— Но показать сундук ей надо, — сказала Лотения, — представляешь, если она тоже ведьма? — с горящими глазами прошептала она, — три ведьмы!

— Пока ещё не совсем ведьмы, — занудно сказала Адирилада, — нужно подождать двоелуния.

— Сомнения? — хитро спросила Лотения. Адирилада улыбнулась. Нет, она не сомневалась. В себе точно не сомневалась.

— А ты уверена в своих чувствах? — забеспокоилась Адирилада.

— Я была в них уверена уже через минуту, как только его увидела, — без малейшего колебания сказала подруга.

— Пойдем вниз, пообедаешь с нами, а потом сходим к Филирии. Я даже не знаю вернулась она или нет, — предложила Адирилада.

Девушки спустились вниз, как раз, когда в дверь влетела растрёпанная госпожа Сайдерсам. Адирилада удивилась, видя мать такой.

— Ади, ты дома! — вскрикнула она и бросилась к дочери, — Ох, Лоти и ты здесь, — чуть не плача сказала госпожа Сайдерсам, — Я принесла дурные вести, это ужасно. Пойдёмте, нужно сесть, иначе, — мать не закончила фразу и потащила, ошарашенных такой встречей, девушек в гостиную.

— Я сегодня была у госпожи Лавар и она мне такое рассказала! — госпожа Сайдерсам часто-часто заморгала, пытаясь сдержать слезы, — Бедная Филирия, — всхлипнула она и полезла в сумочку за платочком.

— Что с Филирией, мама? — напряжённо спросила Адирилада.

— Вчера ее вернул отцу муж! У господина Нелерена были гости, в том числе и госпожа Лавар с мужем. Господин Варам притащил Филирию во время ужина, оскорбил и унизил прилюдно! А потом сказал, что он никогда на ней не женился, и если они желают, пусть ищут господина Варама и отдают Филирию ему, — почти шепотом сказала госпожа Сайдерсам, — Бедная девочка! Это в голове не укладывается!

— Мама, нам надо идти, — подскочила бледная Адирилада.

— Я думаю, дорогая, что сейчас не лучшее время для визитов, — сказала госпожа Сайдерсам, — день-два и об этом будет судачить весь город. Это ляжет тяжёлым грузом на ее семью.

— Это не важно, — упрямо сказала Адирилада.

— Не важно, — поддержала Адириладу Лотения, — Филирия наша подруга, она не виновата, что попала в такую ситуацию. Виноват ее муж недоделанный, и я первая плюну в любого, кто посмеет про нее слово дурное сказать!

До дома родителей Филирии девушки добежали очень быстро.

— Пошли через кухню, — сказала Лотения, когда им не открыли двери главного входа. Адирилада, только кивнула. Обойдя дом, девушки пролезли через дыру в заборе, через которую часто лазили в детстве, заросшую вьюном. Дверь в кухню была открыта, но там не было ни кухарки, ни помощника. Девушки, крадучись, прошли по коридору для слуг и по боковой лестнице поднялись на второй этаж. Дом казался пустым. Дверь в комнату Филирии была приоткрыта. Девушки, стараясь не шуметь, проскользнули внутрь. Филирия сидела на подоконнике, перед открытым окном и пустым взглядом смотрела перед собой. Она не двигалась, не моргала, казалось даже не дышала. Адирилада прижала ладонь ко рту, слезы душили ее. Девушки тихо подошли.

— Фили, — тихо сказала Лотения. Филирия подняла голову, посмотрела на подруг. И вдруг лицо ее исказила гримаса страдания, она протянула руки и обняла их, издав пронзительный вой. Филирия плакала так горько, рыдания сотрясали ее хрупкое тело. Адирилада не стесняясь плакала вместе с ней. Потом они молча сидели втроём на полу. Филирия заговорила сама:

— Он не мой муж. Я полюбила, незнакомца. Чужого, злого, холодного. Он не человек. Он чудовище. Я мечтала прожить с ним жизнь, родить ему детей. А оказалось, что это ему не нужно. Все его слова, оказались ложью. Он сам оказался одной большой ложью, — Филирия горько усмехнулась, — он смеялся, говорил, что отлично развлекся с провинциалочкой. Я не понимаю почему… Я призналась ему в любви, я отдала ему сердце, тело, душу, все ему отдала. Что с ним случилось? — девушка спрятала лицо в ладонях и снова разревелась.

Адирилада подумала, что поведение Дрилена ей кажется очень знакомым.

— Фили, а он не называл тебя ведьмой? — осторожно спросила она, Лотения напряглась.

— Называл. Лживой дрянной ведьмой, — тихо ответила Филирия, утирая слезы, — и ещё много как называл. Я даже не представляла, что в человеке может быть столько злобы. Что я ему сделала?

— Фили ты правда любишь его? — спросила Лотения. Ей было до слез жалко подругу, но нужно было срочно прояснить один момент.

— Люблю, — девушка даже раздумывать не стала, — даже после его ужасного поступка и отвратительной лжи, но это очень больно. Может я неправильная какая-то? Я даже разозлиться на него не могу, хотела бы, но не могу.

— И не надо, — радостно сказала Адирилада, — он этого не достоин.

Филирия слабо улыбнулась.

— Спасибо вам, что не дали мне скатиться в пучину отчаяния. Я скоро уеду. Отец закончит свои дела и увезет меня куда-нибудь, но я обязательно буду писать вам длиннющие письма.

Адирилада смотрела на Филирию и не верила ни одному ее слову, она не так спокойна, как пытается показать.

— Филирия, ты должна сейчас пойти с нами, — твердо сказала Адирилада, — Лотения найди ей плащ.

— Зачем? Ади правда я уже не буду плакать, — пыталась отнекиваться Филирия, но Адирилада чувствовала, что, если они оставят сейчас ее, случится что-то страшное.

— Мне нужно тебе кое-что показать.

Вдвоем девушки затолкали Филирию в плащ и под руки потащили вниз по боковой лестнице. Благо, Филирия была весьма хрупкого телосложения и вдвоем с Лотенией они легко увели ее из дома.

Сундук открылся. Лотения чуть не приплясывала от радости, но Филирия осталась к этому событию абсолютно равнодушной. Адириладе не нравилось ее состояние, поэтому она пошла на хитрость. Попросила принести им ягодного морса и перекусить, выпросила у матери сонную настойку и добавила в стакан Филирии. Поить ее пришлось почти насильно, но все же девушка осилила половину стакана и очень скоро уснула. Адирилада сняла с нее туфли, вместе с Лотенией они раздели Филирию и уложили на кровать, заботливо подоткнув одеяло.

Отправив со слугой записку отцу Филирии, Адирилада пошла говорить с родителями. Они с Лотенией уже обсудили и нашли неплохой вариант, как держать Фили под присмотром подальше от городских кумушек.

— Папа, я хочу поехать к тётушке Мербии и пригласить Филирию и Лотению, поехать со мной. Я уверена, тетушка не будет против нашей компании, — сказала Адирилада. Отец вздохнул и заложив руки за спину отвернулся к окну.

— Я слышал, что произошло с твоей подругой и как сын лорда, считаю, что тебе нужно прекратить с ней всякое общение, но как отец, я понимаю твое стремление помочь ей и полностью его одобряю, — господин Сайдерсам повернулся и раскрыл дочери объятия. Адирилада не раздумывая прижалась к его груди, — когда вы хотите ехать?

— Как можно скорее. Я отправила записку господину Нелерену, Филирия сейчас наверху, спит. Он может приехать. Я не знаю одобрит ли он мою идею, но Фили нельзя сейчас оставлять одну, ей очень плохо. Мы могли бы выехать уже завтра…

В этот момент вошёл слуга и доложил, что прибыл господин Нелерен. На отца Филирии было страшно смотреть. Он осунулся, глаза запали и в них было столько затаенной муки. Господин Нелерен один воспитывал Филирию, после трагической смерти жены восемь лет назад. В дочери он души не чаял. Ещё достаточно молодой мужчина, он мог повторно жениться, но не хотел приводить в дом чужую женщину. Он говорил, что пока Фили не выйдет замуж, в доме хозяйкой будет только она.

Выслушав предложение Адирилады он кивнул, сказал, что вещи Филирии привезут в течение часа и поблагодарил их за горячие участие. Отец предложил ему переночевать у них в доме, а когда господин Нелерен согласился, быстро вытурил Адириладу за дверь и заперся с ним в кабинете. Адирилада мысленно поблагодарила отца и пошла наверх, обрадовать Лотению. Ей ещё нужно было идти домой и уговаривать родителей отпустить ее пожить к тётке Адирилады.

Утром Филирия долго разговаривала с отцом. Когда они вышли из кабинета, любезно предоставленного господином Сайдерсамом, глаза у обоих были красные. Лотения уговорила родителей отпустить ее и приехала с отцом, который коротко переговорив с господином Сайдерсамом, расцеловал дочь в обе щеки, а потом долго смотрел вслед уезжающей повозке.