Голос Веры сорвался, её ноги ослабли. Обрубок с нечеловеческой прытью подставил под неё стул, на который кухарка безвольно опустилась.

– Четырнадцать лет, – повторила Вера, вглядываясь в лицо Льва. – Верно, столько же прошло с тех тёмных времён. Их семья действительно проклята и уж точно не нашим царьком.

– Ну-ну, Вера. Тише, – Обрубок ласково положил когтистую лапу на плечо кухарки. – Отсюда опричнина и шёпот расслышат.

– Нет, старина, я знаю, чего говорю. Если этой ночью и выходит нечисть на улицы, то именно она прокляла всех Инецгоев.

Глаза Веры остекленели. Сама не своя она будто потерялась в воспоминаниях.

– Почему я не помню его лица, – прошептала она, щурясь на Льва. – Почему забыла его голос. Он так любил слушать мои сказки, суеверия с моей родины. Но ты не похож на него. Наверное... Почему я не могу вспомнить Вылко.

– Вылко, – повторил Лев. – Причём тогда ваш сын Инстриг?

– Ох, они так походили друг на друга. Я вырастила Вылко с пелёнок как родного сына. Не нужно бранить мать за то, что потерянную любовь изливает на чужое дитя. Часто их имена путались у меня на языке.

Плечи Веры задрожали. Лев поборол желание отвести взгляд, как сделали остальные. Он, чувствуя себя противно, продолжил напирать:

– Так что случилось четырнадцать лет назад?

Обрубок утробно зашипел на трубочиста, но Вера ответила:

– Когда Вылко подрос, то отправился в Собор. Мы почти перестали видеться. И мне оставалось наблюдать, как он меняется из года в год. В таких родах как Инецгои, дети быстро взрослеют. Отцу Вылко нужен был наследник под стать Великому роду. И мой мальчик им стал бы. Но после Собора в год скитания Вылко пропал на Дальних Осколках. Такой он был: если познавать мир, то выберет путь, который страшит других. Его уж приписали к мёртвым, когда он возвратился в отчий дом. И тогда случилось горе... Нет же, Вылко не мог. Мой Вылко не сотворил бы зло!

Вера спрятала лицо в ладонях. Оберегающий её, Обрубок указал подросткам на дверь.

– Прошу вас, Вера, расскажите, – попыталась достучаться до кухарки Есения. – Дабы проклясть род нужно что-то очень скверное?

– Отцеубийство – вот что случилось! – воскликнула Вера и зарыдала.

Обрубок скинул с себя капюшон и закрыл собой кухарку. Во вздыбленной шерсти его запрятались шрамы – награды давних боёв.

– Мне гроши платят, чтобы прислуга в кабаке не лила слёзы. Не пора ли вам, ребятки, на боковую?

– Мы вправду тут задержались, – согласился с ним Вий. – Похоже, Вера не знает, что с твоим отцом.

– Видимо, сбежал на Дальние Осколки, как и прочие преступники, – шипел диво.

Трещина на камне резала пальцы Льва. Душу кромсало разочарование.

– Спасибо вам, – нашёл он в себе силы. – Извините, я никому не хотел причинить боль.

Опасливо оглядываясь, Вий повёл барышень к выходу. Уже у двери Лев расслышал голос Веры:

– Как же давно я не была у склепа Инецгоев. Там лица их всех. Так захотела его тётка. Наврала, будто витязи убили Вылко при бегстве из края. Я-то знаю её гадскую натуру. Она поставила ему памятник, чтобы задобрить царя. Показать, что с родом Инецгоев покончено. Если хочешь увидеть своего отца, иди в скудельницу, мальчик.

До смотровой площадки доносились отголоски многолюдного торжества с других улиц. Обезлюдевший мост теперь был самым спокойным местом в Златолужье. Подростки глядели на огоньки Царского оплота, дабы перевести дух.

– До чего ж неприятный охранник, – полушепотом поделился Вий с Зорей.

Та покачала плечами:

– Он был создан вызывать подобные чувства. Такие дива хорошо проявляли себя в последнем восстании чуди. Лишь свои увечья он вынес из богатых шахт. Ни капли уважения, ни благодарности. Хозяин «Норы» пристроил его в кабаке забавы ради. Говорят, Обрубок такой последний.

– Жаль его, – неискренне сказал Вий. – Так что теперь, Лев?

Лев не знал ответа, и не было сил что-либо сказать. Видя его настрой, Есения протянула к нему руку, но осеклась и указала в сторону города.

– Отсюда до скудельницы недалеко. Туда и обратно мы за час управимся.

Вий хотел запротестовать, но его опередила Зоря:

– Не кажется ли вам, что прогулки по кладбищу в Ряженья чересчур?

– Откуда в лунси столько суеверий? К тому же скудельница никакое не кладбище. Там красиво и безопасно. Там несут стражу автоматоны, и простолюдинам тяжело будет попасть к склепам Великих родов, – Есения покопалась в сумочке висевшем на поясе и достала жетон в виде вычурного герба. – С моим позволением будет проще. Лев, ты всё равно туда пойдёшь, но только сегодня я смогу помочь. К тому же вчетвером мы быстрее найдём склеп Инецгоев. То будет нашим подарком на твой день рождения.

Зоря на доводы княжны проговорила:

– Пусть Лев сам решит.

Тот глянул на Вия, и вьюн пожал плечами:

– С гербом княжны будет легче пройти медноголовых.

Лев сжал в ладонях янтарь. Ему почудилось, будто камень забился в ритме сердца. Чужого сердца.

– Туда и обратно за час, – решил Лев. – Раз там безопасно, то ничего плохого не случится. Ведь так?

Глава 13. Маски.

В Царском оплоте не нужно опасаться затаившегося грабителя с ножом. Подобные неудобства распространены в подворотнях Сточных вод. Среди освещённых и просторных улиц Оплота возникают угрозы серьёзнее. Жажда наживы живущих здесь людей способна загубить куда больше судеб, чем нож преступника. Пренебрежение безопасностью на фабриках, небольшая вооружённая стычка двух князей, взяточничество – это малый список бед, которые из небольшого островка расходятся по всем Краям под Царской Дланью.

– Тугой змеиный клубок, какой поддастся одному лишь мечу, – потусторонний голос исторгся из двухцветной маски.

Мужчина, носивший её, созерцал огни Оплота с вычурной крыши. Он затаился рядом с одним из каменных чудищ, которые огрызались с каждого дома. Обильно заляпанные птичьим помётом химеры вызывали скорей сочувствие, нежели страх. Ночное светило вышло из-за облаков и обнажило десятки шпилей острова. Негласное соревнование местных богачей давно на слуху, каждый словно старался выстроить здание, способное проткнуть луну.

В отличие от верхних путей Сточных вод, крыши Оплота необжитые и малопроходимые. И всё же передвигаться по ним удобнее. К тому же зачем мешать хмельной парочке, ищущих внизу уединения. Оглядев безлюдную улочку, они в нетерпении скинули маски ряженых и прильнули друг к другу.

Мужчина, подобно окружавшим его химерам, безразлично наблюдал за вспышкой страсти, пока вдруг не ощутил, как сам стал целью слежки. Архитектура Оплота с её излишками и пёстростью являлась приютом теней. В них так легко затаиться.

– Глупо прятаться от Нас, – сухо произнесла чёрно-белая маска. – Мы свет. Мы тьма.

Извивающаяся материя в руках мужчины по тропам теней перебралась на крышу соседнего здания. Раздался хлопок и следом истеричное хихиканье. Целующаяся парочка внизу оторвалась друг от друга и боязливо озирались. Суеверия приближающейся ночи так сильны, что загасили их влечение. Говорят, бесы забирают неверных супругов. Наверное, потому парочка поспешила скрыться с безлюдной улочки.

– Безумие поглощает его целиком. Он принесёт беду, – предрёк бездушный голос мужчины.

– Таковы наши миазмы, – грустно ответил он себе. – Никто другой бы не противился так долго.

На противоположную крышу расхлябанной походкой вышел человек в маске Алчности. Полминуты он разминался у карниза, словно намеревался сигануть вниз. Спустя пять этажей каменная мостовая встретила бы его смертью. Поняв, что игра никого не волнует, безумец разочарованно пожал плечами.

– Бездушный сухарь, – кинул он.

Чуть присев, безумец оттолкнулся от черепицы и легко перемахнул через пустоту. Мягко, как птичье перо, он приземлился рядом с мужчиной в чёрно-белой маске и обнял того за плечи.

– Что за дивная ночь, – приторным шёпотом восхитился безумец. – Границы чистилища слабы. Бесы пролазят в наш мир и заражают мысли приличного люда развратом, чревоугодием и прочими непотребствами… Друг, ты слышишь голоса, что доносятся из-за реки?! Нечестивый хор восхваляет забытых Властителей. Ныне одному бродить по городу небезопасно. Я так рад, что Вы воззвали к моей помощи. Трепещи, царский град, Алчность и Двуличие нависли над вами!