Магистр в ответ сдержанно кивнул.

— Итак, в ваших документах приводятся расчёты распределения новых партий носителей для имплементации[221] их в миры следующей плановой волны заселения, таким образом популяция перечисленных миров, в особенности таких периферийных как Имайн, будет значительно деформирована в сторону повышения универсальных качеств, способствующих максимально быстрому социальному и интеллектуальному прогрессу, а также скорому формированию на этих мирах активного самоуправления и, в дальнейшем, вторичных волн космической экспансии, я ничего не упустил?

— В целом всё верно, однако есть один дополнительный момент, который в отчёт войти не мог.

Воин некоторое время пусто смотрел на квестора из-под выцветших бровей, потом кивнул и слегка дёрнул пальцами, мол, продолжайте.

— Конклав Воинов, возможно, не замечает, но вы перестали справляться с ростом числа колоний. И Потерянные миры — не самая большая проблема, посмотрите вокруг, вы до сих пор пытаетесь нас, если хотите, окормлять[222], как будто за бортом всё никак не закончится Век Вне, а мы по-прежнему — горстка беспомощных испуганных детей под вашим надзором.

Никакой особой реакции.

— Допустим.

— Вас не становится больше, все подобные вам предпочли исчезнуть, если продолжать в том же духе, то человечество начнёт дробиться, да что там, если я правильно интерпретирую происходящее вокруг Лидийского крыла — человечество уже дробится, рассыпается на глазах.

— И ваше «Новое лицо» — это ответ на угрозу?

Хм. «Угроза». Кажется, именно так вояки называют спонтанные эффекты, возникающие при компрометации файервола. Проговорка или?.. Или. У Воинов не бывает проговорок.

— Это ответ на любые угрозы. Человечество рождено быть автономным. Оно, если хотите, не имеет другой альтернативы. Отпустите его.

— Прямо сейчас?

Квестор покачал головой.

— Два поколения. Дайте Эру два поколения, и мы сможем вернуть людям их потенциал, а может, и расширим его изначальные горизонты, если сумеем справиться с Великим конфликтом Аш-Семнадцать. А вы, вы сможете уйти.

Воин, наконец, оживился, встал, подошёл к квестору, посмотрел на него вплотную, отчего у него снова сбился с ритма пульс и заблестел испариной лоб. Вблизи это существо было довольно сложно переносить чисто физически.

Жуткий аффект.

— Вы прекрасно знаете, магистр, что статистика аффективных и психических расстройств до сих пор коррелирует с частотой нашего появления в населённых мирах, что феномен Потерянных миров согласно вашим же докладам по-прежнему связан в основном с их оторванностью от основных маршрутов Цепи, что в первую очередь следует из небезопасности внешней навигации, кроме того, ваш знаменитый Конфликт в основном влияет не на то, как индивид переносит открытый космос и многомесячное одиночество, а именно на восприимчивость к Песне.

Квестор поморщился. Ему как учёному было неприятно вспоминать об этом, но раз сам поднял эту тему:

— Мы справимся с этим.

Но Воина было уже не остановить.

— Вполне вероятно, когда-нибудь, но сейчас у меня уже имеются на руках гигатонны и зетаватты, которыми управляет сотня тысяч шизоидов[223] в форме, неспособных не то что в достаточной степени отвечать за собственные действия, но даже просто оценивать до конца их возможные последствия.

Квестор отвёл взгляд, как будто чтобы взглянуть на проекцию гемисферы, что меланхолично шевелилась в дальнем углу отсека, а на самом деле — чтобы перестать видеть эти затопленные внезапной яростью глаза.

— И вы правы, что перед нами не те, с кем нужно — или можно — строить будущее человечества, однако проблема состоит в том, что без них ни вы, ни мы ничего не построим, это достаточно ясно, магистр?

Ещё бы не ясно, очень даже ясно. Впервые квестор пожалел о том, что его носитель так молод и так ещё глуп. Сейчас бы ему очень не помешали когнитивные возможности поприличнее. И чтобы уже прекратилась эта невыносимая истерика внутри!

— Воин, я прошу прощения, но это же вы и загнали человечество в этот тупик.

Квестор ожидал, что в ответ на это обвинение его собеседник окончательно выйдет из себя, или напротив, тотчас, не моргнув глазом согласится, но ответом была лишь тишина. Воина словно выключили, другой аналогии в голову не приходило, его носитель чуть поднял взгляд вверх и так замер, словно к чему-то прислушиваясь.

Квестор бросил короткий взгляд на гемисферу, но там ничего особенного не происходило. Даже «Принсепс» был по-прежнему на своём прежнем месте. Молодец, капитан.

Воин вновь ожил спустя долгую минуту.

— Вы знаете, магистр, сейчас вы станете свидетелем довольно детальной иллюстрации того, насколько тупиковыми бывают тупики, и, боюсь, вам эта иллюстрация покажется недостаточно абстрактной.

«Лебедь» дрогнул, отмечая грубоватое шлюзование.

Кто-то явно очень торопился.

— Чего вы ждёте, магистр, идите, встречайте гостей.

Квестор с сомнением оставил Воина в рубке, а сам принялся отсчитывать люки и шпангоуты до кормового дока. «Лебедь» хоть и был крошечным крафтом, но непривычному человеку и у него на борту заблудиться было немудрено. А вот и знакомый отсек, отделённый от остального объёма мембраной биозащиты. Квестор попытался нащупать на контрольной виртпанели в какие-никакие сенсоры, но мембрана не поддавалась. И лишь пару секунд спустя стало понятно, к чему такие предосторожности.

Из шлюзовой камеры вышли двое в стандартных робах, в какие одевают пациентов медлаба. Или кладут в спасательные капсулы. Вероятнее всего, в данном случае справедливо было то и другое.

Покрытая синюшными пятнами кожа и словно высушенные губы говорили о только что завершившейся последовательности ускоренной «разморозки», а вот чёрные круги под глазами, покраснения век и бледные лунки ногтей указывали на недавно перенесённую острую фазу чего-то невероятно контаминантного. Да что там, оба человека по ту сторону мембраны едва держались на ногах, так что тому, что был помельче ростом, приходилось поддерживать другого, у которого помимо прочего были налицо неврологические симптомы недавно перенесённого инсульта.

Лишь со второй попытки квестор догадался, зачем Воин отправил его «встречать гостей».

— Магистр, вы.

Тот в ответ закашлялся.

— Есть такое. Вы же, если я правильно понял, новый я. Всё-таки сумели добиться, так сказать, аудиенции. И успели раньше меня.

— Пришлось постараться. А кто это с вами?

— Не важно. У нас срочное послание к Воину.

— Если вы о нашем докладе, то я уже…

— Нет, тьма вас дери, просто сделайте так, чтобы он сюда явился, поскольку пускать нас обоих через эту мембрану я бы и сам никому не советовал.

— Я вас слушаю, хотя вы с вашим коллегой и становитесь уж больно назойливы.

Квестор обернулся, позади стоял Воин, и теперь его вид разительно отличался от того, что можно было наблюдать в рубке. Строгий китель без знаков различия был заглажен на все швы, во взгляде из эмоций был замен разве что лёгкий холодок, но главное — категорически изменилась пластика. Так выглядят бронзовые статуи, если бы они вдруг научились двигаться с невероятной скоростью. Казалось, этот носитель сделан из ртути, настолько легко он норовил, по сути не двигаясь, всё время выпадать из поля зрения.

— Воин, мы к вам от Посланника Птерикса.

— Посланника? Летящий Илиа Фейи — неприятный, желчный индивид, в основном из-за подобных ему люди и относятся к «спасителям» так неприлично.

Магистр из-за мембраны махнул рукой, как бы отбрасывая эту риторику.

— Мы с ним общались недолго, и он, действительно, не оставил о себе хорошего впечатления. Однако, кажется, сейчас он единственный из всех поддерживает нас.

Воин выжидательно молчал.

— От его имени мне поручено донести до вас, что это Илиа Фейи сообщил Финнеану о вашем приближении, о чём вы, наверное, и так знаете. Но важно не это, а тот факт, что за огневым контактом одновременно наблюдал ещё и небезызвестный вам соорн-инфарх Сиерика Симах Нуари.