Но еще меньше правитель привык к чувству вины. Сгустившись, оно проступило на лице Древнего, и Корэйн вдруг показалось, что он вот-вот надует губы, как рассерженный ребенок.

Она продолжила:

– Я не поверила Домакриану, когда он рассказал, кем был мой отец. Потомком Древнего Кора. Рожденным Веретеном. Одним из детей Перепутья, как и все вы. И уж тем более не поверила в то, что в моих жилах тоже течет кровь Древнего Кора и что я наследница древней империи. И новая владелица Веретенного клинка. Я подумала… – Ее голос дрогнул от нахлынувших воспоминаний. – Я увидела в этом возможность покинуть клетку, в которой меня держала мать. Мне хотелось увидеть мир.

Вальнир приподнял рыжую бровь.

– И?

Она едва удержалась от того, чтобы не фыркнуть.

– Я успела увидеть слишком многое в этом мире.

«И в других мирах тоже».

Корэйн говорила и говорила, изо всех сил стараясь не замолкать. К тому моменту, когда она закончила, у нее пересохло в горле, а сердце грозило выскочить из груди. На нее заново обрушилась вся та боль, что она пережила за время путешествия.

Вальнир встревоженно нахмурился, и в его глазах промелькнула жалость.

– Ты совершила много славных подвигов, Корэйн ан-Амарат. Даже слишком много по меркам большинства людей. – Он провел белой рукой по лицу, а потом снова коснулся шрама. – Сегодня вечером мы вознесем молитвы за Домакриана, Рию и всех твоих погибших спутников. Кто еще пал в Джидаштерне? Трекийские воины? Твои Соратники?

– И джидийцы тоже, – хрипло ответила она, чувствуя, что голос начинает ее подводить. – И Древние из Ковалинна.

Вальнир, не вставая с трона, отшатнулся назад. Его лицо напряглось, и он обеими руками сжал хрупкую ветвь, лежавшую на коленях.

– Из Ковалинна? – прошипел он.

– Они приплыли на помощь. Высадились на берег неподалеку от Джидаштерна и присоединились к нам, – пояснила она. – И сделали это как раз вовремя.

«Как раз вовремя, чтобы попасть на бойню вместе с нами».

– А кто был их предводителем? – спросил Вальнир так громко, что затряслись камни. – Разумеется, не Дириан. Он ведь еще совсем ребенок.

Корэйн покачала головой.

– Во главе отряда стояла мать правителя. Ее звали Эйда.

Вальнир вскочил на ноги, и его желтые глаза наполнились горячими злыми слезами. Он сжимал в кулаках ветвь, держа ее перед собой, словно щит.

Солнечные лучи падали на его рыжие волосы, подкрашивая серебристые пряди алым, как кровь, цветом. Корэйн вдруг поняла, что этот образ ей знаком. Вальнир напоминал Древнюю, которую она встретила на берегах Зоркого моря. У леди Эйды были другие глаза, но такие же рыжие волосы и бледная, как молоко, кожа. «А ведь они на одно лицо», – подумала Корэйн, и кусочки мозаики сложились воедино у нее в голове.

– Эйда из Ковалинна. Эйда – одна из Древних, изгнанных из Глориана вместе с нами. – Правитель дышал тяжело и прерывисто. Корэйн видела, как поднимается и опускается его грудь, прикрытая парчовым одеянием. Когда он заговорил снова, его слова напоминали звериный рык: – Она выжила?

– Я не знаю, Ваше Величество…

Ее прервал треск, как раскат грома прокатившийся по залу, когда правитель разломал тополиную ветвь пополам. Золотистые листья разлетелись по сторонам, усыпав каменный пол, а по поселению пронесся свирепый порыв ветра, от которого будто бы пошатнулся весь мир.

Корэйн отшатнулась, когда Кастрин прыгнул вперед, протягивая руки к правителю.

– Милорд! – крикнул он, но Вальнир остановил его резким движением.

– Я откладываю ветвь, – произнес правитель Сиранделя, сотрясая воздух громогласным голосом.

Корэйн почувствовала в его словах биение магии, похожее на взмахи птичьего крыла. Они эхом разнеслись по залу, и все Древние как один преклонили колено. Казалось, правитель опустил их на землю мощью своей власти.

Затем Вальнир вытянул опустевшую ладонь, скрючив длинные пальцы.

– Я беру в руки лук, – сказал он.

Эти слова звучали как окончание заклинания или молитвы.

Из тени появилась стражница. На ней было больше доспехов и брони, чем на остальных Древних, а в руках она держала огромный тисовый лук. Корэйн ожидала увидеть на нем драгоценности или изящную гравировку, но черную древесину идеально изогнутой рукояти ничего не украшало. Одна лишь тетива, безупречно покрытая воском, поблескивала на солнце, тая в себе смертельную опасность.

Не сказав ни слова, Древняя преклонила колено у ног Вальнира и протянула лук.

Несколько мучительных мгновений правитель просто смотрел на оружие. У Корэйн сжалось горло, а сердце забилось так громко, что бессмертные, без сомнения, слышали его стук.

– Мне бы хотелось, чтобы тебя ждал более легкий путь. Жаль, что тебе придется пойти именно этой дорогой, – сказал Вальнир, встретившись с ней взглядом. Его пальцы сомкнулись на рукояти, и он поднял оружие высоко в воздух.

– Но я пройду ее вместе с тобой. И она приведет нас либо к гибели, либо к победе.

Эрида знала: если она хочет выжить, то простой народ должен ее обожать, а придворные – уважать. Но поддерживать хрупкое равновесие между любовью и страхом было непросто. На своей первой коронации она играла в ту же игру. Тогда Эриде едва исполнилось четырнадцать, она была еще совсем ребенком, когда поднялась на трон величайшего королевства этого мира. Она облачилась в зеленые шелка и золотые драгоценности, присвоив цвета флага своей страны. Лучшее, что она могла сделать, чтобы выглядеть старше и увереннее. Она хотела показать, что готова стать первой королевой Галланда.

Теперь она напоминала богиню и была достойна трона императрицы.

Зеленый шелк уступил место золотистому платью и броне того же цвета – Эрида старалась поддерживать баланс между образами королевы и завоевательницы. Нагрудник походил на украшение: металлические пластины были подогнаны по фигуре и увешаны сияющими драгоценными камнями, которые переливались всякий раз, когда она делала вдох. Талию обвивал пояс, инкрустированный самоцветами, чьи цвета соответствовали королевствам, находящимся под ее властью. Изумруд символизировал Галланд, рубины – Мадренцию, темно-пурпурные гранаты – Сискарию, а аквамарины цвета морской волны – Тириот. Ее мантия, сшитая из золотой парчи и отделанная бархатом, сияла подобно солнцу.

На ее пальце, отражая красноватый солнечный свет, сверкал изумруд Галланда. Он сиял ярче всех остальных драгоценных камней.

Эрида дышала ровно и глубоко, собираясь с мыслями, пока ее корабль подплывал к гавани, а городской шум все сильнее нарастал. Он походил на рокот далекого водопада – настойчивого и неустанного. Эрида приподняла подбородок и закрыла глаза, позволяя ему накрыть себя с головой.

Преданность. Почитание. Поклонение.

«Вот как чувствуют себя боги, да?» – подумала она.

Когда Эрида открыла глаза, мир показался ей расплывчатым пятном, полным буйных цветов и звуков. Она не обращала ни малейшего внимания на собравшихся у нее за спиной придворных, среди которых были и почтенные лорды, и военные командиры. Эрида думала лишь о ступенях, которые ей предстояло преодолеть. Ей нельзя было споткнуться, нельзя ни торопиться, ни идти слишком медленно. Она даже не замечала омерзительные запахи Аскала.

Ее галера была велика, чтобы зайти в порт Странников, поэтому они причалили к Флотской гавани вместе с другими кораблями галлийского флота. Расположенные по кругу доки были достаточно глубокими и широкими, чтобы вместить двадцать огромных военных судов, словно лошадей в стойлах. На палубе каждого из них собрались моряки. Они вытягивали шеи, пытаясь хоть одним глазком взглянуть на свою великолепную королеву.

Эрида величественно и осторожно спускалась с корабля. Служанки придерживали ее юбки и длинную мантию, пока она шла, высоко подняв голову и обратив взгляд вперед. Ее лицо превратилось в идеальную, прекрасную маску.

В преддверии прибытия в столицу разгорелись жаркие споры о том, как именно королева проедет через город. Карета была самым безопасным вариантом, но тогда народ не смог бы увидеть лица Эриды. Поездка на паланкине заняла бы слишком много времени. Лошадь могла испугаться толпы и скинуть королеву на булыжную мостовую.