Я украдкой глянул на Хендрика раз-другой. Лицо его, пока капитан читал ему нотацию, от возмущения перешло к удивлению, а затем застыло угрюмой маской. Тихая, спокойная манера капитана действовала гораздо сильней, чем все выражения Зима.

– Говори! – резко сказал капитан.

– А… Ну нам было приказано «замри», я бросился на землю и увидел, что лежу в муравейнике. Поэтому я стал на колени, чтобы на пару футов отодвинуться, и тут меня ударили сзади, сбили на землю, и он заорал на меня. Тут я вскочил и дал ему, а он…

– Стоп!

Капитан Френкель так и взвился над креслом. Он будто бы стал футов десяти ростом – хотя вряд ли был выше меня. Он вытаращился на Хендрика:

– Ты… УДАРИЛ своего ротного командира?!

– А… Ну да. Но он же первый… Да еще сзади. Я такого ни от кого не потерпел бы. Значит, я дал ему, а потом он ударил меня опять и…

– Молчать!

Хендрик умолк, а затем добавил:

– И все, чего я хочу, – это освободиться от этой занюханной формы!

– Думаю, в этом мы вам поможем, – ледяным тоном сказал капитан. – И без промедления.

– Дайте мне лист бумаги. Я увольняюсь.

– Минуту. Сержант Зим!

– Я, сэр!

Зим все это время не сказал ни слова. Он просто смотрел перед собой, неподвижный, как статуя, только желваки по скулам катались. Сейчас, посмотрев на него, я увидел, что под глазом действительно блямба, – Хендрик здорово его достал. Но сам Зим ничего об этом не говорил, а капитан Френкель не спрашивал – может, просто думал, что Зим наткнулся на дверь и сам расскажет, если захочет.

– Соответствующие статьи устава были, как положено, доведены до сведения вашей роты?

– Да, сэр. Они вывешены для ознакомления, и их читают вслух каждое воскресенье утром.

– Верно, я знаю. Просто хотел еще раз в этом убедиться.

Каждое воскресенье, перед церковным колоколом, нам зачитывали статьи по дисциплине из Устава и Инструкций Вооруженных Сил. И еще на доске объявлений был вывешен плакат, вместе с приказами. Но никто не обращал на это внимания – просто еще один вид муштры. Неплохо было хоть стоя, но поспать во время этого чтения. А раз так, то мы все эти правила пропускали мимо ушей и называли «тридцатью одним способом круто подсесть». В конце концов, инструкторы неусыпно следили за тем, чтобы все необходимые нормы поведения мы прочувствовали на собственном заду. А «способы» эти были затертой шуткой – вроде «побудочной смазки» или «утренней молотьбы». Так мы называли тридцать одно преступление, караемое смертью.

Порой кто-нибудь хвалился, что выдумал тридцать второе, – как правило, это оказывалось чем-нибудь нелепым и неприличным.

Нападение на старшего по званию…

Происходящее вдруг перестало казаться забавным. Он ударил Зима?.. И чтобы за это… повесили?! Черт побери, да многие – кого угодно возьми из нашей роты – на него замахивались, и некоторым даже удавалось ударить. Это когда он проводил с нами занятия по рукопашному бою. Он брался за нас после других инструкторов, когда мы начинали задирать нос и думать, что уже все умеем, – и вгонял ума. Да чепуха все это – я видел раз, как Сюдзуми так треснул его, что вчистую нокаутировал! Бронски облил Зима водой, и он вскочил, и улыбался, и тряс Сюдзуми руку – а потом забросил его чуть не за горизонт…

Капитан Френкель огляделся вокруг, потом обратился ко мне:

– Свяжитесь со штабом полка.

Я пошел к аппарату и, путаясь в собственных пальцах, соединился со штабом, а когда на экране появилось лицо дежурного офицера, отступил в сторону, пропуская вперед капитана.

– Дежурный адъютант слушает.

Френкель отчеканил:

– Командир второго батальона обращается к командованию полка. Прошу прислать офицера для участия в заседании трибунала.

С экрана спросили:

– Когда он тебе потребуется, Ян?

– Как освободится, так сразу.

– Отлично, сейчас. Джек скорее всего в штабе. Фамилия, статья?

Капитан Френкель назвал фамилию Хендрика и номер статьи. Офицер на экране присвистнул и нахмурился.

– Мы живо, Ян. Если не смогу прислать Джека – приеду сам, только вот Старику доложусь.

Капитан Френкель обернулся к Зиму:

– Те, что с вами, – свидетели?

– Да, сэр.

– Ка ПэВэ тоже видел?

Здесь Зим заколебался:

– Думаю, да, сэр.

– Вызовите его сюда. Есть там кто-нибудь в скафандре?

– Да, сэр.

Зим пошел к аппарату, а капитан тем временем спросил у Хендрика:

– Желаете ли пригласить свидетелей в свою защиту?

– А? Не нужны мне никакие свидетели; он сам сознается, что натворил! Дайте мне лист бумаги – я хочу уйти отсюда поскорей!

– Всему свое время.

И время, похоже, должно было наступить очень быстро. Не прошло и пяти минут, как явился капрал Джонс в командирском скафандре, таща в лапах капрала Махмуда. Он опустил Махмуда на землю и ускакал обратно как раз к появлению лейтенанта Спиксмы.

– Добрый вечер, капитан, – сказал он. – Обвиняемый и свидетели здесь?

– Все здесь. Бери стул, Жак.

– Запись пошла?

– Уже.

– Хорошо. Хендрик, шаг вперед.

Хендрик выступил вперед. Выглядел он озадаченным; похоже, нервы у него начали сдавать. Лейтенант Спиксма официальным тоном сказал:

– Полевой трибунал созван по приказу майора Ф.-К. Мэллоя, командира Третьего учебного полка, лагерь Артура Кюри, согласно приказу № 4, изданному командованием Управления обучения и дисциплины, согласно Уставу и Инструкциям о Вооруженных Силах Земной Федерации. Офицер, представляющий обвинение, – капитан Мобильной Пехоты Ян Френкель, занимающий должность командира Второго батальона Третьего полка. Суд: лейтенант Мобильной Пехоты Жак Спиксма, в должности командующего Первым батальоном Третьего полка. Обвиняемый – Хендрик Теодор С, рядовой необученный, РН7960924. Статья: 9080. Обвинение: нападение на старшего по званию во время пребывания Земной Федерации в чрезвычайном положении.

Дальше события развивались с непостижимой быстротой. Я вдруг оказался назначенным в «судебные чиновники» и должен был приводить и выводить свидетелей. Я слабо себе представлял, как это я буду «выводить» Зима и что делать, если он не подчинится, но он только взглянул на Махмуда и двух наших ребят – и все они вышли наружу, так, что слышать ничего не могли. Зим отделился от остальных и просто ждал в сторонке, Махмуд сел на землю и принялся крутить себе сигарету – правда, его вызвали первым, и сигарета пропала зря. Меньше чем через двадцать минут все трое были опрошены и рассказали примерно то же, что и Хендрик. Зима не вызывали вовсе.

Потом лейтенант Спиксма спросил Хендрика:

– Желаете устроить перекрестный допрос свидетелей? Суд пойдет вам навстречу, если вы изъявите желание.

– Нет.

– Обращаясь к суду, следует стоять смирно и говорить: «сэр».

– Нет, сэр. Я требую адвоката.

– Закон не позволяет вам иметь представителя в военном трибунале. Желаете ли вы дать какие-либо показания в свою пользу? Вы не обязаны по закону делать этого, тогда суд ограничится уже имеющимися показаниями, а ваш отказ не будет свидетельствовать против вас перед судом. Однако вы предупреждаетесь о том, что данные вами показания могут быть обращены против вас и вы можете быть подвергнуты перекрестному допросу.

Хендрик пожал плечами:

– Нечего мне больше говорить! Что хорошего мне от этого будет?

– Суд повторяет: хотите ли вы дать показания в свою пользу?

– Нет, сэр.

– Суд должен задать вам один процедурный вопрос. Были ли вы ознакомлены со статьей, по которой вас обвиняют, до того как совершили предусмотренное в ней преступление? Можете отвечать: да или нет или не отвечать вообще. Однако за свои показания вы несете ответственность по статье 9167, ответственность за ложные показания.

Обвиняемый молчал.

– Хорошо. Суд зачитает вам эту статью, а потом вновь вернется к этому вопросу. Статья 9080: каждый служащий Вооруженных Сил, напавший или угрожавший нападением, либо пытавшийся напасть или угрожать нападением…