Проехав несколько километров по кольцевой дороге, Максим съехал на обочину и остановился у придорожного кафе. Невзрачный вагончик на колесах с кривой надписью снаружи – по борту – кафе «Приют», внутри – три столика, накрытых серо-зеленой клеенкой, заспанная худая девица, которая весьма недружелюбно взглянула на своих первых посетителей.

– Чай хотя бы есть, – спросил Максим, видя неприглядную простоту в этом странном и неприветливом заведении у дороги.

– Есть. Кофе тоже. – Она молча кивнула на кофеварку. Кофеварка оказалась хорошей – марки Philips, кофе, как ни странно, тоже неплохим. Подобрела и девица, когда увидела, как щедро расплатился посетитель.

– Может вам и бутербродов с собой завернуть? – Предложила она и выставила на стойку поднос с пакетиками продуктов в герметичной упаковке. – Вам с салями или осетриной?

– И еще с сыром. – Согласилась Анна и добавила, обращаясь к Максиму, – ведь неизвестно, будет ли еще у нас возможность остановиться и перекусить. Да мы и не решили куда ехать.

– Вот сейчас выйдем и решим. Поговорим, и тогда будем знать, что делать дальше.

Они молча выпили по два пластмассовых стаканчика кофе и съели по бутеброду. Также молча вышли из вагончика и сели в машину.

– Ну, так будем говорить или я обо всем должен лишь догадываться?

– Придется, – вздохнула Анна, понимая, что без этого неприятного разговора они не смогут принять какое-то разумное решение.

И она поведала ему свою эпопею, начиная с московского периода – прошедшего – и, заканчивая московским периодом – настоящим. Рассказала она и о звонке Варвары в Эссен, и о том, что именно подруга ее и предупредила о странном интересе Вадима. Потом Анна упомянула о разговоре с одним из бывших коллег – еще по московскому периоду, – работающим в настоящий момент в Кельне и когда-то хорошо знавшим и Вадима, и Анну. Что он ей тогда сообщил? Все тоже, что и Варвара, Вадим болтал насчет каких-то бумаг, связанных с ней, в общем, он ищет Анну. Умолчала она лишь об одном – о самой книге, посчитав, что и этих сведений вполне достаточно, и что вряд ли книга как-то напрямую связана со всем происходящим.

– У меня дополнительный вопрос. Так что же лежало в той папке, и почему за такой долгий срок вы так и не удосужилась приехать к тетке и забрать папку? Ведь вы оставляли там и свою рукопись? Книга не была издана?

– Так получилось, что я стала писать совсем в другом жанре… Да и на другую тему. – Слишком поспешно ответила Анна, и Максим это отметил.

– Это не ответ. Почему вы не захотели издавать ту книгу?

– Вы прямо как следователь с опасным преступником, – грустно улыбнулась Анна, – но мой ответ прост – по прошествии определенного времени я не посчитала нужным ее издавать только лишь потому, что это было повторное – и не самое удачное – изложение все того же периода моей жизни.

– Московского?

– Да. В то время я уже жила то в Германии, то в Швеции, и мои взгляды на взаимоотношения мужчины и женщины сильно изменились. В общем, все стало как-то не так.

– Кстати, а ваши взгляды каковы? – Нарочито игриво спросила Анна, намеренно уводя разговор от неприятной ей темы.

– Разговор не обо мне и давайте не будем отклоняться. – Сухо произнес он, но увидев как погрустнело ее лицо, тут же добавил, – как только мы закончим с этой историей, я с удовольствием вам расскажу и о себе. Если это по-прежнему будет актуально. – И он положил свою ладонь на руку Анны. – Договорились? – Он повернул ее лицо к себе и поцеловал в лоб.

– Договорились, думаю, что это будет для меня все также актуально. – Сразу повеселела Анна и заторопила Максима.

– Но мы так и не придумали куда ехать? К тетке за папкой или в Москву? Надо будет позвонить в Эссен – узнать насчет того погрома, надо будет заехать на квартиру к вашей покойной подруге.

– Но как же я могу позвонить в Эссен? А телефоны?

– Анна, вы прожили за границей несколько лет и не можете не знать, что существуют разные международные справочники.

– И в Москве? – С сомнением спросила она. – Что-то я никогда их не видела.

– Да потому, что не было надобности, вот и не видела. Но я даже сомневаюсь, да занимаетесь ли вы бизнесом? Вы же издаете журнал?

– Что вы, я лишь номинальный редактор, но уж не коммерческий директор и даже не менеджер, я всего лишь определяю стиль журнала, и даже не занимаюсь литературной частью, для этого я не настолько знаю немецкий, чтобы что-то исправлять в текстах.

– Вот как, а кто же тогда все это делает? Я думал, что редактор главная фигура и целый день корпит над правкой.

– О, для этого есть литературный редактор, технический, есть ведущие рубрик, есть просто хорошие журналисты, которые свои тексты буквально ведут от начала и до конца.

– А кто же в вашем журнале пишет в специальные рубрики? Ну там медицинские, кулинарные?

– Много людей пишущих и среди специалистов, им хочется, чтобы их статья попала в хороший журнал, так что нет даже нужды приглашать кого-то для написания статьи на определенную тему, печатного материла всегда в достатке. А собрать готовый материал? это же просто… Главное стиль, направление.

– У меня минимальные представления об издательстве. Это наверно интересно?

– Сначала – да.

– А потом?

– Потом это уже становится скучным из-за единообразия. Вот этот единый стиль – он то потом и надоедает.

– Странно.

– Да ничего странного, когда запускается журнал, то масса идей и мнений, а потом все приходят к единому мнению, которое имеет…

– Редактор?

– Владелец. Его мнение самое важное. Хотя, в нормальных журналах и газетах, владелец лишь интересуется наличем прибыли, которая последует за проектом этого издания, а не его стиль и не мнение редактора. Прибыль – это основной аргумент.

– А в ненормальных?

– В ненормальном журнале работаю я. Потому что я – владелец журнала и я же его редактор. Ничего в этом нет хорошего. Но это лишь подтверждает, что я привыкла работать самостоятельно и не могу представить, что кто-то в моем журнале будет определять стиль.