каждый свой сектор.
Яромир прогуливался в паре с ворожеей Озерного замка. Их зона ответственности оказалась почти безлюдной. Посол Империума со свитой окружены внушительным кольцом пустоты. Бог весть откуда, но все уже знали, что во вчерашнем покушении на Алехана II без раулитов не обошлось. Впрочем, дядька лет за шестьдесят явный выходец из североморских пиратов держался с завидной невозмутимостью. Его умение сохранять лицо вызывало уважение даже у не испытывающего ни малейшей симпатии к раулитам дознавателя. Яромир уж собрался подойти, поздороваться с посолом, просто чтобы нарушить эту незримую зону отчуждения.
Ворожея тоже с интересом рассматривала представителя Империума.
– Ишь ты, небось самого старого из раулитов нам прислали. Это сколько ж ему было, когда он с Раулисом связался?
– Хорошо за тридцать, небось. От виселицы спасался или от дружков кинжал в спину ожидал. Бог весть.
– А вот что точно про него известно, так это то, что в Тригорск он вошел одним из первых. Жаль уехал рапортовать об успехах буквально за час до вашей атаки на город.
Голос научницы стал зол и мстителен. Сама себя убеждает, почему не надо подходить к одиноко торчащему в заполненном людьми зале послу, объяснил себе ее возбуждение Яромир. Но ответить не успел.
– Его величество государь царства Сабарского Алехан Николашевич! – торжественно объявил лейб-гвардеец, распахивая створки парадных дверей.
Алехан IIшел, опираясь на плечи сыновей цесаревича Алехана и великого князя Костяна. Они же помогли государю опуститься на трон, накрыли ноги скрывающим повязки пледом цветов государственного флага и замерли по сторонам от кресла заставив посторонится обычных гвардейцев.
– Дамы и господа, благодарю вас за проявленное единство и мужество перед лицом обрушившейся на нас испытания. Мы скорбим о тех, кто погиб в эти тревожные дни, – голос Алехана Николашевича был слаб и нетверд, но его услышали все, ибо Мраморный зал накрыла столь глубокая тишина, в которой и скрип половицы показался бы кощунством.
– Наши сердца с теми, кто потерял родных и близких. Одна из них – вдова известного столичного репортёра Николы сына Карпуева Наталия нашла в себе силы прийти сегодня сюда. Наталия Никитишна, позвольте выразить вам наши искренние соболезнования.
Вышедшая на свободное место перед троном Наташка с кокетливой скромностью присела в церемонном книксене.
– Нам известно, что все расходы и хлопоты по организации похорон супруга вашего взяла на себя его редакция. Мы, в свою очередь, также не можем остаться в стороне от судьбы сына и супруги погибшего при исполнении своего долга журналиста. Уж если следственное совещание не смогло уберечь вашего мужа, то хотя бы позаботиться о вашем нынешнем благополучии они обязаны. Боярин Варутинский, распорядитесь.
Смотритель следственного совещания кивнул и жестом подозвал дознавателя Велехова, заботам коего молодая вдова и была препоручена. И судя по хулиганистым чертикам в глазах Алехана Николашевича, тот был вполне осведомлен в том, что он делает. На ватных ногах Яромир вмести с официально ему врученной любимой женщиной отошел вглубь зала, стараясь все же держаться не очень далеко от раулиткого посла, за которым теперь присматривала одна ворожея.
– Теперь к делу.
Государь подал знак старшему сыну. Алехан Алеханович сделал шаг вперед.
– Мы, временный самовластец земли сабарской, опираясь на волю отца нашего государя Алехана II, стремясь к миру и справедливости в землях наших и в виду того, что основные организаторы и исполнители вчерашних злодейств наказаны самой судьбой, объявляем амнистию всем неумышленно или косвенно вовлеченным в оное преступление, как известным следствию, так и тем, чья вина может открыться позже.
Яромир внимательно наблюдал за реакцией собравшихся. Интересно, акт об амнистии – это карт-бланш обхаживающему новоявленного дюка Южнодарикского посольскому совещанию? Или сигнал к примирению с той силой, что остается неведомой, а магу Ингварду за компанию повезло?
Тем временем Алехан Алеханович счел данное на переваривание информации время исчерпанным и продолжил.
– Нет ли у кого из собравшихся нужды сделать заявление? Нет? Хорошо, тогда перейдем к не менее важному, чем тревоги наши междусобойные, делу внешнему. Горе постигло в эти дни не только наш дом. Народ далекого Южного Дарика скорбит об усопшей правительнице сестре нашей герцогине Эльвизе. Скорбь эта усугубляется тревогой за будущее их страны. В тревоге этой к нам прибыла делегация бОльших людей Дарика в надежде на помощь и утешение. Не в наших традициях отказывать в поддержке нуждающимся.
Подчиняясь властному жесту наследника лейб-гвардеец распахнул парадную дверь и стой же, что и прежде торжественностью объявил:
– Его светлость Ингвард Корводович наследный дюк Южнодарикский с упругой.
Значит, пока дознаватель мирно дрых в обнимку с вдовой журналиста Карпуева, князь Трубинский с утра пораньше оформил брак дочери. Эта новость вызвала у Яромира крайне смешанное чувство. Если бы Светлану Васильковну выдали за абсолютно незнакомого человека, вопросов, наверное, было бы меньше. Но тут холодный политический расчет вторгся в уже худо-бедно сложившиеся отношения. И выдержат ли они столь грубое вторжение? Кто знает.
