– Ш-ш! – Вий обратился на девушек. – Не стоит зваться титулами. Ваши шутки нам со Львом на спину плеть накличут.

Зоря одарила его холодным взглядом:

– Из всех на мосту только вы выделяетесь.

– И правда. Отчего вы оба не в масках? – рассерчала княжна.

Лев решил, что в её голове их маленькое приключение проходило по чёткому плану, который она во всех красках вообразила себе.

– У меня нет на неё денег, – просто ответил Вий.

Лев же пожал плечами:

– Я лишь хочу поговорить с Верой. Извините, мне не до веселья.

Княжна обменялась с Зорей разочарованным взглядом.

– Есения переживает не зря. Те, кто сегодня без масок заметнее всего, – объяснила лунси. – Возраст у нас не тот, чтобы находиться в подобных местах.

Лев кротко оглядел окружающий кутёж. На него пристально смотрел одиноко выпивающий мужчина, который вырядился в саблезубого козла. Распространённая маска, её задёшево продавали на каждом углу. Неопрятная и зловещая. Хотя глаза, поблескивающие в прорезях, доставляли Льву более неприятное ощущение.

Дети чаровников могли с раннего возраста гробить здоровье на фабриках и в печных трубах. Однако, чтобы позволить себе непристойности взрослых, им полагалось подрасти.

– На медовуху не соблазняйтесь, – Обрубок объявился неожиданно и водрузил на бочку бутыль красноватой жидкости да четыре кружки. – Кто из вас сядет за стол, где в карты играют, тому палец откушу. Нам не нужны нравоучения от ваших родителей и набеги законников.

– Вера... – начал было Лев.

– Пей свою бурду и жди, – проскрипел Обрубок и удалился.

Вий со вздохом откупорил бутыль и разлил по кружкам содержимое.

– За Ряженья, – с уставшей ухмылкой вьюн произнёс тост. – Пусть отступит нечистый дух и да хранят нас Праотцы.

– Хранят нас Праматери, – поддержала его Есения.

Зоря посмотрела на Льва и так же, как он, молча пригубила напиток.

– Ве-ех, гадость, – Вий вытер рот и обратился к Есении. – И как кня... Простите. Как ты нашла Веру и это место?

– Расспросила нашего главного писаря про Арских, – ответила Есения, крутя кружку, словно это действие изменит вкус напитка. – У того хоть и полные уши седых волос, но книгу «Великих и Новых родов» знает наизусть.

Княжна отпила большой глоток. Кажется, напиток привлёк её новизной вкуса.

– И? – настаивал Вий.

Он озвучил нетерпение, терзающее Льва. Что если, Вера – его кровная родственница и ей известно, где найти отца. Сколько же сотен вопросов роились в голове после встречи с мастером блюсов?

– Про Арских написано всего ничего, – продолжила Есения, не забывая прикладываться к кружке. – Основатель рода ходил в ближайшем кругу некоего Храброго Скитальца. В книге не записано, какого именно. Однажды в скомканном пространстве ему небывало повезло, и даже его сподручных одарили родовым именем и землями. Однако же Арские разорились через поколение.

Есения склонилась над столом, чтобы оказаться ближе ко Льву. Она приподняла маску: её глаза заговорщицки блестели, а щёки пропитал румянец. Небывалая свобода и жажда авантюр, пьянили пуще разбавленного вина.

– Так зачем вам Вера? – спросила она, вглядываясь в глаза Льву. – Она как-то связана с твоим загадочным блюсом?

– Нам крышка, если уже все знают, что случилось у пруда, – Вий залпом осушил кружку и потянулся за добавкой.

– Зеница и Виселица не позволят разойтись слухам, – покачала головой Есения.

Лев поймал себя на том, что даже при плохих новостях он любуется её выбившимся из-под маски локоном.

– Главы Собора велели им оставить тебя в покое. Бажене ты и так нравишься. Аскольд же... Остерегайся его, Лев. Он очень зол.

– Потому мне нужно встретиться с Верой, – горько усмехнулся Лев.

– Каждый вправе нести тайны в одиночку, – вдруг сказала Зоря, на что Есения разочарованно покривилась.

В разнобойном шуме празднества Лев ощутил, что рад видеть каждого из сегодняшнего спутника. Все они когда-то помогли ему в башне Трёх, и в их обществе ему делалось спокойнее. Он хотел быть с ним честным, ведь если Лев достигнет намеченной цели, то их пути разойдутся.

– Мастер в Сточных водах, сказал, что мой блюс идёт по тропе крови.

– Старая волшба, – обронила Есения.

– Янтарь в прошлый раз на починку принёс Инстриг из рода Арских. Я хочу отыскать его.

Городские часы поставили точку в словах Льва. С Царского оплота, рикошетя по реке, колокольный звон влетел в открытую дверь. Посетители опорожнили стаканы и напялили маски. Кабак быстро опустел, остались лишь ребята и мужчина в козлиной личине, который загнанно озирался из тёмного угла.

Обрубок принялся подметать полы, сгребая валявшуюся тару в кучу. Недопитые бутылки он ставил обратно на барную стойку. Лев заподозрил, что остатки в «Норе» зря не пропадают и вновь пускаются в оборот.

В тихом кабаке ребята не решались разговаривать, и молчание нарушило только появление крупной женщины в грязном переднике.

– Не вздумай уснуть там! – прикрикнула она на мужчину в маске страшного козла. – Шёл бы ты проветриться да попеть песен, как подобает приличным набравшимся ряженым.

Мужчина встрепенулся и неловко выбрался из-за стола. Левый рукав его залатанного пальто пустовал.

Как только мужчина исчез за дверью, Обрубок тихо прорычал:

– До чего подозрительный тип. Всю неделю просиживает тут со стаканом самого дешёвого пойла.

– Твой поклонник, старина?! – голос кухарки звучал грубо. – Эй, вы кто такие?! Да к тому же про меня спрашиваете. Ну, чего притихли?

Все в ожидании уставились на Льва. Наконец, разлепив губы, он спросил:

– Кем приходиться вам Инстриг?

Обрубок перестал подметать и принюхался. Обстановка в «Норе» будто разом изменилась. Кухарка растеряла весь жар и оперлась об ближайшую бочку.

– Кто вас надоумил, сопляки?! – пролаял Обрубок. – Если сами вздумали шутки шутить, то я живо кожу сдеру с ваших седалищ.

Вий попятился назад, прикрывая от дива девочек, отнюдь не из благородства. Если покалечится знатная особа, то ситуация в несколько раз ухудшится.

– Никто нас не посылал, – запротестовала Есения. – Лев может быть сыном Инстрига.

Вера вдруг истерично рассмеялась:

– Враньё, девчуля!

– Старая волшба не врёт!

Кухарка сорвала с себя передник и замахнулась им на княжну и Вия. Лев хотел перегородить ей путь, но железной хваткой Обрубок придавил его к бочке.

– Тогда это та волшба, что способна оживить Проматерей! – Вера захохотала, будто Есения сказала самую смешную вещь в мире.

– Так он умер? – что-то в голосе Льва заставило кухарку остепениться и всмотреться в него.

– Истинно мёртв уже как три десятка лет. Не проходит ни дня, чтоб я не горевала по моему ненаглядному сыну! Сколько тебе вёсен, милок? Двенадцать?

– Сегодня исполнилось четырнадцать, – ответил Лев.

– Чего молчат-то? – удивился Вий.

– В народе говорят: родись в Ряженье, водись в мученьях, – Вера, не разбирая, схватила бутылку из тех, что не допили её посетители. – За твоё здоровье!

Добив выпивку за пару добротных глотков, кухарка вытерла рот и продолжила куда спокойнее:

– Чтобы быть моим внучком, ты появился на свет поздновато. Мой Инстриг юнцом надел мундир. Желал снискать славы и богатства на войне. Вернуть имя роду! Первым ушёл в край пепельных, первым же возвратился домой в глиняном кувшине.

Вера смахнула грязным передником выступившие слёзы. Её припухшее красноватое лицо поддёргивалось от наступавшей истерики.

– Шуруйте по домам, сопляки, – предложил Обрубок, сцапав их початый бутыль. – Только оставьте десяток грошей за вино.

Лев, не зная, как более исправить разговор, достал из-за пазухи янтарь. Мгновение он освещал «Нору», подсвечивал плесень на её стенах. Мгновение люди и диво любовались его мягким сиянием. Мгновение понадобилось кухарке, чтобы рассмотреть камень, и накинуть на него фартук.

– О, матери наших матерей, – взмолилась она, укрывая грязной тканью, руки Льва. – Не может быть! Ты его сын! Сын проклятого рода.