— По-моему, еще рано говорить, — отвечаешь ты.

— Уилл позвонил мне как гром среди ясного неба, — рассказывает он. — От него три года не было ни слуху ни духу. Сначала я не понял, кто это, а потом он начал говорить, что у мамы появился новый парень, что ты с ней съехался. И что ты — ну, знаешь… Как ты это там называешь.

По какой-то странной причине это вызывает у тебя смех. Голова раскалывается. Теперь все кажется далеко не таким важным.

— Ну, что бы он там ни сказал, наверное, в его словах была доля правды. Только я не мальчик по вызову, я массажист. Ну а вообще, больше не собираюсь заниматься такого рода работой.

Луис говорит:

— Ты давно знаешь маму. Она должна тебе доверять.

То, что он с готовностью меняет тему, — хороший знак.

— Мы все были близкими друзьями в университете. Но ты это уже знаешь.

— Ты отправился путешествовать? — спрашивает Луис.

— Я сбежал, — говоришь ты.

Он кажется удивленным. Ты его не винишь — новоявленное стремление к правде тебе и самому кажется немного неудобным.

— От папы? — спрашивает Луис.

— От них двоих.

Он не давит на тебя. Может, и не должен. Прошло всего несколько минут, но тебе уже нравится этот парень. Ты не думал, что так будет, после всего, что Сара о нем рассказала. Она делала ему уступки на каждом шагу, давала время, пространство, и только теперь ты понимаешь, ради чего.

— Я по нему очень скучаю, — говорит Луис. — Я так злился, что он умер. Ему же было всего сорок три.

— Да.

— Я всегда винил маму. Ты же знаешь, в ту ночь машину должна была вести она? Мама сказала, что простудилась; именно поэтому он сел за руль.

Луис замолкает и на секунду отворачивается. Он взрослый большой мужик, но на какой-то миг ты видишь перед собой мальчишку-сироту. Сына Сары.

— Не думаю, что в этом была ее вина, — говорит он. — Я был просто так зол.

— Не знаю, вел ли он себя с тобой по-другому, — отвечаешь ты, — но Джим, которого знал я, был очень целеустремленным человеком. Если ему в голову приходила какая-то мысль, то выбить ее было невозможно.

— Это правда.

— Кажется, ты унаследовал его деловую хватку, — говоришь ты. — Я слышал, твой бизнес пошел в гору.

— Ну да, — соглашается Луис. — Все идет неплохо.

— Он бы тобой гордился. Твоя мама тоже гордится.

Ты мог бы еще столько рассказать ему о Джиме, но сейчас не то время и не то место. И тебе вдруг отчаянно хочется, чтобы у Сары с Луисом наладились отношения. Ты мог бы их исправить, ей стало бы лучше. Этого ты хочешь больше всего на свете.

— Что теперь собираешься делать? — спрашивает Луис.

В прошлом ты с осторожностью принимал решения, разве что обстоятельства загоняли тебя в угол. Если приходилось бежать, ты бежал. В то время ты не чувствовал стыда; просто так складывалось и ты всегда выходил сухим из воды.

Но теперь все по-другому. Ты больше не хочешь бежать. И не знаешь, чего хочет Сара, но это почти даже и не важно. Друг, любовник, партнер — ты готов стать для нее тем, кем она пожелает.

— Я собираюсь остаться с твоей мамой, — говоришь ты.

Прежде чем она с Эйденом и Китти могут вернуться домой, проходит три дня. Ветер меняет направление, принося потепление и дождь, и, хотя во дворе все еще полно снега, «ленд-роверу» удается спокойно заехать на холм. Все трое остаются в отеле, выходя из номеров только за едой или проведать Джорджа в больнице и ответить на вопросы полицейских. Уиллу Брюэру предъявили обвинения и взяли под следствие, что вызвало всеобщее облегчение. Джордж довольно быстро идет на поправку, и его переводят в общую палату.

Перед тем как отвезти Китти с Эйденом домой, Сара забирает Бэйзила из ветеринарной клиники, а Тесс от Бэкки. Они должны вернуться все вместе, и это кажется единственно правильным решением. Сара хочет забрать и Софи, но та уезжает на неделю-две пожить у сестры в Лондоне. Дом подвергся профессиональной чистке; Софи щедро заплатила, чтобы о коттедже тоже позаботились.

Собаки скачут от радости, когда видят друг друга, и, как только Сара открывает заднюю дверь машины, обе выскакивают и несутся по остаткам снега, сметая последние следы. Конечно, здесь была полиция. Дом вместе с коттеджем стали местом преступления. Она закрывает за собой дверь.

В доме темно, и тихо, и тепло. Сара не может понять, откуда взялось тепло, она ждала холода, но отопление включено, а со включенным светом и к тому же закрытыми шторами все кажется шокирующе нормальным.

Когда наступает время ложиться спать, все трое расходятся по разным спальням.

Китти идет к себе в комнату, Эйден — в гостевую, где спала Сара, а Сара ложится в хозяйской спальне. Выдержав всего пару минут наедине с собой, Сара тихо стучит в дверь гостевой комнаты.

— Тоже не спится? — спрашивает Эйден, приподнимая краешек одеяла.

— Думаю, тут нет ничего удивительного. Но я так устала.

Мгновение они тихо лежат бок-о-бок, а потом Сара придвигается к нему поближе, и он вплетает свои пальцы в ее.

— Думаю, мне придется продать дом, — говорит она.

Эйден вздыхает, уткнувшись ей в волосы.

— Не нужно принимать поспешных решений, — говорит он. — Не торопись.

— Я уже какое-то время размышляла об этом.

— Сам знаю. Но я буду помогать, чем смогу, до тех пор, пока ты не поймешь, чего хочешь на самом деле.

Сара прислушивается к ветру, грохочущему снаружи в оконной раме. И недели не прошло с тех пор, как она лежала здесь и проснулась, увидев Уилла на своей кровати.

Внезапно ее начинает подташнивать, она садится на постели.

— Сара?

Сквозь ветер долетает другой звук, он идет из соседней комнаты. Сара тянется к халату.

— Это Китти плачет.

К двум часам ночи все трое успевают спуститься в гостиную, разжечь камин, садятся смотреть передачу о паровозах и пьют чай. Собаки устраиваются возле них. Наконец Китти засыпает, уткнувшись лицом в колени Сары.

— Завтра будет лучше, — говорит Эйден.

— Надеюсь.

Сара поднимает на него взгляд. Припухлость немного сошла, и он снова начинает походить на привычного Эйдена; синяки постепенно меняют цвет.

— Что мы будем делать? — шепчет она.

— Не знаю, — говорит Эйден, целуя ее в макушку. — Но у нас все будет хорошо. Знаешь, ты сильнее всех, кого я когда-либо встречал. Ты это доказала на прошлой неделе. Так что все с нами будет в порядке.

Во сне Китти шевелится и вздыхает. Сара отводит волосы дочери с лица, так же, как делала, когда она была маленькой.

«Он прав, — думает Сара. — У нас все будет в порядке. В один прекрасный день снова начнется нормальная жизнь».

И странная вещь — так и происходит. Нормальная жизнь возвращается с поразительной точностью.

Через несколько недель, когда Сара решает, что Китти достаточно окрепла и университет готов обеспечить необходимую ей поддержку, дочь возвращается в Манчестер, чтобы продолжить второй семестр. Сара гуляет с собаками два раза в день. Она пытается закончить «Поросенка из сладкой ваты в цирке», но понимает, что не сможет сделать это. Вместо того рисует пейзажи, небо, полное драматизма, тающий снег. Софи считает, что картины неплохи, лучшее из созданного Сарой. Она хочет купить их. Естественно, Сара отказывается, просто дарит их Софи. Зато новую партию картин в рамках предлагает для продажи на выставке искусства в деревне. Картины продаются по пятьдесят фунтов за штуку. Это немного, но для начала кажется вполне приемлемым.

Эйден купил новый телефон и пока что звонил по нему только ей. Он собирается пойти учиться на физиотерапевта; его исцеляющее прикосновение теперь будет удовлетворять другие нужды, успокаивать боль иного рода. Сара начинает крепче спать, Эйден тоже.

Тем временем дом выставляют на продажу. Большие строения продаются не так быстро, как маленькие, но на дом Сары уже приезжали смотреть; агент по продаже недвижимости обещает, что рынок поднимется, когда потеплеет. Банк милосердно предоставил Саре еще немного времени на то, чтобы расплатиться с долгами, теперь у нее есть стратегия погашения.