— Черт! Как больно, — она с трудом встала, слегка контуженная после падения. — Где мы?

Йока поморщилась, выглядела она не лучше, подволакивая левую ногу. Юля успела сгруппироваться, мышцы отработали сами, а Йока сильно подвернула ногу, еще и бок ушибла об острые куски льда. Несмотря на это, она достала фонарь из мешка и тревожно осматривалась, — они попали в туннель. Йока говорила о нем, что им надо в какой-то туннель, по которому можно перебраться на материк. Дальше карта обрывалась, больше информации ей не положено было знать. Туннель напоминал метро, те же рельсы, окаменевшие провода в кабель каналах на стенах, и сплошная тьма. Тихо не было, снаружи бушевал буран, а из туннеля доносились жуткими волнами не то стоны, не то скрипы и хруст костей.

Вернулся волк, бодрый и, пожалуй, веселый. Йока пошла за ним, Юля следом, никак не получалось нацепить фонарь, пальцы не слушались, как и все тело. Волк отвел их в тайную комнату, в которой еще остались аккуратно сложенные рельсы и катушки с проводами, съеденные наполовину временем и крысами. Юля занялась готовкой, пока Йока осматривала свою ногу, часто вскрикивая. Поставив котелок на огонь, мясо грызуна не хотело размораживаться, больше напоминая доисторические окаменелости, она села рядом и уверенно ощупала голеностоп Йоки. Йока закричала, но упираться не стала.

— Будет больно, — без вступления сказала Юля и дернула. Йока взвыла и заплакала, но стало гораздо легче. — Скоро пройдет, просто вывернула.

Йока с уважением посмотрела на нее, приложив к слегка опухшей ноге замерзшее мясо. Вскоре она уснула в неудобной позе, прислонившись к катушке. Волк лег рядом, грея разогретым телом. Юля с интересом потрогала острую шерсть, ставшую горячей со стороны Йоки, улегшейся на нем, как на воздушной перине. Юля расправила на ней куртку и пошла варить кашу. Спать не хотелось, наоборот внутри появилась непонятная сила и бодрость. Интересно было наблюдать за спящей Йокой и волком. Вместе они напоминали семейную пару, уже переросшую все стадии влюбленности и страсти, не боявшуюся ругаться и спорить, драться друг с другом и друг за друга. Наверное, такой и должна быть настоящая любовь, когда не ломаешь себя и принимаешь партнера таким, какой он на самом деле есть, не пытаясь перевоспитать или сломать, без лицемерных и инфантильных проявлений любви, перемешанных с тошнотворными маркерами нежной пошлости и косплеем на людях в пушистых зверьков. Она вздохнула и засмеялась. Зависти не было, скорее внутри все распрямилось, пропало чувство ответственности за безответную любовь к ней. Она сама себе его придумала, сама взрастила и холила, Илья ни разу не дал ей повода для этих глупых мыслей. Сидя у горелки и помешивая суп, медленно, но верно превращавшийся в нажористую кашу, она вспоминала всю дурь, которая до недавнего времени крутилась в ее голове. Вспоминала, высвечивала и бросала в огонь, с улыбкой смотря на вспыхивающее пламя. Может это ветер пробирался к ним и раздувал огонь, но в подрагивающих языках пламени она видела себя прежнюю, грустную и молчаливую девочку, слишком много требовавшую от себя и других, но в первую очередь от себя. Она повзрослела, ощутив, как что-то легкое и теплое покинуло ее. Так и проходит детство, покидает человека, не способного уже его удержать. Ей было жаль и не жаль, она не знала и решила об этом не думать. Когда она будет готова, то вспомнит, и эта легкость и тепло в сердце вернется, Юля увидела это в черноте туннеля, подмигнувшей ей любопытным оком. Все следило за ними, пускай, она уже привыкла, что здесь не может остаться одна, когда не думаешь об этом, становится гораздо проще.

— Вставай! Ну, вставай уже! — Йока раздраженно трясла ее за плечо. От ее голоса туннель звенел, и ей это нравилось, она довольно улыбалась.

— Нечего спать, нам пора.

— Ага, — она поднялась с катушек, ставших для нее сносной кроватью. — Как нога?

— Хорошо. А ты откуда знаешь, что надо было делать?

— Меня тренер научил. Он меня много чему учил, я думала, что все забыла.

— У нас такому не учат, чтобы никто сам не занимался врачеванием. Лечить может только государство, — она усмехнулась. — Так проще численность регулировать. Это мне он сейчас подсказал.

— Понятно, похоже на Илью, — хмыкнула Юля.

Волк бежал степенной рысью сквозь туннель. В теплой робе стало жарко, и это было скорее приятно. Йока и Юля проваливались в сон, машинально крепче сжимая ноги, чтобы не свалиться. Волк бежал и что-то напевал, воя и рыча. Какая-то знакомая песня, Юля все силилась вспомнить, но глубже проваливалась в сон.

Иногда она просыпалась и вглядывалась в стены туннеля. Фонарь она перестала включать, увидев, как навстречу из стен выходят мертвые люди, такие же, как в шахте. Мертвецы улыбались, незлые, без отвратительных признаков гниения и прочих атрибутов ходячих. И все равно было страшно, она боялась их, впуская в сердце всю боль и ужас от того, сколько людей было закопано здесь живьем ради этого проклятого туннеля. Сколько еще безжалостно, людоедски было израсходовано человеческих жизней ради великих строек, ради никому ненужных побед. Она будто бы слышала их голоса, призывавшие не смотреть, не знать, но она не могла, и сила внутри нее росла — Юля чувствовала и понимала, как ей управлять, как учила Лана, и теперь она стала сильнее и злее.

Волк остановился, дрожа всем телом. Сонные девушки сползли, путаясь в вещмешках и обрывках сна. Трудно понять, что оказалось перед ними: пути преграждала бетонная конструкция с массивными железными дверями по бокам, из бойниц смотрели дула пулеметов, ржавые и местами гнутые, будто бы кто-то бросался на них, желая сломать или перегрызть. Бетон, изъеденный и растрескавшийся, смотрел на них с холодным равнодушием, как и прожектор, горевший еле-еле, чтобы не ослепить. Юля посмотрела на волка и на Йоку, согнувшуюся пополам и стонавшую от боли. Она сжала руками голову и бешено терла виски, чтобы снова сжать, попытаться раздавить, как арбуз. Волк упал на передние лапы и рычал из последних сил. Юля ощутила тяжесть в сердце и жжение, также, как в шахте под излучением. Счетчик то трещал, то умолкал, не понимая, что ловит.

Из левой двери вышел офицер. Она узнала в нем киборга с погонами инспектора высшего уровня. Офицер подошел к ней и бросил смешливый взгляд на Йоку с волком. Она его не видела, но чувствовала, что они знакомы. В прошлый раз он был другой, без усов и этой наглой улыбки.

— Вот мы снова и встретились, Юлия. Думаю, что вас не смущает мое новое тело. В вашем мире это до сих пор называют аватаром, что слишком примитивно. Но для вас это не имеет значения. Не скажу, что рад вас видеть, но так повелели боги, а я не в силах их ослушаться, — он подождал ее реакции, но Юля молчала. Офицер махнул рукой, и Йока упала на остатки шпал, волк рухнул, будто бы его выключили. — Вижу, что вы их жалеете, а ведь они предатели. Вы так и не догадались, что или кто вас привел сюда? А ведь у вас был шанс спокойно умереть в лагере, я вам дал этот шанс. И вот она должна была помочь вам в этом. Йока предала нас, слишком сблизившись с вами. Что ж, она сделала выбор. Я пока не решил, как мы ее казним. Но интересней ваш друг, теперь он киборг, Вервольф, если по модели оценивать. Но внутри это ваш друг Илья. Так интересно, что он сам нашел вас и привел к нам — предал вас или нет, как вы думаете?

— У него не было выбора, — спокойно ответила Юля и поправила вещмешок, в котором лежал выключенный дрон. Что-то заставило ее спрятать робота, хотя Йока и возражала, ей нравились игры волка с дроном. — Он же в вашей власти, как и она. Никто меня не предавал.

— Люди сложные создания, слишком противоречивые и нелогичные, чтобы выжить. И все же вы до сих пор живы, — офицер неприятно улыбнулся. — Вы ошибаетесь, но ваши заблуждения способны придать вам сил и решимости. Я вижу, что вы готовились, мы засекли это, но вы даже не представляете себе, насколько ваши силы ничтожны. Впрочем, я не вправе нарушать ритуал. Вы прибыли на битву, вы пришли сюда по доброй воле, и теперь вы наш почетный гость, а потом вы умрете. Поверьте, я не буду вас жалеть. Умирать вы будете долго и мучительно, как и положено герою.