Сам Кацуки пострадал довольно мягко по современным меркам. Исцеляющая Девочка провела с ним две сессии, и это вылечило все его ссадины, ушибы и вправило подвывих позвоночника, не оставив о травмах никаких напоминаний. Раны Момо тоже оказались довольно простыми, и когда она уходила из больницы, она сказала Кацуки, что он не должен себя винить за то, что её немного ранили.

Но легко сказать. Кацуки чувствовал себя ужасно виноватым. И перед ней, и перед Всемогущим, который всё ещё находился в больнице без сознания.

Может, если бы он держал язык за зубами и не начал давать советы Рукалицу, тот бы не отправил Курогири к Момо. Или наоборот — соображай он чуть быстрее и сумей что-то сказать, чтобы задержать на пару секунд дольше Курогири, герои могли бы его вырубить, и история получила иной исход.

— Кацуки, завтрак готов! — раздался голос матери. — Иди есть!

— Иду! — отозвался он, закрывая ленту новостей и бегом направляясь в столовую, чтобы жрать и не думать-передумывать эти ужасные опустошающие мысли.

Сев за стол, Кацуки придвинул к себе поближе рис с яйцом и принялся щедро поливать его острым соусом.

— Сын, поедание такого количества острого непременно скажется на твоём пищеварении, — заметил отец.

— Вот именно, а к нам сегодня приедут представители из академии. Ты всё тут запердишь! — безапелляционно заявила мать, забирая бутылку из рук сына.

— А, верни назад! — возмутился Кацуки. — Я всегда так заправляю, и со мной всё нормально! Это ты — вонючка старая!

— Следи за своим языком! — отдавая затрещину, велела мать. — С подружками своими будешь так разговаривать, хотя, надеюсь, они тебе тоже по шее надают, если так посмеешь себя с ними вести! Я тебе добра желаю, дурак.

Кацуки хотелось назло матери взять и демонстративно выпить содержимое бутылки, но это было бы глупо, да и мать действительно не хотела, чтобы у него было расстройство желудка. Кацуки хмуро уставился в миску и начал поедать содержимое. И правда, на каплю больше — и есть стало бы невозможно.

— Кацуки, — подала мать голос. В этот раз она говорила мягко и заботливо. — У тебя глаза очень уставшие. Ты хорошо спал, сынок?

— Как убитый, — буркнул Кацуки в ответ. — Просто проснулся в неудачной фазе сна.

— Точно? Может, тебя всё же записать к психотерапевту?

Кацуки устало вздохнул. Мать видела его насквозь. Но смысла в терапии он не видел, так как считал, что и сам в состоянии справиться со своими переживаниями.

— Ну давай. Выброси деньги на ветер. Потому что я в полном порядке! Там ничего травмирующего не было! Просто группа дебилов играла в злодеев, а в итоге — них… ничего у них не вышло. Но если уж очень хочется потратить деньги, пожертвуй их в фонд Всемогущего на благотворительность!

Кацуки поймал взгляд её рубиновых глаз и смело в них посмотрел для пущего придания веса своим словам.

— Ладно, — сдалась она. — Если что, не занимайся самоедством, доверься специалистам.

— Да, так и сделаю, — кивнул он, выходя из-за стола. Он отправился обратно в свою комнату, чтобы побыть одному до приезда представителей школы. Он чувствовал себя ужасно из-за того, что пришлось врать, но довериться каким-то левым людям с дипломом он не был готов.

Официальная цель визита учителей — разговор с родителями и их подпись с согласием на переезд в школьное общежитие. Но Кацуки немного переживал, что вдруг родителям взбредёт в голову отказать, пусть они уже и разговаривали на эту тему и оба дали ему понять, что в целом не против.

Отец мотивировал своё согласие развитием самостоятельности, а мать — что ему не повредит побыть среди ровесников, а то он жуткий интроверт и, как вампир избегает солнца, избегает людей.

Приехали Ямада и Айзава. Всё прошло гладко: родители подтвердили и устно, и письменно своё согласие на переезд Кацуки в общежитие.

— Рад, что не пришлось уговаривать вас, — сказал Ямада-сенсей уже перед выходом. — Со всеми бы так легко.

— А что, много отказываются? — поинтересовалась Мицуки.

— Не то, чтобы много, но в «Б» классе учится девочка из Штатов, и её батя был категорически настроен на то, чтобы отозвать её документы и перевести в школу поближе.

— Ох, бедная девочка, — посочувствовала Мицуки.

— Но всё закончилось хорошо, йо.

— Это хорошо, — улыбнулась Мицуки и вдруг спохватилась: — Вы ещё не ездили к Мидории? Дело в том, что вчера я разговаривала с Инко по поводу вашего приезда, и она высказала мысль, что не хочет, чтобы Изуку продолжал обучение в Юэй.

Кацуки стоило огромного труда, чтобы не отреагировать. Если так, то, скорее всего, это конец обучения задрота в Юэй. Он слишком мягок и не станет перечить матери, если у той будут весомые аргументы. А они будут.

— Может, вы сможете её вразумить? — попросила Мицуки. — Изуку с детства бредил поступлением в Юэй, это очень много значит для него. Если вы знаете, что тот преподаватель сказал, может, используете на Инко?

— Там сама девчонка постояла за себя, — подал голос Айзава. — Насколько я знаю, твёрдо высказала свою позицию. Ну, всего доброго, — попрощался он и вместе с Ямадой покинул дом.

Закрыв дверь, Мицуки вздохнула, прислоняясь лбом к двери.

— Надеюсь, Изуку сможет постоять за себя… — развернувшись, она бросила взгляд на сына: — Поговори с Изуку, Кацуки. Он тебя считает другом, даже несмотря на твой дерьмовый характер.

— И чё я ему скажу? — огрызнулся сын. — Он сам за себя должен уметь постоять, я ему в няньки не нанимался!

И прежде, чем мать успела сказать хоть слово, он направился медвежьей походкой в свою комнату. Мицуки не окликала и не пыталась его уговорить. Просто молча смотрела в спину.

Завалившись на кровать, Кацуки достал телефон и задумчиво стал листать список контактов. Маман его всегда слегка бесила тем, что была права. Он должен помочь Изуку, даже несмотря на то, что тот его о помощи не просил. Это просто будет правильно. В конце концов этот долбоёб помог ему на поле боя.

Раздосадованно цыкнув, Кацуки кликнул по имени «Деку» и уставился в пустой чат. Изуку не писал ему сообщений, не интересовался, как у Кацуки дела после того, как его спас. Скорее всего, просто понял, что вместо ответа получит либо игнор, либо посыл куда-нибудь далеко. Киришима ему написал, но Кацуки не стал отвечать. Говорить, что всё хорошо, он не мог, но и лить свои переживания на других — боже упаси!

Кацуки закрыл окно чата и вздохнул. Писать после того спасения, когда он сам отказался подходить, казалось неправильным. Но и проигнорировать просьбу матери он не мог.

Идея осенила внезапно. Задрот вечно зависал в классном чате, значит туда и написать — и незаметно подбросить ему идею, как поступить вопреки решения матери.

Кацуки открыл чат и быстро набрал сообщение: «Эй, что там за новости про американку из «б» класса, которую отец хотел забрать домой?»

Ответ пришёл практически незамедлительно:

Мурчан: «Привет, Бакуго! Давно сюда не заходил, рада видеть, что ты функционируешь. Отец хотел забрать Тсунотори, но она категорически отказалась и пригрозила, что если он посмеет ей карьеру испортить, она останется в Японии нелегально и станет линчевателем. Сам-то как?»

Кацуки нахмурился, так как начались расспросы. Он вроде был бы и не против, но отвечать честно не хотелось, а врать тем более. Помимо Мико на него обрушился шквал вопросов от всего класса. Кацуки решил, что пора сваливать, но следующее сообщение от Мико заставило его задержаться:

Мурчан: «Ты уже в курсе, что Яомомо перевелась в класс поддержки?»

Кацуки этого не знал, и новость ошарашила его. Телефон звякнул, и Кацуки поднял, чтобы прочитать новые сообщения.

Виноград: «Нет, только не Яомомо! Почему? Что случилось? За что?!»

Пикачу: «Её больше нет в нашем чате! Что за фигня?!»

Мурчан: «Успокойтесь вы оба! Вы что, входящие не читали? Она ещё вчера нам всем написала письмо, где объяснила, почему это делает».

Кацуки тут же бросился проверять свою электронную почту. Открыв письмо Момо под заголовком «Прощайте», он с ухающим от перевозбуждения сердцем принялся читать.